Вадим Кошелев - Каторга
Убрать стражников у ворот не составило особого труда, два импульса высокотемпературной плазмы точно достигли целей. Бартон перемахнул через стену и отдался на волю выработанным годами рефлексам наемника, превратившись в машину убийства. Понимая, что залог победы в неожиданности, он ошеломил тварей, оказавшись в самом центре поселения, в котором сразу поднялась тревога, забил набат. Устроив пару взрывов, дабы внести еще большую неразбериху, Билл начал передвигаться по городу, при этом старался, как можно чаще менять укрытия. Совершая маневры, он палил с двух рук одновременно – из своего безотказного излучателя и не внушающей доверия трубки гномов, хотя именно последняя наносила больший урон, поражая кучкующихся в одном месте тварей десятками за один разряд.
Следует отдать должное альбиносам, сумевшим оказать отпор нежданному неприятелю. Твари быстро рассредоточились по всему городу, укрывшись за постройками, после чего принялись стрекотать своими древними автоматами, забрасывать человека гранатами и даже выпустили несколько ракет из подствольных ракетниц. Но было уже поздно: Бартон достиг большой пещеры, в которой располагалась резиденция местного царька, устроил там переполох, уложив дюжину вооруженных стражников. Он захватил главу альбиносов в качестве заложника, закрывшись мерзким телом от сгрудившихся у входа в тронный зал боевиков, у которых хватило ума не палить по своему вождю, из-за чего возникла немая сцена.
То, что в руках Бартона находился вождь дикарей, не подвергалось никакому сомнению. Главный альбинос отличался высоким ростом, носил более приличную одежду, а, кроме того, с ног до головы был увешан нелепыми украшениями, которые свидетельствовали о его боевых подвигах. Недавно отрезанные пальцы, принадлежащие людям Задиры, тоже висели вместе с другими трофеями на его огромном ожерелье. Дикарь вел себя на удивление спокойно, несмотря на приставленный к его лысому черепу излучатель. В поведении вождя усматривалось даже некое презрение к жизни и Бартон уже серьезно начал опасаться, что сгрудившееся у входа вооруженные мутанты не станут щадить своего предводителя и изрешетят его на пару с человеком. Посему наемник не стал дожидаться окончания немой сцены, сопровождаемой мучительным мысленным процессом, который происходил в деградирующих мозгах мутантов, и принял меры. В плотно стоящую у входа толпу альбиносов ударил мощнейший заряд, выпущенный из трубки гномов. Результат выстрела превзошел все ожидания. Более двух десятков мутантов превратились в единую электрическую цепь, забились в предсмертных конвульсиях, пропуская через себя разряд молнии, и, на глазах своего предводителя, попадали друг на друга, образовав кучу подгоревшей, источающей едкий дым плоти.
От увиденного, поражающего своей нереальностью действа, вождь альбиносов вошел в ступор и прибывал в нем пока сильнейший удар, нанесенный кулаком Бартона в правое ухо, не послал мутанта в глубочайший транс.
Проведя удачный нокаут, Билл кинул взгляд на дисплей сканера. Оставшиеся в живых твари в панике покидали поселение. Бартон поспешил на поиски пропавшей амазонки.
Пещера предводителя мутантов не была уж столь огромной: кроме тронного зала она имела личные покои да помещение гарема, где помимо жавшихся по своим углам наложниц белого окраса, находилась Гита. Лишенная одежд, она лежала на деревянном топчане и тихо постанывала. При виде угловатого, совсем еще не женского тела, сплошь покрытого синяками и кровоподтеками, Бартон пришел в неописуемую ярость. Наемник потерял контроль над своими эмоциями: он готов был вернуться в тронный зал, дабы раздавить валяющуюся в его центре бледную гадину, но все же нашел в себе силы побороть минутный порыв и кинулся к девушке.
Бартон заботливо накрыл тело ее своей курткой и, бережно взяв на руки, понес прочь.
Следуя через тронный зал мимо лежавшего с запрокинутой головой вождя мутантов, он все же не смог побороть кипящую внутри ненависть и давящим ударом своего десантного ботинка вогнал в горло мерзкой твари ее выступающий кадык.
К утру следующего дня Бартон достиг поселения колонистов, где выгрузил злосчастный трактор и передал Задире кое-какой захваченный со звездолета арсенал сигуурийцев.
– У пещерных мутантов можно поживиться скарбом и скотиной, – сообщил он Грачу, подробно описав маршрут к подземному городу.
– Давай на платформе,– предложил Задира, кивнув в сторону летательного аппарата чужих.
– Я на ногах уже не стою, мне б поспать пару часиков, – отмахнулся Бартон, вызывая через Марго вельбот с крейсера. – Да и Гиту надо на корабль доставить.
Девушка сидела в трюме платформы и казалась безучастной ко всему происходящему вокруг. Из одежды на ней была лишь объемная куртка Билла, в которую она куталась, крепко уцепившись за обшлага. Глядя на ее изможденную позу, Задира почувствовал себя совсем погано. Давящее ощущение вины перед изнасилованной мутантами амазонкой усугублялось потерей еще двоих воинов, сумевших пройти через кровавую битву с викингами.
– Может, моего человека за руль посадим, – предложил он Бартону. – Управлять этим аппаратом, я смотрю, дело не хитрое.
– Разобраться можно, – согласился Билл, поднимая на руки девушку. – Только обещай мне, Грач, вернуть мой трофей в целостности и в сохранности.
– Слово офицера!
На этом расстались. Задира принялся снаряжаться в дорогу, а Бартон с Гитой на руках двинулся к недавно срубленному плавучему причалу, куда приближался высланный с крейсера вельбот, ведомый Клео.
Прибыв на «Крым», Бартон передал Гиту на попечение сестры и других амазонок. Сам же попал под каблук своей дочери. Марго просто набросилась на отца, устроив разнос за легкомысленное поведение в пещерах, но затем остыла, повелев мыться, есть и спать.
Ближе к вечеру Билл явился на доклад к королеве и вкратце обрисовал ей последние свои приключения.
– Ваши подвиги на Земле, Вильям Бартон, говорят сами за себя. Их трудно переоценить, – Варвара Алексеевна снова восседала в своем высоком кресле на мостике «Крыма». По правую руку от королевы стоял ее молодой фаворит, место слева заняла главная амазонка. – Мне нужны такие преданные и честные люди, как вы. В будущей империи я хотела бы видеть вас командующим моими наземными силами.
– Благодарю за высокую честь, ваше величество, но я не умею командовать людьми, – твердо произнес Бартон, стоящий навытяжку перед Королевой Озерного Края, именно так с недавних пор стали величать Варвару Алексеевну.
– Жаль! – вздохнула королева. – Я должна оценить ваши последние слова, как отказ.
– Еще раз, прошу уволить от каких бы то ни было командирских постов.
– Еще раз говорю – жаль, – в голосе Варвары Алексеевны стало проскакивать раздражение. – А как насчет того, чтобы присоединиться к предстоящему походу на викингов?
– У меня имеется одно условие, – сказал Бартон.
– Условие? – нахмурилась королева. – Может, все-таки, просьба? Дружеская просьба?
– Нет – это условие, – Бартон упрямо стоял на своем, вызывая неодобрительные взгляды присутствующих.
– Ты не должен диктовать свои условия королеве, – сверкнула глазами Багира.
– Это будет единственным.
– Говорите, – кивнула Варвара Алексеевна.
– Маргарет должна оставаться со мной на борту «Крыма».
– Не волнуйся за нее, Билл. Она уже взрослая девочка, – сказала Багира. – К тому же, на берегу есть, кому за ней присмотреть.
– Без нее я никуда не поплыву. И платформу чужих, из-за которой, в общем-то, я вам понадобился – не получите.
– Я не принимаю ультиматумы, Вильям, – строго сказала Варвара Алексеевна. – Иначе – грош мне цена, как королеве. Вы должны это понимать.
– Чтобы избежать подобного рода ультиматумов, вам стоит быть более разборчивой в выборе своих приближенных, – Бартон отвесил поклон и, не дожидаясь ответа, покинул капитанский мостик «Крыма», оставив на штурманском столе излучатель лейтенанта.
Ник с внутренней горечью наблюдал за происходящим. Он, было, хотел остановить наемника, дабы объясниться и покончить с ненужными мелочными дрязгами, мешающими общему делу, но ситуация не позволяла нарушить выбранную королевой линию поведения. Юноша остался стоять подле своей возлюбленной и лишь недоверчиво посмотрел в сторону Багиры, которая в тот момент не могла скрыть торжествующей улыбки от мысли, что королева находится под ее влиянием.
Бартон же направился в госпиталь – навестить О'Нилла, а заодно и попрощаться.
Кельвин быстро шел на поправку и уже мог совершать прогулки по палубе. Анри обещал вскорости выписать его из лазарета, предложив для проживания одну из освободившихся после сокращения экипажа кают.
Увидав Вильяма, О'Нилл искренне обрадовался и даже обнял своего спасителя оставшейся рукой.
