Щегол - Василий Горъ
Не знаю, какой урон должна была наносить эта… ну, пусть будет вьюга, но мое марево разве что поцарапалось. Поэтому я увернулся от шести болтов, выпущенных «простолюдинами», всадил ближнему ледяную иглу под правый глаз, а дальнего, сорвавшегося в атаку с какой-то ковырялкой наперевес,
сначала остановил воздушным диском, а затем ослепил. Потом упал, нарвавшись на выходе из перемещения на что-то вроде ледяного копья, а буквально через миг вляпался левой ногой в… пусть будет каменный капкан.
От этих воздействий марево просело процентов на семьдесят-семьдесят пять, но пополнять его я уже научился, поэтому, восстановив плотность этого навыка, опрокинул обоих аристократов оплеухами и, не сумев сдвинуться с места, грохнул еще двух их подчиненных. Кстати, практически добравшихся до меня-любимого. Чем именно? Да все теми же ледяными иглами, ибо не смог нащупать игольник.
Само собой, уделил толику внимания и запаниковавшим «слепцам». Но уже после того, как вынужденно «поймал» по второму заклинанию от каждого из все еще трепыхавшихся дворян, снова восстановил просевшую защиту и на всякий случай обновил сферы. А когда положил последних простолюдинов и заметил, что «младший» аристократ, начав задыхаться, потерял контроль над капканом, сорвался в рывок.
Из перемещения вышел в полуметре от Ледовика, мазнул взглядом по его истончающейся защите, перехватил ножом тощую шею с острым кадыком и, прикрываясь без пяти минут трупом, помог его родичу побыстрее ощутить недостаток кислорода…
…Спасти «страдальца» не удалось. Нет, я успел прижечь обрубок языка угольком, позаимствованным в дровяной печи строения, над которым все утро курился дымок, но без толку — сердце мужчины, потерявшего слишком много крови, остановилось буквально через две минуты после того, как он пришел в сознание и нашел в себе силы вслушаться в мои объяснения. Нестись к схрону за портативным медблоком было бессмысленно — даже успей я притащить его до биологической смерти мозга умирающего, магофон… хм… Пятна сжег бы это устройство к чертовой матери. Навыками магического целительства — если такие вообще существовали — я тоже не владел. А небольшой опыт оказания первой помощи, полученный на соответствующих семинарах, увы, тут никак не катил. В общем, дождавшись, пока простолюдин с сердцем воина отойдет, я встал с колен, склонил голову в знак уважения к этой личности и представил, как развивались бы события, прихвати я с собой «Вепрь» и поработай им.
Выводы чуть-чуть успокоили не на шутку разбушевавшуюся совесть: да, я гарантированно положил бы «здоровяков» за считанные мгновения и, вполне возможно, сумел бы продавить защиты магов значительно быстрее, всадив в каждую по десятку-другому радиально-экспансивных игл. Но мог и нарваться. К примеру, не шокировав Седого с «младшеньким» начальным воздействием сфер умиротворения, попав в каменный капкан на первых мгновениях схватки и нахватав «входящего урона».
Нет, полностью я, конечно же, не успокоился, но смог переключиться в рабочий режим, придумал, как воспользоваться создавшейся ситуацией, и занялся реализацией своих идей. Начал с визита на чердак. А после того, как вернул игольник на законное место и спустился обратно, разул простолюдина с нужной комплекцией и размером ноги, снял ботинки, натянул трофейные сапоги и унес «ненужное» тело к реке. Само собой, не по дорожке, на которой остались бы «неправильные» следы, а по бордюрам и рывками. Там обзавелся новым шмотьем, по методике, не раз виденной в художественных фильмах, позаботился о том, чтобы труп не всплыл, утащил его метров на сто вниз по течению, занес поглубже в воду и вернулся обратно к пристани. А там почти час стирал одежду и белье.
Закончив с этим крайне неприятным, но жизненно необходимым делом, переоделся, обновил «баффы» и кружным путем добрался до схрона. На его углубление и сортировку своего имущества убил почти полтора часа. И почти столько же времени потратил на укладывание почти не полегчавшего рюкзака на дно здоровенной ямы, обработку его растворителем органики, закапывание, возвращение дерна на место и финальную маскировку местности.
Все это время пребывал в нешуточном напряжении, ибо понимал, что не застрахован от возвращения кораблика Левашовых или прибытия «Ласточки» Докукиных. Однако мои опасения не подтвердились — в тот момент, когда я добрался до пристани, на реке было пусто. Впрочем, расслабляться я не стал: еще раз продумал создаваемый слой легенды, протоптал две новые цепочки следов — за «убегавшего» десятого «незваного гостя» и за себя, мчавшегося следом — потом вынес со двора и выложил в ряд девять трупов нападавших, вроде как, дравшихся до последнего, закрыл ворота и занялся защитниками. Вернее, сначала обошел всю усадьбу и нашел ледник, а затем обмыл все три тела, перенес в помещение и отправился в дровяную баню.
Перед тем, как начать мыться, вытащил из «Наруча» огниво с трутом и разжег фитили керосиновых ламп.
Потом вдумчиво осмотрел трофейное шмотье на предмет поиска гербов и других знаков принадлежности к роду Левашовых, не нашел и придал кожаному костюму вид пострадавшего в схватке не на жизнь, а на смерть. Потом придал похожий вид рюкзаку-однодневке. Вернее, предельно добросовестно исцарапал пористым камнем, позаимствованным из каменки парилки, и в четырех некритичных местах пробил ледяными иглами. Удовлетворившись обновленным видом «вещмешка», проверил, не закрылась ли входная дверь, помылся в холодной воде, еще раз простирнул трофейное белье и шмотье, но уже с мылом, отжал не очень приятно пахнущую «кожу», натянул ее поверх потрепанного и жутко уродливого белья, посмотрел на себя в ростовое зеркало и решительно вышел под лучи заходящего солнца. Сушить одежду, изодранную «магическими навыками, зубами и когтями» стаи волков, вслушиваться в окружающий мир и обдумывать дальнейшие планы…
…Далекое тарахтение «мощного» дизеля раздалось в шесть сорок шесть вечера — естественно, по моим часам, выставленным очень приблизительно. Я, изрядно одуревший от размышлений о будущем, мгновенно переключился в рабочий режим, тяпнул боевой коктейль, вышел за ворота, отогнал от трупов вездесущее воронье, сел, привалился спиной к левой створке ворот и «устало» свесил голову на грудь. «Пришел в себя» минут через тридцать пять, когда тарахтение движка стало очень уж громким, открыл глаза, «заставил себя» повернуть голову на этот звук, наткнулся взглядом на суденышко с гордой надписью «Ласточка» на носовой части правого борта и «устало» поднялся на ноги.
