Враг моего врага. «Конец фильма» - Натали Р.
Он небрежно поворошил стопку бумаг на столе – толку от них, написанных на земном языке, никакого. Оглянулся в поисках сейфа. Металлический, тускло поблескивающий ящик стоял в углу, дверца открыта, а внутри – ничего. Ройен выругался и в сердцах толкнул его кулаком. Успели спрятать ценности, сволочи! Кулак угодил по замку, и он рассадил костяшки пальцев, по металлу размазалась синяя кровь.
– Господин директор! – хантская речь.
В дверях затопталась взволнованная женщина с подносом, гъдеанка. Ну, вот и баба. Десяток разноцветных юбок, две косы. Сама пришла. Он обернулся от сейфа, расплываясь в хищной улыбке.
Женщина отступила на шаг, таращась на него, кувшин и стакан на подносе задребезжали. Он шагнул к ней. Издав сдавленный писк, она выскочила за дверь и испарилась. Вот зараза! Он разочарованно пригасил обжигающий пальцы окурок о полировку стола.
Вошел один из младших офицеров в сопровождении солдата.
– Командир, здесь одни гъдеане.
– Не может такого быть, – отмахнулся Ройен. – Ищите землян. Они наверняка попрятались: знают, что мы по их души явились.
– А если они сбежали?
– Глупости! Ушли всего два вездехода. Сколько туда поместится? Ну, десяток, ну, два… Все остальные здесь. Ищите. Можете потрясти гъдеан: вдруг кто видел, куда они заныкались.
– Будет сделано, командир.
– И найдите мне девку, – польза дела прежде всего, но и об удовольствиях забывать нельзя: сам забудешь – другие тем более не вспомнят. – Не слишком дохлую, поняли? А то знаю я вас.
Женщин потом придется прирезать. Или пристрелить, не суть важно. Дать им возможность болтать? Ну нет, пусть адмирал Ен Пиран считает, что они погибли при захвате рудника. На эти потери он был готов пойти, вот туда и спишем.
Эст Унтли бежала по мерзлым гусеничным колеям, путаясь в тяжелых меховых юбках, пока хватало сил. Неровное дыхание вырывалось со всхлипами. Когда в ушах застучала кровь и перед глазами поплыли темные круги, она перешла на шаг, но не останавливалась, хватая ртом безвкусный регенерированный воздух, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь, чтобы идти вперед, лишь бы подальше от кошмара, творящегося на руднике.
Один захват она уже пережила, и ей казалось – хуже быть не может. Сегодня она поняла: может. Она поняла это, когда, проснувшись от внезапного ночного шума, бросилась в кабинет директора – вдруг он там, а кофе холодный и томатный сок не готов? Господин директор ни разу не наказывал ее, но она ужасно боялась сделать что-нибудь не так или не сделать вовремя. Она распахнула дверь, не думая о плохом – то есть о плохом она думала постоянно, эта мысль шла общим фоном ее существования, но не о такой жути, – и наткнулась на мересанца, вооруженного до зубов. Вроде бы Мересань и Гъде были союзниками в этой войне, а Земля – врагом. Только ни один землянин не смотрел на Эст Унтли так, как этот мересанец. Она привыкла к тому, что в ней не видят человека, но никогда до сих пор ее не хотели убить. А в глазах этого голубокожего головореза с каплями синей крови на пальцах читался приговор. Смерть, отложенная лишь на несколько минут, пока он получает удовольствие.
Она ринулась вон, так и не выпустив из рук поднос, не помня себя от ужаса, и забилась в какую-то техническую щель. Она видела, как поварихе перерезали горло – ни за что, просто потому, что не нужна больше. Видела, как главного инженера пытают, чтобы выдал схоронившихся землян – если бы здесь все еще были земляне, он выдал бы их без всяких пыток, достаточно было лишь спросить, а мересанцы этого не понимали – может, и не хотели понимать. Земляне ушли, отступили перед превосходящими силами, не оставив никого из своих. Их было ровно столько, чтобы держать в подчинении рабочих, но слишком мало, чтобы сражаться.
Потом мересанцы начали шерстить все укромные углы – никак не желали отступиться, искали землян. И Эст Унтли поняла, что отсидеться не удастся. Ее непременно найдут, попользуются и зарежут – еще повезет, если пытать не станут. Чужие голоса, перекликающиеся на непонятном языке, приближались. Если она побежит, ее непременно заметят. Единственный выход – прикинуться мертвой, авось второй раз не убьют.
Она взялась за чудом не разбитый кувшин томатного сока с мякотью, надеясь, что мересанцы не разбираются в оттенках красной крови, облила себе лицо, разлила вокруг. Почти тотчас щелкнул фиксатор двери, и в дальнюю каморку склада просунулись два дула, а вслед за ними появились два мересанца в бронекостюмах и шлемах. Труп они увидели сразу. Баба лет под тридцать, задранные юбки, косы в луже крови. Один из солдат выругался:
– Электрическая сила! Тут кто-то уже побывал.
Второй молча подошел, потрогал тело носком ботинка, с силой наступил на палец откинутой руки. Ноль реакции – и верно, труп.
– Пошли, здесь больше никого нет, – сказал первый.
Второй кивнул, и они ушли, только дверь осталась открытой. Эст Унтли перевела дыхание, но еще долго лежала, не смея даже тихо застонать от боли. Лишь часы спустя, когда суматоха смолкла, и десант расположился на отдых, выставив посты, она решилась пошевелиться. Села, обтерла засохший томатный сок, как могла. И тихо и незаметно, словно мелкий грызун по краю кухни, боясь выдать себя лишней мыслью, начала просачиваться к выходу из купола.
К бегству она толком не подготовилась, вспоминая о необходимом по дороге. Теплую одежду она сняла с настоящего трупа, трупа расчетчицы. За одним из поворотов коридора лежали два тела: мересанец и землянин из охраны. Им больше не были нужны ни дыхательные маски, ни перекисные патроны. Эст Унтли помедлила и закрыла землянину карие глаза. Каким бы ни был, она знала его несколько месяцев. Подумав, она забрала у мересанца нож, а у землянина парализатор. Все, кто имел дело с оружием, говорили как один, что неумелому оружие дает лишь иллюзию безопасности, но с этой иллюзией она чувствовала себя увереннее.
У самого выхода, уже за шлюзом, она нарвалась на мересанца. Конечно, захватчики поставили часовых. Ее спасло то, что солдат был уставшим и сонным: его товарищи отдыхали, а ему, участвовавшему в штурме, насилии и грабежах наравне со всеми, выпало бдить. Он схватил вылетевшую из-за угла и оторопевшую женщину за косы и размахнулся рукой, чтобы оглушить, не ожидая от безответной гъдеанки, что у нее под полой куртки парализатор.
Вот тебе и иллюзия. Она нажала кнопку рефлекторно, хорошо, что в себя не попала. Мересанец дернулся, замер и завалился набок, будто упавшая скульптура, дыхательная маска съехала. Перекисный патрон! Чем больше патронов, тем дальше она сможет уйти. Когда она
