Зов ушедших героев (СИ) - Юрий Стерх
Я удивленно кивнул. Что-то не припомню, чтобы я так выражался перед наставником.
— Решает чужим кораблем завладеть Кай, — продолжил Мор, — и лучше, чтобы корабль этот зотэрианским был. Но для плана своего ему заманить надо было кого-нибудь к месту крушения. Уже зная о том, что разрушен Зот, как и многие другие планеты, Кай оставляет выживших на борту крейсера, а сам на единственном исправном истребителе летит к планете погибшей. Оставляет он игрушку с координатами «Эсурры» в развалинах и возвращается обратно, и дальше действуют они с Кнурсом уже заодно.
Мор исподлобья остро глянул на меня и, дождавшись от меня кивка, сообщил:
— Их преступный план состоял в следующем, чтобы не расходовать и без того ограниченный ресурс, Кай помещает экипаж в стазис-капсулы, а сам напитывает кристалл энергией, при высвобождении которой произойдет бескровный захват чужого корабля.
Я недоверчиво посмотрел на Мора.
— Мне кажется, в его плане полно просчетов! А если бы мы не стали спускаться так низко и…
Мор выставил руки перед собой и энергично замотал головой.
— Никаких просчетов! Кнурс сфокусировал бы луч и отправил его куда угодно, хоть на низкую орбиту, хоть на высокую! Повторяю тебе… повезло нам, что прошло времени много, и еще… Кай, напитывая кристалл, торопился сильно.
Я с подозрением посмотрел на наставника, затем перевел взгляд на кристалл и спросил:
— Это ты его научил?
Мор снова затряс головой.
— Нет! Я не знаю, где научился он этому. Он совершил свои преступления задолго до Вторжения и мотался по всей вселенной почти три сотни циклов. Я думаю, за это время у него могли быть и другие учителя.
— Понятно. Значит так! Ждем, пока Виза с Шаком вылезут из лечебных капсул, и начинаем то, что ранее задумали. Я хочу знать об этом Кае всё! Всё, до чего мы можем докопаться в его голове.
Мор кивнул и поудобнее уселся в кресле.
— Ты иди, а мне пока надо побыть здесь с Кнурсом.
Я уже было развернулся уходить и замер на полушаге, так как мой взгляд упал на нишу с искином.
— А скажи-ка мне, Мор, что такого мог пообещать Кай, что Кнурс начал действовать против своих же? Насколько я знаю, это невозможно.
— Он пообещал ему новый крейсер.
— А ты?
Мор опустил глаза и посмотрел себе под ноги.
— А я… я пообещал восстановить ему этот корабль.
Два часа спустя
Улей «Эсурры» представлял собой прямоугольное помещение с ячейками под стазис-камеры по обеим сторонам. На каждой из них было ровно по сто пятьдесят штук, расположенных в шахматном порядке в три ряда. В правом нижнем ряду мягким янтарным светом светились пятьдесят капсул, а в левом — только двадцать две, остальные же двести двадцать восемь ячеек чернели темными пустыми провалами, напоминая нам о том, какие ужасающие потери понес экипаж крейсера за время скитаний и в боях с Митхар.
Мор подошел к пульту управления установкой и, привстав на носочки, приложился лбом и ладонями к экрану. Простояв так с минуту, он отлепился от панели и указал пальцем на одну из капсул.
— Вот эта нужна нам. Там Кай ин Варра спит.
Из-за моей спины вышел Шак и, держа в руке что-то выпуклое и круглое, направился к указанной Мором капсуле. За ним, как две собачки на поводке, устремились его неизменные дроны. То, что он держал в руке, напоминало средних размеров тарелку с чуть загнутыми вовнутрь краями.
Мы с Визой подошли поближе. Не знаю, как ей, но мне было до жути интересно, что с ней будет сейчас делать наш техник. Шак встал перед указанной Мором стазис-капсулой на одно колено и, аккуратно приложив «тарелку» точно по центру днища, убрал руки. «Тарелка» сама без помощи Шака сдвинулась немного влево и плотно прилипла к капсуле. Дроны нашего техника тут же подлетели с обеих сторон и, выпустив свои тонкие длинные щупальца, присосались к поверхности вокруг «тарелки».
Шак прикрыл глаза и замер на месте. Затем через минуту встрепенулся и поспешно начал сдвигать на своеобразном приборе какие-то тонкие пластины.
— Нам надо поторопиться, — явно волнуясь, проговорил он, — я не смогу, безнаказанно копаясь у него в голове, долго блокировать его Бакмат.
— Мы готовы, — ответил я за всех.
Шак кивнул, и тут же в воздухе появилась серая, бесцветная голограмма.
— Я обязан предупредить всех: вмешательство подобного рода противозаконно и может понести за собой наказание вплоть до…
— Шак, ты забываешь, кто сейчас стоит перед тобой и кому подчиняется Совет Восьми! — голос Визы хлестанул по нему металлической стружкой.
Техник затравленно посмотрел на меня и, не вставая с колена, низко поклонился. Разогнувшись, он приложил ладонь к груди — жест у зотэрианцев означал беспрекословное подчинение.
— Что интересует? — напряженно спросил он. — Какой жизненный период?
— Отматывай назад от момента, когда он сам залез в стазис-капсулу. Это возможно?
Техник кивнул, и его глаза, утратив синеву, покрылись серой поволокой, а бесцветная до этого момента голограмма засветилась всеми цветами радуги.
— Начинаю передачу информации, — глухо произнес Шак, не отрывая жуткого на вид взгляда от «тарелки». — Мой прибор будет всё записывать, но и вы смотрите внимательно, второго такого шанса может и не быть.
На голографическом экране с невероятной скоростью начали меняться смазанные картинки, за которыми даже с моим Хигури невозможно было уследить.
Кира подсказывала мне, что каждая такая картинка — это сжатый год, или, как сами зотэрианцы называют — цикл жизни. Это уже потом, используя прибор Шака, можно будет спокойно распаковать каждый такой файл по отдельности и не спеша пересмотреть. Но все мы всё равно уставились на экран, не отводя от него взгляда даже на миг.
Через минуту такого бешеного ритма Шак подал голос:
— Всё! Прерываю сеанс. Его бриал проявляет первые признаки пробуждения. Я не смогу его больше сдерживать! Пробудившись, он заблокирует работу прибора, и тогда вся записанная на него информация слетит.
Голографический экран бесшумно схлопнулся, и в помещении повисла звенящая тишина. Техник выглядел немного подавленным, как будто он только что осознанно совершил тяжкое преступление и ожидал неминуемого наказания.
Почитание законов у любого зотэрианца в крови, а нарушение — это что-то из рук вон выходящие, и тут не так всё просто. Необходимо парня спасать, иначе он такими мыслями загонит себя в тупик.
— Шак ин Фуррэ, — обратился я к нему, — Совет Восьми в моём лице благодарит тебя за отлично проделанную работу и восхищается твоей самоотверженностью и решимостью. Прими благодарность и
