Война Кланов. Медведь 2 - Алексей Калинин
Тоскливый вой звучит чуть ближе. Людмила вздрагивает, потом опускает глаза на Ульяну и улыбается дочке.
– Давайте я вас наконец-то покормлю, а то слышу, как у Женьки бурчит в желудке, – Людмила кладет Ульяну в кроватку и выходит на улицу.
Возвращается она с двумя кусками свежего мяса. «Лосятина!» – определяю я по кисловатому привкусу и жестким волокнам. Вячеслав не стесняется вгрызаться в брызжущий кровью кусок, я следую его примеру. Откладываю нож в сторону и отрываю кусок за куском. Кажется, что жизнь животного вливается в наши тела. Лось умер, но дал жизнь другим… Значит, умер не напрасно? – вероятно, такие мысли возникали у хищников при еде. А может и не возникали, ведь только человек может колебаться и сомневаться в правильности выбора.
– Пока наши мужчины едят, мы с тобой почитаем сказку, правильно? – спрашивает Людмила у агукающей Ульяны и достает с полки книгу.
– Да я уже поел, так что пойду, схожу за дровами, – отвечает Вячеслав и выходит из комнаты.
Мясо проваливается внутрь, и я вместе с Ульяной слушаю незнакомую сказку… Незнакомую, и в тоже время такую близкую и родную, словно где-то уже её слышал. Слышал про переливы соловья и волчий вой…
Провал
Проходит два дня с тех пор, как ушли охотники. Два долгих дня и одна полная тревоги ночь. Наступает вторая ночь, темнее первой. Людмила ещё раз выходит с Вячеславом и оставляет на меня дочку. Эх, хоть постыдились бы. Хотя, говорят, что перед лицом опасности очень хочется любви и ласки.
– А-а-а-а-а!!! – пронзительный детский крик выводит меня из забытия. Книга со сказками выпадает из рук.
Я оборачиваюсь к Ульяне. Раньше замечал, что взрослые всегда оборачиваются на детский крик – не случилось ли чего? А потом раздраженно отворачиваются обратно, если ничего не произошло, и детеныш посмел на миг отвлечь их от взрослой жизни. Сейчас же не получается отвернуться. Красное личико Ульяны морщится в крике, она кричит исступленно, с надрывом. Можно даже сказать – истерично верещит.
– Что случилось, Ульянушка? – подскакивает к ней Людмила.
Вячеслав тоже подходит и останавливается рядом, большой, могучий… и беспомощный. Я вижу, как сжимаются огромные кулаки, но они бессильны помочь в этой ситуации. Людмила подхватывает дочку на руки, но плач не смолкает. Наоборот, Ульяна начинает захлебываться плачем. Не в силах что-либо сказать, она хватается пальчиками за ворот халата и стискивает так, что белеет кожа на суставчиках.
– Почему она так кричит? – спрашивает Вячеслав и тут же получает ответ на свой вопрос.
Снаружи дома раскатывается громогласный волчий вой, может именно это и чувствует дочь охотника и берендейки? Приближение врага…
В глазах Людмилы сверкает тревога, и она невольно оборачивается к окну. Там темно, хоть глаз выколи. Я приглушаю огонек на лампе и вздрагиваю от раздавшегося на улице чертыхания.
– Твою же мать! Они защитный круг поставили! – гремит невнятный рык.
– Сиди здесь, мы пойдем, посмотрим! – Вячеслав отстраняет от двери Людмилу.
Приходится говорить громко – Ульяна не перестает рыдать. Вячеслав берет ружье и проходит на выход. Я тоже поднимаюсь со скамьи и выхожу. Позади надрывается Ульяна. Слышится успокаивающий говорок Людмилы.
На черте защитного круга стоят три перевертня. Огромные и мощные, как экскаваторы. Однако, чуть позади стоит черный перевертень. Тот самый… или та самая? Мертвенный свет луны освещает фигуры, искрится на шерсти, кончиках ушей, отражается от белых клыков. Позади них раздается треск в кустах. Похоже, что тремя оборотнями дело не ограничится. Так и есть, на поляну высыпают ещё с десяток перевертней поменьше.
– Ничего себе, – сдавленно шепчет Вячеслав.
Я ощущаю, как невидимая рука сдавливает внутренности. Такого количества врагов сразу я не ожидал увидеть. Нет, знал, что рано или поздно встречусь с черным перевертнем и его свитой, но не столько же сразу.
– Не ждали, голубки? – рычит огромный серый перевертень и бьет по невидимой стене. Один из двух оставшихся старых перевертней…
За спиной также звонко надрывается Ульяна. Морда второго перевертня ощерилась так широко, что показываются даже коренные клыки, и я могу поклясться, что всего их не меньше, чем у акулы. Черный перевертень склоняет голову и прислушивается к детскому плачу.
– Идите на хрен! – повторяет Вячеслав слова старого берендея.
– Без последней крови мы не уйдем, ты же знаешь, берулька! – отвечает один из двух перевертней, по размерам они мало уступают черной предводительнице.
– Тогда ждем охотников. Сильно не пукайте, а то ребенка напугаете, – Вячеслав поворачивается к дверям, когда окрик перевертня останавливает его.
– Не дождетесь вы своих охотников!
На краткий миг я ощущаю то состояние из книг, которое описывают как «ёкание сердца». В сердце действительно будто всаживают заостренную палочку. Что с охотниками? Перевертень щерится.
– Что ты гонишь? – мне кажется, что из горла идет цыплячий писк.
– Подойдите сюда! Не бойтесь, защитный круг пока вас спасает, – правый перевертень оглядывается на кого-то из своих приспешников и ему (ей?) передают два прямоугольника.
Мы подходим к черте. Внутри всё сжимается, когда я вижу в нескольких метрах от себя оскаленные пасти, раздутые мышцы и… самого главного врага. Врагиню? Того врага, которого представлял себе, когда оборачивался в оборотня. Майка предупреждающе трещит, и я замечаю на руках густеющую шерсть. Пару раз приходится вдохнуть и выдохнуть, чтобы не перекидываться и потом не гулять с голым задом по тайге. Не время для оборота – защитный круг нас оберегает.
– Вот, посмотри на своих защитников, – один из серых перевертней протягивает лапы и упирает в невидимую стену фотографии.
Моё сердце срывает с привычного места, и оно падает куда-то вниз, к коленям, да так там и застревает. Земля опасно покачивается. С двух карточек на нас смотрят охотники…
Охотница в темноте… царапины на морщинистом лице… глаза уставились в камеру… трава возле головы окрашена красным… Сашка с обнаженным торсом… а вот на его спине кровавые полосы… лежит с неестественно вывернутой ногой…
Охотники мертвы?
Небо пытается втянуть в себя моё ослабевшее тело. Голова кружится так сильно, что пришлось ухватиться за плечо Вячеслава. Запахи можжевельника, рябины, сосны, ели, черники бьют настолько резко, что в глазах меркнет свет. Ведь только недавно они стояли рядом, а теперь их, беспомощно лежащих на земле, запечатлел бесстрастный глазок фотоаппарата.
– Ну как, узнал друга? – рычит правый перевертень.
– Твари! – вырывается у меня.
Перевертни утробно хохочут, словно разом заводится с десяток несмазанных моторов. Им вторят собравшиеся позади оборотни. Черный перевертень молчит.
Что же делать? Как быть дальше? Мы заперты в защитном круге, за ним хохочут враги. Александр и тетя
