Синдзи-кун и теория игр - Виталий Хонихоев
— Почему это? — удивляется Кайя: — как говаривал Сунь Цзы — лицо начальствующее своим примером вдохновлять на подвиг должно одним лишь своим поведением. И не пить до полудня. Пример плохой. Я вот, например, думаю, что твоя стажер и так слишком много внимания тебе уделяет. Она как узнала, что мы с тобой просто любовники — вот такие круглые глаза сделала. Потому что обидно, что мы с тобой ее не позвали. Это же недоверие к своей коллеге, правда, Горо-сан?
— Кайя… — простонал Горо, пряча лицо в ладонях.
— А что, правильно. Ты не должен был заводить себе любовниц, не поставив в известность всех предыдущих. Вдруг им тоже захочется. Нет, вот если бы твоя стажер вдруг сказала — а я не хочу заниматься непотребствами с вами, Горо-сан и этой вашей Кайей — тогда понятно. Занимаемся непотребствами самостоятельно, — уточняет Кайя и машет рукой бармену, заказывая себе кофе. Она всегда берет здесь одно и то же и бармен кивает.
— Но мы же с тобой никогда и не занимались ничем таким, Горо-сан, потому что ты выше всего этого. Я вообще сперва думала что у тебя и члена нет, а потом взглянула на твою эту стажера, как ее там — Кеко, да, вспомнила… — Кайя приложила пальчик к подбородку и кивнула: — по ней сразу видно, что ты ее — того… вот признайся, Горо-сан, и давно вы вместе? А с женой уже развелся, или вы во грехе пребываете и по мотелям мыкаетесь? Так я что говорю, вы можете с ней у меня дома встречаться, все равно я большей частью в «Хилтоне» торчу. Кстааати, а ты в курсе, что туда завалились какие-то шишки из Токио и чуть ли не вдесятером в один номер? Мужики все еще, да какие-то пришибленные, что ли… то есть внутри пришибленные а снаружи — с гонором. То не так, се не эдак, полотенца у них видите ли недостаточно чистые, а при этом — в десять харь в один номер. А в номере, между прочим, всего три кровати, как они спят-то — по очереди? Или все вместе? Интересные извращения у них в Токио.
— Токио? — поднимает голову Горо. Кайя кивает, довольная, что привлекла его внимание.
— Токио! — подтверждает она. Бармен приносит ей монструозную чашку с карамельным латте, эта чашка больше похожа на небольшой тазик, украшенный какими-то сладостями. На блюдечке — несколько маршмеллоу, розово-белые кусочки в виде сердечек. Какая пошлость, думает Горо, все в этом городе эксплуатирует примитивные человеческие чувства и эти сердечки из зефира — всего лишь отражение чувств девушки, сидящей напротив. Девушки, которая так страстно хочет быть любимой, что ищет утешения в чужих руках и пластиковых сердечках, в том, чтобы просто поговорить с ним после своей рабочей смены. А ведь он просто использует Кайю. Просто использует эту ее потребность выговорится, наладить хотя бы видимость человеческого общения… какая же он сволочь. И правильно делает Кеко, что уезжает в Токио, думает он, тут нет ничего, что бы могло заставить ее остаться.
— Токио, угу. Кеко-тян, кстати говорила, что по окончании стажировки туда поедет. — говорит Кайя: — как вы решили — сразу вместе поедете, или ты попозже? Сразу вместе ехать — это романтично, молодая парочка… хотя ты уже староват для этого, но Весна Юности Кеко-тян — преодолеет все препятствия! У нее, кстати завтра день рождения мамы, надо бы поздравить. Думаю, что ее мама как раз твоя ровесница, Горо-сан, так что вы вполне можете направить в ее адрес открытку с пожеланиями долгой жизни и всего прочего. Например, пожелать чтобы ее дочурка вышла замуж удачно!
— Кайя… — говорит Горо: — пожалуйста не отвлекайся! Что там насчет приехавших из Токио?
— Инквизиторов? — ничтоже сумняшеся Кайя разрушила весь флер секретности: — ну, если подумать, то они изрядные свиньи. А их старший, такой, со шрамом на лице — он еще и извращенец. Приставал к новенькой горничной, точно. Кстати, они ж не поездом, они самолетом прилетели, во дела. Срочно значит нужно было. Говорят, что их по душу Сумераги-тайчо и ее команды прислали. Ну, вы же в курсе, что Сумераги-тайчо сперва в Имперских Эскадронах Смерти была? А потом увидела она страдания простого народа и решила помочь всем нам, жителям Сейтеки. Вот! — Кайя-чан задирает руках офисного пиджака, расстегивает пуговичку на манжете и демонстрирует Горо татуировку паучка на предплечье.
— И это только один. — говорит она, застегивая пуговицу: — у меня еще парочка есть, в разных местах. Хочешь, покажу?
— Спасибо, Кайя-чан, не надо пожалуйста ничего показывать. — говорит Горо: — лучше рассказывай про Инквизиторов дальше.
— Так я и говорю — решили значит в столице, что отбилась наша Сумераги от рук, слишком уж много на себя взяла. И выслали этих… ублюдков из Инквизиции. А ведь все знают, что Сумераги-тайчо — незаконнорожденная дочь Императора!
— Пххффх! — подавился кофе инспектор и закашлялся, чувствуя, как кофе течет из его ноздрей. Спешно взял салфетку со стола.
— Император ее любит, а эти — из его Канцелярии, пытаются настроить его против, да еще и заговоры плетут. Клянусь Аматэрасу, что сам Тэнно и знать не знает, что его дочь от притеснений этих вот страдает! Но ничего, Сумераги-тайчо тоже не пальцем деланная, она этим из Токио хвосты то накрутит! А как сам Император узнает, что эти тут творят — так и …
— Горо-сан! — кричит кто-то и Горо поворачивает голову. Откуда Кеко-тян узнала, где он сидит?
— Это я ей позвонила. — хвастается Кайя: — как увидела, что ты тут горюшко в стакане утопить пытаешься. Я ж все-таки твоя официальная любовница, а Кеко-тян только стажер.
— Горо-сан! — выпаливает Кеко, падая на стул рядом: — Привет, Кайя! Горо-сан, там такое! Сумераги-тайчо арестовали!
— А я что говорила. — кивает Кайя: — вот и распустили руки инквизиторы. Надо простому народу за вилы браться. Единственная защитница в городе и ту арестовали. У меня дома есть бейсбольная бита — на всякий случай. Купила на распродаже, дешево совсем и с автографом. Автограф жаль, но для дела …
— Погоди, Кайя… что случилось-то, Кеко-тян? — спрашивает Горо, чувствуя, что он что-то упускает. Что-то важное.
— Случилось то, что ты убежал и даже слова не сказал куда! — выпаливает Кеко: — а я волновалась между прочим! Хорошо, что Кайя мне позвонила! А то я так бы и не знала, где
