Потусторонний. Книга 2 - Юрий Александрович Погуляй
И можно даже сказать, с долей поддержки.
Так, хватит о плотском. Надо действовать. Княжич в своих стремлениях уже завтра выйти на охоту скорее прав, чем нет. Тянуть время дальше нет смысла. Мы вполне можем закрывать по зоне день и при этом не сильно напрягаться. Если же будет желание приложить усердие, то за два-три дня закроем вообще всё что есть из бронзовых сопряжений. Потому что Пепельный Медведь создание мощное. Возможно, я слишком расстарался с ним. Однако если есть возможность сделать что-то хорошо, почему бы так и не поступить? Главное, чтобы Андрей сберёг Косолапика. С таким мощным питомцем можно и серебро пронести.
Самая большая беда таких вот сильных созданий это то, что ты не можешь восстановить его быстро. Тебе нужно очень много эссенций, очень много времени (на ранге новичка, который я, слава всему, покинул). Поэтому пока твой зверь жив — ты на коне (ну или на медведе), а как только его не станет…
Я ж неделю его собирал…
Телефон задрожал под звонком, и на экране высветилось «Кривенко Павел, адвкат». Хм…Пропустил «о». А что за Кривенко? Я нахмурился, а потом вспомнил. Точно, записывал же номер этого человека, по рекомендации Андрея. Но дальше «записи» наше «знакомство» не ушло. Что же случилось, раз нотариус сам мне звонит?
— Добрый день, — я ответил на вызов.
— Илья Александрович Артемьев? Доброго дня. Вас беспокоит Павел Анатольевич Кривенко. Я представляю ваши интересы по дуэльному обращению от Надира Наримановича Каримова.
— Что, простите? — немного опешил я.
— Господин Обухов является вашим секундантом, и я действую как его доверенное лицо. Представители Надира Наримановича находятся со мною на связи, и потому мы должны оговорить некоторые детали предстоящего поединка.
Какое же это унылое занятие — дуэль. Но здесь без этого, наверное, кушать не садятся. Человек, не бросавший вызов, и не жил в благородной среде вовсе. Ладно, пустое. Вряд ли это займёт много времени.
— Хорошо, давайте обсудим, — чуть обречённо ответил я, закинул свободную руку за голову и уставился в потолок.
— После ряда консультаций мы пришли к выводу, что было нанесено оскорбление третьей степени, Илья Александрович. Место для вашей встречи оговорено, и я уже выслал координаты как господину Обухову, так и вам.
Телефон прожужжал снова, принимая сообщение.
— Поединок будет проходить на саблях. Применение силы разрешено. Условие до смерти, так как нанесённое оскорбление действием классифицировано как третья степень. Что я уже, простите, говорил.
Сабля это хорошо. Саблей я махать умею, спасибо Грайбаю Белому.
— Хорошо, — скучающе прокомментировал я.
— Хочу напомнить, что по дуэльному кодексу Санкт-Петербургского уезда в случае с дуэлями третьей степени ваш секундант, господин Обухов, также принимает участие в схватке. Со стороны господина Каримова будет сражаться господин Свиридов.
Скука моментально куда-то испарилась. В таких деталях мне никогда разбираться не хотелось, для этого нужны специально обученные люди, и потому лазейка, которую я подарил барону, оказалась весьма неожиданной. Если в драке участвуют секунданты, то бой идёт до последнего живого. Либо одна сторона схватки погибает, либо другая. Иных вариантов нет.
Мы оба в ранге ученик. Каримов тоже, вроде бы, ученик. А вот Свиридов-то мастер. Хм… Меня предупреждали о хитрости местного мафиозо. Так что удивляться нечему.
— Могу ли я отказаться от секунданта? — деловито поинтересовался я у Павла Анатольевич.
— Можете, Илья Александрович, — бодро ответил нотариус, но тут же добавил, — но это может быть расценено господином Обуховым как оскорбление. Тем более в таком публичном поле. Я бы не рекомендовал вам так поступать.
Лучше быть «оскорблённым в публичном поле» чем мёртвым.
— И вам всё равно придётся драться с обоими участниками, — вкрадчиво продолжил Павел Игнатьевич. — Поэтому таким образом уклониться…
— Вы полагаете, я собираюсь уклоняться? — с улыбкой прервал его я. — Позвольте поинтересоваться, какие мотивы вы мне приписываете?
О, с такой улыбкой я, обычно, убиваю. Но находящегося на том конце провода человечка это не слишком-то и впечатлило. По незнанию, наверное.
— Простите великодушно, Илья Александрович, за неточность моей формулировки. Я имел в виду, что избежать поединка сейчас невозможно, и пройдёт он либо с господином Обуховым, либо без, но в полной мере. Мне ставить его сиятельство в известность о ваших соображениях по отводу секунданта?
Этот оскорбится страшно, конечно.
— Нет. На какое время назначена дуэль?
— На шестнадцатое июля. Точное время я указал в сообщении.
Ага. А у нас сейчас девятое. Через неделю, выходит. Хорошо же… За неделю что-нибудь да придумаем. Думаю, Свиридов хотел схитрить, но предполагаю, что просто сам подставился. Будем действовать чуточку грубее.
— Я правильно понимаю, что в случае смерти секунданта вызывающего участника дуэль всё равно состоится? — спросил я.
Пауза длилась на пару мгновений дольше, чем ей следовало.
— Да, господин Артемьев, — осторожно сказал Кривенко. — Она состоится во всех случаях, за исключением того, если оскорблённая сторона не отзовёт свой вызов.
— Отлично, спасибо, Павел Анатольевич.
— Простите, Илья Александрович, — чуть замялся нотариус, — наш разговор сугубо конфиденциальный, но я не исключаю возможности записи звонка, поэтому обязан предупредить вас в том, что незаконные действия по отношению к кому-либо из участников поединка непозволительны и будут рассмотрены в губернском суде. Также спешу уведомить, что в Санкт-Петербургской губернии нет моратория на смертную казнь.
— Спасибо, Павел Анатольевич, хотя я и не очень понимаю, на чьей стороне вы выступаете, — не удержался.
— Моя работа сделать всё по закону и так, чтобы человек, на которого я работаю, остался доволен. Я слежу за своей репутацией и дорожу ею. За последние дни я провёл несколько часов в переговорах с оскорблённой стороной, но, к сожалению, не смог добиться мирового соглашения или же зарегистрировать каких-либо примирительных попыток. Поверьте, я делал всё что мог, чтобы этой схватки не случилось. Потому что понимаю шансы Андрея Юрьевича на положительное разрешение сложившейся ситуации.
— Понял вас, Павел Анатольевич! Теперь я попробую сделать всё, что могу.
— Спасибо, Илья Александрович. Надеюсь, что у вас получится.
Нотариус повесил трубку.
