Михаил Белозеров - Золотой шар
Калита схватил Гена и потащил. В это мгновение вторая «муха» все же попала в немецкий MG-34, из развалин вынырнул Жора, и вдвоем они справились с брыкающимся Геном, которому очень хотелось застрелить какого-нибудь немецкого солдата.
— Гады, враги, сволочи! — воинственно бормотал он.
Они в три прыжка, волоча тяжеленного Гена, пересекли улицу и оказались среди своих.
— Уходите через квартал! — крикнул Венгловский. — Я вас прикрою!
Оказывается, он сделал еще одно очень нужное дело — посадил Сергея Чачича в доме, похожем на Бастилию, и Чачич прикрывал отход всей группы. Дубасов пробежал по соседней улице. Он расстрелял две ленты. Жора помогал ему перезарядить пулемет.
В этот момент немцы броском захватили дом-утюг, и Калита попал в солдата, который сгоряча выскочил из развалин. Тот так и рухнул головой по направлению движения. Остальные спрятались за стенами и принялись стрелять. Жора кинул наступательную гранату РГО. Такие гранаты взрывались от удара. Здание затянуло пылью. Ветхая крыша накренилась, поехала, как на салазках, и рухнула сравняв с землей угол дом. Из развалин донеслись крики и стоны.
Вдруг поднялся сильный ветер. Он нес песок и пыль. На поле боя пала тень. Земля содрогнулась. Калита поднял глаза. По улице города, задевая головой за облака, двигался каменный человек в ботфортах и сюртуке, полы которого цеплялись за крыши домов. Вот оно, цепенея, подумал Калита, то, о чем предупреждали. У великана была маленькая голова с развевающимися волосами и длинные узловатые пальцы. Он кого-то очень напоминал Калите, который убегал, словно во сне, и никак не мог убежать.
Одна нога великана еще находилась за три квартала от них, а вторая зависла над площадью. Глупый фаустник решил отбить великану ногу и выстрелил почти в упор.
Если бы не фаустник, великан перешагнул бы через площадь. А так он нагнулся почесаться и опустил ногу как раз на площадь и раздавил глупого фаустника. И тогда Калита узнал его. Это был Петр Великий. Точно такой, как в Петропавловской крепости, только огромный.
— Ты не туда идешь, — сказал он Калите и указал каменным пальцем нужное направление. — Иди всегда вслед за солнцем.
И пошел себе, сотрясая землю, и облака закручивались вихрями вокруг его головы.
* * *Через пять минут они собрались в доме, похожем на Бастилию в миниатюре. Никого даже не ранило, но все были ошеломлены.
— Я бы не хотел жить в этом городе, — сказал Жора Мамыра.
Лицо у него было совсем невеселым.
— А я был хотел, но без немцев, — сказал Чачич.
— Мне все равно, — признался Венгловский.
Андрей Дубасов явно предпочел свои славяногорские леса.
После этого они пошли прямо на восток — туда, куда закатывалось солнце.
Свет не выключили ни в десять, ни в двенадцать. Просто наступали сумерки, и город погрузился в темноту, становясь похожим на бесконечные каменные джунгли, без единого огонька и других признаков жизни.
— Ну слава богу, — сказал кто-то.
— Это не тот город, которые описывали братья Стругацкие, — признался Калита. — И солнце здесь настоящее.
— Я уже понял, — сказал Венгловский.
— И воды мы не найдем.
— И следов тоже, — добавил кто-то, кажется, Жора.
— Разговорчики! — одернул Калита и замер.
На перекрестке в развалинах горел костер. А вокруг сидели люди.
Глава 9. Тайны Дыры
В сумерках, когда начали петь цикады и когда Костя Сабуров основательно уснул, заскрипели телеги. Одна за одной они проезжали мимо костра. Где-то в середине ехал сам вождь Давыдов — полукровка, полурусский, полу-неизвестно кто.
— Заждались? — спросил он, останавливая лошадь: — Тпру-ру-уу… — и, как мячик, соскочил на землю.
— Да нет, — поднялись они, сонные, вялые от ожидания.
— Здесь недалеко, — пояснил Давыдов. — А потом мы отправимся к «шару желаний».
— Что, серьезно? Так просто? — удивился Бараско, продирая глаза.
Он спал и видел сон: дом, свою Мартышку. О том, как он просит «шар желаний» сделать ее счастливым человеком, то есть — без шерсти, без телекинеза и всех ее остальных заморочек. Больше ему в этой жизни ничего не было нужно, больше он ничего не хотел. Его личное счастье сжалось до размеров этой скромной просьбы. Вначале он еще думал о жене, а теперь и о ней не думал. Раньше он стеснялся своего эгоизма, просил за все человечество, и ничего не выходило. Теперь он попросит только за свою дочь, а человечество само как-нибудь справится. С этой мыслью он и проснулся.
А Костя недоумевал. Тайна, за которой все охотились, оказалась вовсе не тайной. Может, у туземцев и желаний нет? — подумал Костя. Вдруг они не люди, а мутанты с планеты Капекс созвездия Альфа Центавра?
— А чего здесь такого? «Шар», он и есть «шар», — равнодушно молвил Давыдов.
Он был деловит, подвижен и теперь уже не жал всем руки после каждой фразы, а обжигал пронизывающим взглядом недобрых глаз.
— Ну ладно, — нехотя согласился Бараско, — чего будем делать-то?
— Для начала надо переодеться и получить оружие.
В телеге лежали маскхалаты, тельняшки, разгрузки и обувь. Опытный Бараско выбрал себе темные кроссовки. Костя предпочел горные ботинки с медными гвоздями в подошве. А капитан Березин — обычные пляжные «вьетнамки».
— А я после армейской обуви ничего другого носить не хочу, — объяснил он в ответ на удивленный взгляд Бараско, обувая «вьетнамки» и от удовольствия шевеля пальцами.
А еще он взял армейскую панаму, коврик и черные очки, словно собрался загорать на пляже.
— Хорошо! Валяться бы вечно на песочке.
— Нет, так не пойдет, — вмешался Давыдов. — Так ты похож на распиздяя. Надо, чтобы все было по-настоящему.
— В смысле? — обиженно спросил Березин.
— Надо взять кроссовки или ботинки. Очки можно оставить. С очками даже правдоподобнее. Бинокли подберите.
Березин повздыхал, как корова на лугу, обиделся и в знак противоречия выбрал беговые тапочки с шипами. Давыдов терпеливо покачал головой и открыл ящики с оружием.
— Я эту армию во сне видеть не хочу, — сказал Березин, швыряя «вьетнамки» в кусты. — Ебическая сила!
Оружие им вернули прежнее, а капитану предложили на выбор: девятимиллиметровый ВСК-94 с ночным прицелом, М16 и АКМС под патрон семь и шестьдесят два сотых миллиметра. Опять же из принципа он взял РПК и четыре магазина к нему по семьдесят пять патронов, ну и всякого добра понемножку, гранаты, нож и фонарик.
— Зачем нож-то? — спросил Бараско.
— Повоюем напоследок.
— Ну ты и здоров, — с восхищением согласился Бараско, намекая, что все это утащить сможет только Илья Муромец.
Давыдов тоже одобрил его выбор, заметив лишь, что для серьезного боя патронов маловато.
— Ну да ладно, обойдется, — сказал он как-то неопределенно, что Косте не понравилось.
Его вообще настораживал Давыдов. Крепкий и скуластый, загорелый до черноты, он был непонятен, как может быть непонятен человек из другой вселенной. Бойцов у него хватает. Зачем мы ему? — удивлялся Костя. А многоопытный Бараско молчал и был сосредоточен на обмундировании. Казалось, его не волнует, куда и зачем они едут. Хитрит, догадывался Костя. Хочет расколоть Давыдова.
Они уселись в пустую телегу и поехали в полной темноте.
Вначале Костя пытался каким-то образом сориентироваться, запоминал дорогу по звездам, а затем плюнул, поняв, что ему это не удастся. Хотя, конечно, кое-что он запомнил: вначале они ехали по ровной дороге, потом — по ухабистой, телега то взбиралась вверх, то скользила вниз, поднимая невидимые тучи пыли. Костя закопался с головой в сено и уснул.
Проснулся он оттого, что замерз и оттого что они стояли. Светало. Воздух был свежим и бодрил. Такой воздух был только в Крыму, где Костя отдыхал два сезона подряд с девушкой Ириной. Он даже хотел на ней жениться, но потом передумал из этических соображений. Нельзя жениться, если ты любишь в женщине только ноги, думал он, а остальное в ней тебя не волнует. А у Ирки были очень красивые ноги. Еще у нее были длинные степные волосы и зеленые глаза. Души же у нее, по мнению Кости, вообще не было. В общем, он два года сомневался и попутно встречался с другими девушками, а потом все же передумал.
По светлеющему небу скользили длинные, как крокодилы, облака. Вокруг стоял еловый лес, а над лесом возвышались белые, как зубы дракона, утесы.
Костя соскочил с телеги и огляделся. Туземцы таскали армейские контейнеры со странной маркировкой. Прежде чем его окликнули, он успел прочитать: «капкан?1», «капкан?5».
— Ну где ты?! Костя! — окликнули его.
Он пошел на голос Бараско, который, оказывается, вместе с Березиным и туземцами тянули что-то длинное, похожее на торпеду.
— Что это такое? — спросил он, пристраиваясь рядом.
— А хер его знает, — равнодушно ответил Березин. — Говорят, какой-то «дровосек».
