Тайны затерянных звезд. Том 1 - Антон Кун
Ну что ж, вот я и воспользуюсь.
Я взял пульт в руки, нажал на кнопку подъёма и принялся наблюдать, как крюк едет вверх, утаскивая за собой брезент.
И, когда из-под него показались тонкие изящные посадочные ноги, во мне зашевелился червячок подозрения.
А когда брезент сполз полностью, явив то, что под ним стояло, эти подозрения превратились в твёрдую уверенность.
Передо мной стояла стремительная элегантная космическая птица, как-то иначе назвать это произведение инженерного искусства было невозможно. Вытянутая вперёд, почти плоская, с острым хищным носом, созданным для того, чтобы рассекать атмосферные потоки и выходить в космос как можно быстрее и плавнее, с двумя мощными двигателями, расположенными в вертикальной компоновке, она напоминала наконечник стрелы… И теперь я понял, почему эту серию назвали «Серебряная стрела».
Она и правда серебряная.
Она и правда — стрела.
Ясно, почему Боров настолько потерял себя, когда у него пропала яхта. В такую красоту невозможно не влюбиться, даже если раньше не знал о её существовании. А если вспомнить, что Боров всю жизнь мечтал о ней, то становится понятна его одержимость. И даже становится понятно, почему он так легко принял версию о том, что яхту украл у него Себастьян — ему просто необходимо было назначить кого-то виноватым и выместить на нём свою злость. Без этого он бы просто взорвался.
«Матильда» — было написано на борту яхты, прямо под фонарём кокпита. Выведено яркой стойкой краской, с любовью и вниманием к деталям. Это был единственный цветной штрих на монолитном серебре, но он её нисколько не портил, даже наоборот — придавал неповторимого шарма. Даже табличка с указанием собственного номера машины в крошечной серии не придала бы такой индивидуальности, как эта кривоватая, но с душой и старанием выведенная надпись.
Нет, Боров точно не сам спрятал сюда яхту. Эта надпись, отсутствие какой-либо выработки на реактивных соплах, говорящая о том, что яхтой и не пользовались толком, да ещё и то, что я услышал от команды по поводу Борова — всё это никак не клеилось с идеей «украсть» у самого себя яхту, чтобы развязать войну с братцем. Для этого можно было придумать целую кучу любых других поводов и «купить дорогущую лимитированную яхту, которую даже продать невозможно незаметно, а потом её спрятать и обвинить во всем брата» по логичности, надёжности и простоте исполнения стояло где-то на самых последних местах.
Зато вот «угнать яхту у босса и обвинить в угоне его братца, чтобы он сосредоточился на войне с ним и перестал следить, где и что пропадает в его вотчине» — вот это план так план. Классическое «разделяй и властвуй» с небольшими доработками по месту применения.
Я покачал головой, представляя, как будет «рад» Боров, когда узнает всё то, что только что узнал я, и развернулся к двери, чтобы выйти наконец из этого модуля.
Но выйти не успел.
Едва только я сделал шаг к двери, как в неё вошли трое. Двоих я знал — это были те самые, кто перегородил мне дорогу, прежде чем вырубили. Резак и какой-то там второй.
А вот третий был мне незнаком. Высокий азиат, на воротнике формы компании «Каргон» патч с красным крестом — медик, значит. Вот значит кто вырубил меня тетрамионом, вот только повторить этот фокус не получится — инъектора у него я не увидел. Да если бы инъектор и был бы, я теперь готов к такому повороту событий.
Ещё одна теория подтвердилась. Владельцами этого модуля были Резак со своими подпевалами. Когда включилась пожарная тревога, они наверняка получили уведомление и сразу же прискакали сюда выяснять, что случилось. Потому-то у них, всех троих, сейчас такие удивлённые глаза, что они не понимают, где пожар, и был ли он вообще.
— Так, кто поднял брезент⁈ — заорал Резак, увидев яхту. — А если кто-то увидит её сейчас⁈ А склад кто открыл⁈ А если его увидят⁈
И только после этого он увидел меня, стоящего возле гравигенератора.
— Так-так-так… — медленно протянул он, глядя на меня. — Спящий красавец проснулся… Тебе не говорили, что совать свой нос в чужие дела нехорошо и даже опасно?
— Говорили, — я кивнул. — Но это же не тот случай. Это не я сюда сунул свой нос, а вы сюда сунули мой нос. Так что сами виноваты.
Каргоновец хохотнул при этих словах, Резак метнул на него злой взгляд, но ничего не сказал. Вместо этого он снова обратился ко мне:
— В любом случае, тебе же хуже. Мы планировали просто стрясти с твоей команды выкуп в размере той суммы, что я потерял из-за тебя… Но теперь всё изменилось. Ты увидел то, что тебе видеть не стоит. Никому не стоит. А значит, отсюда ты не выйдешь.
— Да? — я поднял бровь. — И кто же меня остановит?
— Мы, конечно, — усмехнулся Резак. — Нас трое, а ты один.
— Так у вас же нет оружия. Чем именно вы меня собрались останавливать? — я развёл руками. — Убедительными просьбами?
— Нам и кулаков хватит, — Резак поднял руку и картинно напряг мышцы. — Это будет даже приятнее.
— Резак, Резак… — я покачал головой. — Ты так ничего и не понял. Ты и твои друзья, вы все до сих пор думаете, что в словосочетании «бой в невесомости» главное слово это «бой»…
— Чего? — вылупился дружок Резака, и перевёл взгляд на него. — О чём он?
— А главное слово на самом деле — «невесомость»! — назидательно закончил я.
А потом врезал локтем по контрольной панели гравигенератора, разбивая её в мелкую пыль.
Глава 16
Как ни странно, но моя команда всё же нашла меня. Не знаю, как, ведь комлинк я добил своими собственными руками, чтобы выбраться со склада. Однако, они меня всё-таки нашли. Правда уже было не нужно.
Когда они впятером (без Жи, конечно) вбежали-влетели на нелегальный даже по меркам серой станции склад, там уже всё было закончено. Три тела без сознания плавали в невесомости, и ещё одно — моё — плавало в ней в сознании, держась за бок. Чёртов азиат, который с виду дохлик дохликом оказался проворнее, чем я думал, и успел один раз прописать мне в печень. Сразу видно того, кто половину жизни, если не
