Елена Горелик - Не женское дело

Мадемуазель Спарроу опять была одета в мужское платье. Господин д'Ожерон прекрасно понимал, что пиратскому капитану корсет не к лицу, но его это коробило. Дама должна быть женственной и не интересоваться ни науками, ни политикой, на том стоял его мир. Даме не пристало носить штаны и командовать несколькими сотнями отъявленных висельников. Для войны Господь сотворил мужчину. Но что бы там ни было, а ему нынче приходится разговаривать с этой девушкой на равных. А как иначе? Два корабля, шестьдесят два орудия, четыреста головорезов, и непременная удача во всех рейдах… Только вчера господин губернатор прикидывал, не познакомить ли столь состоятельную мадемуазель с одним из своих родственников. Но затем эту мысль из головы выбросил: как бы на самом деле ни была добродетельна девушка, командовавшая на пиратском корабле, всё равно найдутся злые языки, которые начнут мусолить её морское прошлое. Зачем кузену эта головная боль?

— Моё почтение, мадемуазель, — губернатор вообще-то не снимал шляпы перед корсарами — должна же быть какая-то субординация, в конце концов — но здесь своему правилу изменил. Как бы то ни было, а перед ним дама. — Это весь груз?

— Весь, — девушка быстрым взглядом окинула ящички. — Как договорились, месье.

— В таком случае вот все деньги, — губернатор кивнул стряпчему.

Минут двадцать ушло на закрепление сделки, после чего стряпчий и негры ушли в город, ведя нагруженных мулов, семеро пиратов, сгрузив мешок золота в шлюпку, отвалили от мола, а девушка осталась. Д'Ожерон всегда изумлялся её проницательности. Иногда ему казалось, что все люди для неё прозрачнее стекла. Вот и сейчас она наверняка поняла, что истинной причиной его визита в порт стали отнюдь не деньги.

— Мадемуазель капитан, — губернатор, проводив шлюпку взглядом, обратился к девушке. — Ещё не прошло двух месяцев с тех пор, как я имел честь выдать вам каперское свидетельство, а о вашей удаче ходят самые невероятные слухи. Скажите, у вас есть какой-то секрет?

— Разумеется, — девушка улыбнулась. То, что её родной язык вовсе не английский, д'Ожерон уже знал. Но вот откуда она родом — об этом не болтали. — Хотите, поделюсь? Здесь нет никакой тайны, честное слово.

— Почту за честь, мадемуазель.

— Я никогда не боюсь противника, сколько бы пушек у него ни было.

— Вот как… Что ж, говорят, удача любит смелых. Очевидно, это правда, — д'Ожерон любезно улыбнулся. — Говорят также, удача сопутствует и Моргану, прозванному адмиралом Ямайки. Скажите, встречались ли вы с этим человеком?

— Лично — только раз. И скажу честно, он мне не понравился, — девушка душой не кривила. Она в самом деле так думала. — Это мясник, а не воин.

— Но ему сопутствует удача, — повторил губернатор. — И он, по слухам, затевает новый поход на испанские владения в Мэйне.

— По слухам? — девушка хитро усмехнулась. — Насколько я вас знаю, месье губернатор, вы не собираете слухи по тавернам… Морган написал вам?

— Мадемуазель, я счастлив, что вы не находитесь при дворе. В противном случае версальским интриганам пришлось бы очень несладко, — д'Ожерон сейчас лишний раз убедился, что был прав. Девушка видела его насквозь. Он достал из кармана сложенное письмо. — Письмо адресовано как мне, так и всем капитанам Тортуги. Но вам я покажу его первой. Следует быть учтивым с дамой, даже если она…

— …морская разбойница, — сказала девушка, воспользовавшись его секундной заминкой. — Говорите прямо, месье д'Ожерон, я люблю, когда вещи называют своими именами.

— Похвальное качество для флибустьера, мадемуазель. Но не для дамы.

— Я из тех, кто видит мир с изнанки, месье. Из этого проистекают как мои личные проблемы, так и проблемы всех, кто меня окружает, — девушка взяла письмо, бегло его прочла и вернула. — Что ж, предложение заманчивое. Хотя Морган не называет цель предприятия, но он никогда не мелочится.

— Какие, по вашему мнению, испанские города могут подвергнуться нападению Моргана?

— Санто Доминго хорошо защищён. — Губернатору, несмотря на его отношение к излишне образованным девушкам, всегда нравилось, когда мадемуазель пират начинала рассуждать логически. — То же насчёт Гаваны. В Сантьяго-де-Куба такая гавань, что без потерь не войти, а уж про выйти вовсе не может быть и речи, если заранее не атаковать форт большими силами с суши. Маракайбо и Порто-Белло он уже грабил. Остаются Картахена, Веракрус, жемчужная Рио-де-ла-Ача или… Панама. Прочие цели не принесут такой богатой добычи, которая бы оправдала сбор большого флота.

— Панама? Это невозможно! — воскликнул д'Ожерон.

— Невозможное — это то, что требует чуть больше времени, — девушка хитровато прищурилась. — Так говорят у меня на родине. Поверьте, месье д'Ожерон, невозможных вещей в нашем мире не существует, особенно когда речь идёт о взятии города.

— Морган думает так же?

— Полагаю, да.

— Тогда я беру назад свои слова, мадемуазель. Очевидно, у него уже есть какой-то план…

— …и очевидно, что этот план не лишне было бы использовать в интересах Франции, — девушка снова улыбнулась. — Вот зачем вы решили показать мне это письмо в первую очередь.

— Мадемуазель капитан, — д'Ожерон чуть склонил перед ней голову. В самом деле, с такой проницательностью ей место в Версале, а не на Мэйне. — Я рад, что вы понимаете меня с полуслова. Если прочие капитаны увидят в походе Моргана лишь будущую добычу, то вы безусловно способны извлечь максимальную политическую выгоду. Я уже отписывал ко двору, что походы Генри Моргана усиливают влияние Англии в этом регионе, в то время как Франция не считает нужным в должной мере воспользоваться услугами флибустьеров. К сожалению, одних лишь моих писем недостаточно. Нужна громкая победа, подкреплённая большой добычей. Боюсь, мне поверят, лишь узрев выгоду, если так можно выразиться, в наличном виде. Я не вижу причин, по которым король Франции должен брезговать тем, чем не брезгует король Англии.

— Логично, — сказала девушка. — Ради блага Франции вы предлагаете мне сделать то, за что я вырезала команду «Сан-Хуана». На мне будет вся кровь, а всю выгоду от этого получит его величество.

— Мадемуазель, о моральной стороне вопроса сейчас речь не идёт. Я уверен, вы найдёте способ достичь цели наилучшим для вас способом.

— Но будет ли этот способ наилучшим для Франции, ещё неизвестно. Так?

— Вы капер, а не офицер флота его величества. Вы свободны в принятии решения. Можете даже отказаться от похода с Морганом, но я вас прошу, мадемуазель — подумайте над моим предложением. Оно будет небезвыгодно как для вас лично, так и для ваших людей.

— А прочие капитаны?

— Прочим капитанам я ничего подобного не предлагал.

— Хорошо. У меня есть сутки?

— Да.

— А затем вы покажете это письмо другим капитанам Тортуги?

— Да.

— Тогда завтра в это же время я наведаюсь к вам в гости.

— Вас проведут ко мне без промедления.

Шестьдесят два орудия, четыреста человек. Два великолепных корабля плюс госпожа удача… Да. Бертран д'Ожерон был уверен, что этой мадемуазель по силам решить его задачку.

Первое, что Галка сделала по возвращении на борт «Гардарики» — позвала Владика. Предложение д'Ожерона следовало бы сначала обсудить с Эшби, которого недавно выбрали капитаном «Орфея», Старым Жаком, Дуарте, Билли, Бертье и другими лидерами обеих команд. Но как им сказать — мол, братва, такое дело, Морган идёт на Панаму, а я точно знаю, что для нас это ничем хорошим не кончится. Откуда я это знаю? Да я к вам тут из будущего свалилась, понимаешь… Дурдомов тут нет, а сумасшедших, говорят, считают одержимыми дьяволом и бьют кнутами. Но идея у неё уже была. Вернее, очертания идеи. Окончательно её можно отшлифовать лишь в разговоре с тем, кто тебя понимает. Кому можно выложить все карты. А Владик — самое то, что надо. Он и действительно был для неё кем-то вроде доктора Ватсона при Шерлоке Холмсе. Кажется, знаменитый сыщик с Бейкер-стрит 221Б утверждал, что выйти на правильный путь ему иной раз помогают промахи друга? Галка убедилась: мистер Холмс был прав.

Владик явился к ней в каюту с мокрой головой. В последнее время он взял моду учиться у Старого Жака фехтованию на абордажных саблях. Кажется, эти занятия пошли на пользу обоим. Жак стал реже коротать вечера в компании бутылки рома, а Владик почувствовал себя гораздо увереннее. Загорел, стал обрастать красивой мускулатурой. Во всяком случае, кайоннские девушки заглядывались на него всё охотнее. И движения его стали ловкими, точными, быстрыми — не то что раньше. Вот и сейчас он пришёл прямо с палубы, где Жак его натаскивал. Потому, прежде чем явиться к «сестре», пришлось умыться от пота и надеть рубашку.

— Уже вернулась? — спросил он, заходя. — Ну, как, всё в порядке?