Александр Трубников - Меченый Маршал

— Это все равно, монсеньер, — ответил Дмитрий, — я приехал к вам, чтобы просить об освобождении от вассальной присяги. Де Фо, наверное, сообщил вам, что я принял его приглашение на службу в ордене светским рыцарем-собратом. Он хочет направить меня во Францию, в распоряжение вашего брата, магистра, с тем, чтобы я возглавил военное обучение принятых в орден.

— Да, мы с де Фо говорили об этом, — голос де Ла Роша не грохотал как обычно, а был тих и печален, — я думаю, что так будет лучше для всех. Твои нынешние лены будут за тобой сохранены. Что же, обстоятельства вынуждают меня на старости лет вновь жениться, чтобы герцогство не осталось без законного наследника. Если бы была жива Анна, видит бог, мне бы это не понадобилось.

Распрощавшись с Фивами, Дмитрий вернулся в Вази, собрал совет и сообщил рыцарям и сержантам о своем решении. Все без исключения, в том числе и Ставрос, решили последовать за ним во Францию. Он передал командору тамплиеров права на управление леном, и отправился в портовый город Модоне, который принадлежал республике Святого Марка, откуда на галере добрался в Венецию, а затем посуху в Париж.

Так в обрывочных воспоминаниях, занятый по горло делами, Дмитрий провозился до заката.

Будучи давно подготовлен к церемонии посвящения, он провел вечер в молитвах, дождался, когда зазвонит колокол, и, накинув плащ, стал ждать прихода двух братьев капитула, которые в полном соответствии с Уставом должны будут подробно разъяснить ему все его обязанности, как брата ордена бедных рыцарей Храма Соломонова, чтобы затем отправиться в церковь.

21

Вопросы, которые организационный комитет предлагал к обсуждению в этом году на конференции Бильдельбергского клуба, новизной не отличались. Неуклонно растущая концентрация немыслимого богатства и власти в руках относительно небольшого количества семей, требует постоянного внушения остальным шести миллиардам обитателей планеты, какую пользу им приносит процесс повсеместного навязывания бытовых, культурных и нравственных стандартов, позволяющий централизованно управлять всеми аспектами производства и потребления, окрещенный журналистами «глобализация».

Ведущие международные политики и финансисты Запада укрепляют и шлифуют на этих встречах положительное отношение в глазах мирового сообщества к процессам глобализации, и внедряют в головы тезис о том, что все, что хорошо для банков и большого бизнеса, хорошо и для человечества в целом.

Владельцам транснациональных концернов требуется периодически согласовывать свои действия и корректировать рекламную цепочку: «Питайтесь в ресторанах „фаст-фуд“, и у вас начнутся проблемы с желудком, поэтому для нормального пищеварения глотайте таблетки, которые заменят ваши естественные ферменты, и не забудьте про жевательную резинку, но при этом прислушивайтесь к рекомендациям лучших стоматологов, а не гастроэнтерологов. Полностью нарушив обмен веществ, худейте с помощью медикаментов, устройств, и тренажеров, которые мы продаем. А когда от гадкой пищи, консервантов, ароматизаторов, и прочих химикатов, у вас станут ломаться и выпадать волосы, появится перхоть, и пот приобретет отвратительный запах, то непременно используйте наши шампуни и дезодоранты».

Здесь решают, кто выиграет приз фестиваля Евровидение, какая марка машины получит статус «автомобиль года», кого выберут очередным генсеком НАТО, и какой фильм получит первый приз на фестивале в Каннах.

Кроме того, каждая конференция клуба приводит к значительным «кадровым перемещениям». Зачастую малоизвестные политики после участия во встречах и дискуссиях делают ошеломляющую карьеру. Именно в процессе заседаний клуба проходило «утверждение на должность» последних президентов США и британских премьеров. Кроме того, все происходящее на конференции является предметом обсуждения на проходящих «случайно» неподалеку европейских саммитах и заседаниях влиятельных масонских лож.

«Чепуха все это — со злостью подумал Шамарин, и бросил на стол пачку отпечатанных на принтере листов — все эти аналитики, и их взгляды на тайные общества выеденного яйца не стоят».

Перед отъездом из Киева Наместник долго размышлял о том, как ему сохранить инкогнито в Италии, где православная внешность и архиерейское облачение сделают его белой вороной, и отличной мишенью для фотографов и журналистов. Представив себе заголовок газеты: «Представители Русской Православной Церкви принимают участие в работе Билдельбергского клуба» и фотографию на полстраницы, Наместник мысленно содрогнулся и немедленно отправил секретаря в самый дорогой магазин одежды. Первая попытка нарядиться в светское платье завершилась полным провалом. После того, как он примерил костюм «от Сорокина», стало ясно, что нужно срочно что-то предпринимать. Его окладистая борода без облачения потеряла всю свою осанистость, и придала церковному прелату внешность дорого одетого прощелыги.

Шамарин, из последних сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться при виде того, как шеф вертится у зеркала и все больше и больше при этом впадает в грех сквернословия, подсуетился, и по старым связям заказал ему в гримерной киностудии Довженко накладную бороду, которая точь-в-точь походила на его собственную, после чего тот, ворча и ругаясь, свое архиерейское достоинство сбрил.

Без бороды Наместник помолодел лет на десять, и потерял всю свою солидность. Теперь он более всего напоминал остепенившегося и разбогатевшего уголовника, а о его сане напоминали лишь глаза — злые, колючие, и проницательные.

Оставив текущие дела на попечение все такого же бесцветного Петра, Наместник, а точнее, если верить паспорту, гражданин Российской Федерации, Максим Валериевич Мостовой, проклиная Плащаницу, Синклера, Соларева, Ликаренко, а заодно и Шамарина, вылетел в Италию.

Так как Наместника лично пригласил «сам господин Рене Синклер», то все вопросы, связанные с получением визы, бронированием билетов на самолет, переездом из Милана в Стрезу, и размещением в одной из гостевых вилл, решилась с быстротой и предупредительностью, ошеломившей не только Николая Владимировича, но и самого Наместника, который был в Украине не последним человеком, и фигурально выражаясь, дома «в очередях не стоял».

На второй день пребывания в Стрезе, Синклер прислал за ними лимузин с затененными стеклами, и они, получив от сопровождающего пропуска, отправились на переговоры.

Забираясь в лимузин — четырехдверную версию «Вольво» S80 Nilsson, Наместник скептически хмыкнул. Если хозяева конференции и хотели поразить воображение «дикаря» из Украины чем-то, кроме своей высочайшей организованности, то они достигли прямо противоположного результата, потому что «Майбах-62», на котором Наместник под завистливыми взглядами доморощенного истеблишмента разъезжал по Киеву, стоил раза в три дороже, чем эта, по его мнению: «Тачка, на которой только свадьбы катать». Наместник плюхнулся на заднее сиденье, машинально поискал регулятор прозрачности крыши, понял, что тут такого нет и в помине, ругнулся себе под нос, и с недовольным видом уставился в окно.

Шамарин отметил скептический взгляд, которым его шеф окинул салон, но от комментариев воздержался. По дороге он, не обращая внимания на местные красоты, оценивал работу охраны, которая заглядывала в машину трижды с того момента, когда они выехали из отеля.

Гранд Отель де ла Боромео за две недели до открытия конференции Бильдельбергского клуба был аккуратно освобожден от всех гостей, а его персонал в полном составе отправлен в оплаченный отпуск. После этого вокруг места проведения конференции, под незримым руководством Дефо начали формироваться охранные линии безопасности. Первый круг составила местная полиция, которая перекрыла всю территорию отеля по внешнему периметру. Внутрь допускались только те, кто имели бейджи с идентифицирующими микрочипами и фотографиями — одного цвета для участников, другого для приглашенных гостей, и третьего для прибывшего невесть откуда нового обслуживающего персонала.

Территорию внутри, по традиции клуба, контролировал отряд военной разведки страны пребывания, а само здание охраняли люди из МЭО, которыми руководил непосредственно Дефо.

Оказавшись в холле, Шамарин продолжал как можно незаметнее оценивать все, что происходило вокруг. Внешне отель не имел никаких признаков того, что здесь проходит серьезнейший международный форум на очень высоком уровне. На входе не висел, как это было бы где-нибудь в Брюсселе, аляповатый плакат «Привет участникам конференции!», в холле никакой особой регистрационной стойки и неизменных стендов с расписанием мероприятий также не было. Тем не менее, то, что гостями отеля являются отнюдь не случайные люди, для опытного глаза было очевидно.