Сергей Калашников - Четвёртый

Идальго раз двадцать выскакивал наружу, а потом приходил не один, показывая на нас самым разным военным и высказываясь в смысле, что скоро выведет "этих наглецов" на чистую воду. Ну и самолёт не просто так стоял - его активно обслуживали, подвешивая в бомбоотсек бомбы. Они, конечно, скольки-то фунтовые, но на вид - как наши соточки.

Взлетели мы, как только сказали, что готовы. Идальго с нами на месте радиста, которое давно себе облюбовал. И еще два встревоженных авиатора - пилот и штурман. Почему встревоженных? Так управление на этой машине одинарное - только слева. Хотя мест впереди два. Поскольку экзаменовали нас с подругой - я взялся за штурвал, а Оля устроилась рядом - там как раз позиция штурмана. Страхующие заметно волновались, однако взлетели мы правильно - не зря в своё время нас натаскивали на "Дугласе". Хотя, нынче в наших руках "Локхид" под названием "Вентура". Эта "птичка" может продержаться в воздухе целых пять часов и пролететь больше двух тысяч километров. Ну, да, модель новее, чем старина Ли-2, и всякой всячиной напичкана плотнее.

И вот летим это мы себе, летим по заданному маршруту. Часики тикают, отсчитывая уже третью сотню минут, я просто держу направление и высоту, а подруга трудится, как пчёлка, сравнивая результаты своих вычислений с данными радиополукомпаса. Под нами безбрежная гладь океана и полное отсутствие ориентиров. Смеркается, а до берега примерно час полёта. И тут справа внизу на поверхности воды - тонкий длинный силуэт с торчащей вверх узкой рубкой - подводная лодка.

Радист-идальго её тоже увидел - сыплет в эфир чередой цифр. А я закладываю резкий вираж и опускаю нос, чтобы разогнаться на снижении. На какое-то время цель скрывается из виду, чтобы тут же оказаться точно впереди. Ольга сосредоточенно щелкает переключателями, открывая бомболюки, а я с волнением вижу, что цель быстро погружается. Вот только рубка видна, а вот и перископ исчез буквально у нас перед носом, оставив после себя узкую стрелку расходящегося следа. В этот момент наш аппарат начал "вспухать", освобождаясь от бомб - я поспешил его выровнять.

Через минуту, закрыв бомболюки, Оля выдала направление на аэродром. Судя по расстоянию, горючего как раз хватало. И ещё меня начало трясти - садиться-то придётся ночью. А этот маневр известен мне чисто теоретически.

Тут откуда-то сзади до нас добрались те самые пилот и штурман (думаю, они сидели на местах верхнего и нижнего стрелков) и принялись восторженно вопить о том, что своими глазами видели летящие из воды обломки. Я им не поверил, потому что, во-первых, сумерки, во-вторых - ну что может вылететь из воды с глубины не меньше десятка метров? Да и бомбы у нас были не глубинные.

Сознался я при всём честном народе, что ночному пилотированию не обучен и уступил место настоящему лётчику. Настоящий штурман тоже вернулся к исполнению своих обязанностей, а мы с Олей пробрались подальше от кабины и устроились поудобней - ещё час лететь. О чем шла речь между нашими "экскурсоводами" - ума не приложу. Но сели мы успешно уже в потёмках. Когда выбрались на поле, было видно, что "идальго" очень огорчён, а пилот со штурманом довольны, словно именинники. Они и позвали нас с собой в просторную палатку, где ждал богато накрытый стол и возбуждённая компания. Только тут я обратил внимание на то, что среди присутствующих трое одеты не в ту форму. А потом пришли снявшие лётную амуницию штурман с пилотом. Они тоже выглядели неправильно. То есть не как все, а как трое особенных.

Не сразу сообразил, что многие фразы произносятся не по-испански, а на каком-то похожем на него языке.

- Хорхе боится, что из-за нашего маленького бомбометания Аргентина вступит в войну с Германией, - сказал штурман, откупоривая бутылку "Белой лошади". - А Педро, - кивок в сторону пилота, - восторженно скорбит о том, что не он сидел у штурвала. То есть, скорбит, потому что не он, но в восторге от скорости вашей реакции, дон Хуан. Действия же доньи Хельги просто обворожительны. Чтобы столь своевременно начать бомбометание нужно иметь просто звериное чутьё.

- Простите, господа! - попыталась добиться ясности моя подруга. - А почему я вижу непонятно чьих авиаторов на аргентинском аэродроме?

- Мы из Бразилии, - пояснил незнакомец, не участвовавший в полёте. - Вчера во время учебного полёта немного заблудились, сожгли лишнего горючего и сели на вынужденную...

... - потому что кое у кого в Буэнос-Айресе невеста, - буркнул Хорхе (идальго). Парни они, - обвёл он рукой собравшихся, - отличные, любят добрую шутку, но вы, господа, - взгляд на нас с Ольгой, - так утомили их своим изучением инструкций, что ребята крепко осерчали. Им домой нужно, а тут сиди и жди, когда пара юнцов начитается досыта.

- Хотели вас тоже помучить, - смущённо улыбнулся пилот. - Но вы - словно железные - летели и летели, да ещё она, - взгляд на Олю, - постоянно контролировала возможность возвращения.

- А что насчёт войны с Германией? - не понял я.

- Аргентина - нейтральная страна. Ей ни на чьей стороне выступать нельзя, - пояснил Хорхе. - Поэтому утопление немецкой подводной лодки равносильно объявлению войны фашистам.

Вот и этот парень проговорился - не любит от гитлеровцев. Слышно по интонациям. И никто здесь не любит - заметно по реакции аудитории.

- А кто сказал, что это мы её потопили? - искренне удивился я. - Ну видели мы её, ну наблюдали, как погрузилась. Она что, опознала нас? Сообщила кому-то по радио? Подводные лодки они вообще такие - берут, и не возвращаются на базу.

- Я передал по радио, что вижу неопознанный корабль и дал координаты, - прошептал Хорхе. - А потом меня перегрузкой приложило. Про то, что бомбили, я не сказал - сильно был озадачен, когда представил себе последствия.

- И никто не скажет, - обвёл я взглядом присутствующих. - Гитлер капут, - поднял я стаканчик с виски.

- Гитлер капут, - все дружно встали и хряпнули до дна. Бедная Оля - она предпочитает белые вина, а тут самогонка из пива... Но стерпела, только поморщилась и стремительно закусила.

А дон Педро из Бразилии достал из-под стола бутылку мескаля. Не знаю, отчего он уверен, будто субмарина немецкая, и что она утонула, но настроение у него праздничное.

- Я бы вас, юнцы, прямо сейчас принял на те места, которые вы сегодня занимали, - пояснил он, наполняя стаканчики текилой. - Положить четыре болванки из десяти прямиком в прочный корпус, это надо уметь. Хотя, будь у нас настоящие бомбы - сами себя взрывной волной опрокинули бы.

- Разве вам было видно? - удивилась Оля. - Сумерки, зыбь, высокая скорость.

- Как на ладони - я же на месте нижнего стрелка сидел. Три пробития верных, а в районе кормы - кто знает? Гитлер капут, - поднял он стаканчик.