Райдо Витич - Стать богом
― Нет ничего, ― опять прохрипел мужчина. ― Можешь не верить, тратить время… Твой студент — лжец… Редкая мразь.
― Не тебе судить! ― разозлилась. И готова была застрелить Люверта, но лишь обожгла взглядом.
Постояла, пытаясь уговорить себя убить его, и поняла — не сможет. Раненого — не сможет.
Вита глянула вниз — пора уходить. Рухнула последняя надежда. Прибор испарился и вряд ли уже найдется. Хорошо не достался Сантане, надо порадоваться этому и идти дальше.
― Тебе не надоело? ― повернулась к нему, присела рядом на корточки.
― Что? ― посмотрел на нее из-под полуопущенных ресниц.
― Эта война, глупая, бессмысленная.
― Для тебя.
― Допустим. Но может, поставим точку, встретимся и решим в бою кому жить в этом мире, кому умирать? Прибора нет ни у тебя, ни у меня, силы равны. Можно до бесконечности устраивать перетягивание каната, но мне, лично, за эти пол года вся эта тусовка с массовкой, вот где, ― показала на горло.
― Что предлагаешь?
― Встретиться. Ты со своими, я со своими, ты за своих, я за своих. Поставим точку.
― Угу, ― прищурил глаз. ― Я приду с сотней, а ты приведешь полторы. Зачем мне это?
― Я предлагаю встретиться всем. Все ангелы и все демоны.
Мужчина долго смотрел на нее, как на слабоумную и вот усмехнулся:
― Что-то придумала для реванша? Думаешь куплюсь?
― Нет. Не поверишь — надоело. Хочется уже туда или сюда. А разве тебе нет?
Сантана подвигал челюстью, соображая, но его мутило и разум работал плохо.
― Ты надеялся на прибор — нажал кнопку и — царь. Я надеялась на пульт — всех бы вас уничтожила. Но его нет. Зато есть мы, есть демо и аналоги. Пора решить, кому здесь жить и строить цивилизацию.
― Да пошла ты, ― ругнулся лениво.
― Амин сказал, что готов поставить Амилон, ― решила привести последний довод. ― Наверняка твои демки уже получили предложение, или вот, вот получат. Тебя вот только нет, ― выпрямилась. Сантана скрипнул зубами, глядя на нее и, словно чего-то ждал.
― Так как?
― Стреляй уже.
Вита вздохнула — теперь ясно, что ждал.
― А ты дурак, Саша. Я мертвых не добиваю. А ты по всем определениям мертвец, что физически, что морально.
― Дура, ― выдохнул.
― С твоей точки зрения — да. Но я на своей, и мне с ней неплохо. Пока, ― двинулась к краю платформы. И даже спускаясь, чувствовала недоверчивый взгляд мужчины. И понимала — он бы поступил иначе.
Возможно она не права, сделала большую глупость, но… Это «но» занозой застряло в мыслях — если Бог есть и может сотворить идеальный мир, то один неправильный, грязный поступок может разрушить идиллию. Если нет, то людям тем более нужно быть вдвойне внимательнее к своим поступкам — ведь не у Бога, а у них в руках чужие жизни и право выбора, и ответственность за все. И как можно требовать и желать добра и справедливости, если не проявляешь их сам? В конце концов, каждый творит свою судьбу сам, ткет ее из своих действий. В этом плане все люди — Боги. А каков Бог, таков его мир.
Конечно, просто спустить курок, пустить пулю в лоб Сантане — врагу, убийце и предателю. Он заслужил смерти, это бесспорно. Но Вита не считала, что заслужила встать на одну планку с ним, сделав выстрел в безоружного, раненного.
Девушка спрыгнула на пол и уперлась взглядом в оружие Люверта. Подняла пистолет и проверила обойму. Так и думала — ни одной пули. Блефовал.
Вита откинула оружие и вышла из ангара.
Глава 22
Она вернулась в Амилон глубоко за полдень. Въехала в ворота и тут же увидела Амина. Мужчина беседовал с Рафаэлем, и, судя то тревоге на лицах, разговор был нерадостным. Вита заподозрила, что в ее отсутствие случилось что-то нехорошее.
Но тут Амин заметил ее и быстро оказался рядом, перехватил поводья:
― Я начал беспокоиться.
Вита спрыгнула с лошади и кивнула в знак приветствия улыбнувшемуся Рафаэлю:
― Вы об этом говорили? ― спросила у Амина.
― Да.
― Каэль и Езель вернулись?
― Да. Привезли странные штуки.
― Эти штуки — наша надежда, ― помрачнела.
Амин передал поводья одному из ангелов и взял девушку за плечо, заглянул в глаза:
― Что случилось?
Вита вовсе стала серой лицом.
Там, в порт-скипе, она была уверена, что поступила правильно, но сейчас эта уверенность канула. Девушка ругала себя за слюнтяйство и жалела, что упустила момент.
― Я не смогла, ― призналась, с трудом выговорив слова.
Амин внимательно смотрел на нее и видимо ждал пояснений, а у нее не было аргументов к оправданию, потому и сказать было нечего. Отошла к ограде и прислонилась к ней. Сорвала травинку, мять начала, раздумывая.
Амин рядом встал, как над душой и все смотрел.
Вита не выдержала:
― У нас больше нет шансов. И я не смогла добить Сантану.
― Убить или добить?
― Какая разница?
― Большая.
Вита с удивлением глянула на мужчину и опять взгляд отвела. Она смотрела на двух девочек лет шести, что играли на траве перед домом. Во дворе другого была видна беременная, что развешивала белье.
― У вас есть дети, ― протянула Вита.
― Да. Естественно.
― У демонов нет.
Наверное, это насмешка Лили, ее понимание справедливости: грязное не должно рождать чистое, а дети чистое, потому что — чудо. А чудеса прерогатива ангелов.
Девушка улыбнулась — логика сестры всегда была затейлива, но всегда ясна ей.
И снова помрачнела — Лиля сотворила, а ей нужно сберечь. Вопрос — как?
― У демонов нет детей, не могут. Но есть Сантана, один из арханов — он может длить род демонов. И я его не убила. Архана, одного из шести.
― Он не демон, ― тихо заметил Амин. Вита вскинула на него взгляд:
― Ты знаешь?
― Конечно. Он был среди тех двенадцати, что пришли с тобой. Сыны Отцов.
Вита поморщилась:
― Отцы… Творцы… Боги.
― Мне говорили, что Бог один.
― Ты знаешь о Боге?
― Отцы говорили.
Девушка головой качнула — чем только голову аналогам забивали? Зачем?
― Только я не согласен, ― неожиданно сказал мужчина. Вита с любопытством уставилась на него:
― Почему?
― Потому что каждый может стать Богом.
Ничего себе философский вывод! От ангела!
― Интересно, как?
― Творить свою жизнь самостоятельно иметь смелость отвечать за свои поступки — свои творения. Нужно просто решиться и в какой-то момент ты сделаешь шаг, и станешь Богом.
Вита закачала головой — она бы поспорила, но не время, не место, и не та тема. Есть задачи более актуальные.
― Я пыталась через Сантану вызвать арханов к Армгерде. Похоже, у меня это не получилось.
― Неважно. Сегодня там закончатся работы, а завтра гонец передаст арханам мое предложение. Они примут его, я уверен.
― Сантана не прост, он может помешать. У него есть оружие.
― У нас тоже было. Ваше. Потом стало бесполезно.
― Боезаряд закончился.
И опять закачала головой:
― Если б я нашла пульт, но он как в воду канул.
― Пульт?
― Вещь, которая решила бы все наши проблемы.
Амин отвернулся, прислонился к стене, разглядывая свою перчатку:
― Лишила бессмертия?
Спросил спокойно, а Виту в дрожь отчего-то бросило. Уставилась на него, будто чего не разглядела:
― Ты знал и это?
― Да. Отцы сказали — это дар Бога.
Вита прищурила на Амина глаз. Мужчина был настолько спокоен и настолько равнодушно говорил о серьезном и важном, что у девушки закралось подозрение, что он либо чего-то не понимает, либо скрывает. Но в любом случае, не так прост, как кажется.
― Тебе это не понравилось? Или не веришь?
― Не понимаю, ― посмотрел в глаза Виты — бесстрастный, безмятежный, но на дне зрачка было что-то жесткое, противоречащее. ― Бессмертье не может быть даром, оно — наказание. Оно слишком многого нас лишает.
― Может ты не понял что это?
― Понял. Посмотри на этот мир, ― обвел рукой, показывая на дома на улочке, лошадей под навесом, деревья, ограду, играющих детей, хлопочущих по своим делам взрослых. ― Он прекрасен, правда? Но проходит время, и ты теряешь остроту восприятия, привыкаешь, затем устаешь. После жизнь уже не будет радовать, она начнет тяготить. Смерть нужна. Это отдых, переосмысление, возможность после вновь взглянуть на этот мир отдохнувшими глазами и увидеть его красоту. Если есть у Бога справедливость, он дал бы нам смерть.
― Ты философ, ― тихо заметила Вита. В словах мужчины, возможно, была истина, но девушка была не готова ее принять. Она с минуту молча смотрела за спину Амина на детей, и прошептала. ― Мне страшно. Если б был тот пульт, я бы убрала демонов. Вам бы ничего не грозило.
― Невозможно убрать только демонов.
Вита не сразу поняла, о чем он. Пытливо смотрела ему в глаза и вот спросила:
― Что ты знаешь? Откуда?
― Свят. Он был откровенен с Рафаэлем и говорил о какой-то странной вещи, с которой явно что-то напутали. Сказал, что это опасная штука, она может лишить бессмертия все живое на этой земле, и никак иначе.
