Дмитрий Казаков - Сын зари
— Куда… куда вы меня несете? — спросил Кирилл.
— На новую базу, — ответил Серега. — Федь, вы со Стасом отправляйтесь на место встречи. Соберешь тех, кто там окажется, и подходите. А мы прямиком двинемся…
Ответа бывший журналист не услышал — провалился в беспамятство.
Вновь очнулся он на плече Сереги и, подняв голову, увидел, что они переходят улицу Родионова неподалеку от Сенной площади: на проезжей части торчали деревца, из трещин выпирали пучки травы, у обочины лежал самосвал, а врезавшаяся в него ржавая легковушка была смята, как игрушечная.
Перед глазами замелькали ветки, и тут вновь закончились силы, так что дальнейшее он воспринимал урывками: спуск… забор, над ним крыша, из трубы идет дым… что-то мягкое под спиной… боль, возникающая то здесь, то там, но не такая, как раньше… голоса рядом, тяжесть в голове…
А затем Кирилл резко, рывком очнулся, точно выскочил на поверхность воды после затяжного нырка. Показалось, что он вернулся в прошлое, на Яблоневую улицу — лежит в кровати, а рядом, на стуле, расположился Серега.
— Ага, зашевелился, — сказал тот. — Не зря док над тобой колдовал.
Кирилл попытался сесть и понял, что весь в бинтах. Носа коснулся резкий травяной запах.
— Лучше не дергайся, — посоветовал Серега. — Тебя каким-то отваром намазали, чтобы раны не воспалились, чего-то еще сделали и упаковали, что твою мумию.
— Я уже понял. Сколько времени прошло?
— Сейчас вечер, а сюда я тебя приволок утром. Есть хочешь?
Кирилл подумал и кивнул. За последние дни он привык, что в животе ничего нет, и попросту не обращал внимания на сосущее ощущение под ребрами.
— Тогда подожди. — Серега вышел из комнаты.
«Но как же так? — подумал Кирилл. — Ведь я видел впереди только костер… Почему я остался жив?»
Да, но он на этот костер в конце концов попал, и все было точно так, как в «воспоминаниях» — огонь вокруг, уходящий в синее небо столб дыма, глазеющая толпа…
Серега вернулся, но не один — с ним пришел тот самый «док» в очках с тонкой золоченой оправой.
— Сейчас я вас посмотрю, — сообщил он, — и решу можно ли вам есть.
Осмотр занял считанные минуты, и после благосклонного кивка врача бывший десантник предъявил миску с торчащей из нее ложкой. От запаха мясного бульона Кирилла замутило, в животе началось форменное светопреставление, а слюна просто потекла изо рта.
— Только немного, — предупредил «док». — Иначе он умрет.
— Да я же все понимаю. — Серега обидчиво поморщился.
Первую ложку Кирилл проглотил с жадностью, вторую и третью оказалось впихнуть в себя несколько труднее — он словно отвык глотать, а внутренности позабыли, что делать с попавшей в них субстанцией гуще воды. На лбу выступила испарина, веки стали будто свинцовыми, их потянуло вниз.
Кирилл услышал, как врач сказал: «Пусть спит…»
Второе пробуждение за пределами «гостеприимной» коммуны сильно походило на первое, разве что Серега не сидел, а похрапывал, невероятным образом уместившись на двух стульях.
Стоило Кириллу пошевелиться, как бывший десантник поднял голову.
— Охраняешь? — спросил Кирилл. — От кого?
— От всех. — Серега зевнул. — Там такая толпа, и все хотят тебя видеть. Динка, Стас, Федор, хозяева, черный, который кричит, что «всэх зарэжыт», если его к тебе не пустят… Ничего, подождут.
— Хозяева? Где мы хоть находимся?
Кирилл чуть не ляпнул «я перестал верить, что вы за мной придете», но вовремя вспомнил, что почти всеведущий Сын зари обязан был знать о замыслах своих последователей.
Из рассказа Сереги стало ясно, что они на улице Приволжская Слобода, недалеко от Печерского монастыря, и что их приютили люди из общины, контролирующей берег до самого Подновья. С ними, как и с печерскими, удалось договориться еще несколько дней назад, когда Кирилл находился в плену.
Услышав же, что они специально ждали начала казни, чтобы похитить его, он только покачал головой.
— Когда мы тебя от столба отвязали, то на твое место прикрепили «опахальщика», — сказал бывший десантник, и в глазах его появились веселые огоньки.
— Кого?
— Ну, там стоял такой, дым от тебя отгонял, и от страху даже удрать не смог. — Серега ухмыльнулся. — Так что, рога и копыта, свято место пусто не осталось, и кое-кто реально поджарился.
— Поджарился, да.
Кирилл прикрыл глаза, вспоминая Сеню и бородатого мужика, соседей по темнице. Вот они теперь точно остались лишь в воспоминаниях.
— Не все тут верят в то, что ты Сын зари, — сказал бывший десантник. — Вон, док сомневается, да и многие другие. Уж больно дикие вещи о тебе рассказывают — что прямиком с неба спустился, что умеешь делаться невидимым и летать, что тебе ангелы подчиняются.
— Ничего, они поверят, они обязательно поверят, ведь… — Кирилл помедлил, вспоминая «Евангелие Истины», еще один не признанный церковью текст. — Когда его зовут, он слышит, он отвечает, он направляется к тому, кто зовет его, и возвращается к нему.
— А, ну да, — бывший десантник закивал. — Ты как, есть хочешь?
Ответ на этот вопрос мог быть только один.
Явился «док», сделал перевязку, заодно осмотрел Кирилла и на этот раз, похоже, остался доволен.
— Повреждений много, — сказал он, — но все поверхностные, понемногу зарастут. Плюс истощение, но не самое сильное. Бороться с ним будем известным всем методом. Кормите его.
В этот раз Сыну зари, помимо бульона, дали маленький кусочек мяса.
Прожевав его, Кирилл ощутил такую тяжесть, словно выпил ковш-другой расплавленного свинца. Едва не уснул, но удержался на самом краю, и в этом полудремотном состоянии неожиданно пришел гнев — на мелкого тирана Дериева, на его подручных-палачей, дружно «возрождающих цивилизацию».
Возникло желание отомстить, сделать так, чтобы они хорошенько помучились.
Будто спавшее все это время сердце очнулось, и в нем закипели простые человеческие страсти.
— Нет, — пробормотал Кирилл. — Нужно добраться до дочери, а потом думать о мести.
Но по всему выходило, что быстро это сделать не получится. В том состоянии, в каком он сейчас находился, не особенно побегаешь, надо ждать, пока организм восстановится. Почему бы не использовать это время для устранения главного препятствия на пути к одному из мостов через Оку, а именно майорской коммуны?
Ведь у Сына зари есть последователи, готовые за него в огонь и в воду. Да, их меньше, чем бойцов у Дериева, вооружены они хуже, но…
Стыдно использовать других людей, гнать их в бой ради исполнения собственных желаний, но ведь Кирилл не заставлял их поверить в него, они сами решили, что он пророк, а он лишь поддержал это убеждение. Кроме того, погибая за «посланника и веру», они будут счастливы, что исполняют свой долг, сражаются со злом.
Скрипнула дверь, и в комнату проскользнула Дина.
— О, посланник… — прошептала она. — Счастье видеть тебя среди своих.
— Э, да? — Кирилл несколько растерялся. Он никак не ждал, что кто-то явится в гости и увидит его в таком состоянии.
Глаза девушки горели, а голос подрагивал от волнения.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Представляешь, мы…
Тут на пороге появился Серега, и лицо его мгновенно стало сердитым.
— Так, это что? — спросил он грозно. — Нарушение приказов и все такое?
— Да, но я… — Дина попыталась возражать, но когда бывший десантник повелительно взмахнул ручищей, покорно зашагала прочь и только у самой двери оглянулась.
Кирилл улыбнулся и подмигнул ей — пусть девчонка порадуется. Он тоже был рад видеть ее.
— Ходят тут всякие, выздоравливать мешают, — сказал Серега, усаживаясь на стул. — Там еще несколько человек подошло, точнее их привели. Патрульные наткнулись на них около нашей старой базы. Тимоха, а с ним несколько беглецов из коммуны. Они уверены, что ты сгорел.
— Интересно, Дериев в этом тоже уверен? — поинтересовался Кирилл, чувствуя, как усталость потихоньку овладевает им, голова начинает туманиться, а в теле возникает неприятная ломота.
Да, переживать чувства и думать мысли — это тоже работа, и не самая легкая.
— Вряд ли, ядрена мать. — Серега почесал в затылке. — Труп не мог сгореть до конца, да и видели нас, не все же от паники голову потеряли. Мы…
Что он еще сказал, Кирилл не услышал — заснул.
В этот день его кормили еще два раза, а к вечеру он даже попытался встать, чем вызвал легкое раздражение «дока», откликавшегося на Вадима Степановича. Но все обошлось благополучно, температура не поднялась, ни одна из многочисленных ран не загноилась.
Никого более к нему не допускали, но так было даже лучше — последователям ни к чему видеть «посланника» в таком жалком состоянии, надо хоть немного очухаться и лишь потом являться народу.
