Герман Гагарин - Засланец
Рожок опустел. Пришлось выбросить автомат и снова схватиться за теплую рукоятку «оборотня». Обогнув башню, я столкнулся лицом к лицу с тремя парнями в мешковатых комбезах и шлемах, похожих на раковины улиток. Они прилаживали к патрубку, торчащему из кирпичной кладки, пожарный рукав. Эти люди уставились на меня с непередаваемым ужасом. Точно я был воплощением их детских и взрослых страхов.
– Не убивай… – пролепетал один из них. – Тушить огонь… Не потушим, если убьешь…
Остальные затрясли головами.
– Лежать! – рявкнул я и бросился дальше: сквозь клубы дыма, надеясь зайти чернознаменникам в тыл. Но те уже заметили мой силуэт. Замелькали вспышки выстрелов.
Пришлось ускориться. И вовремя, потому что рой пуль – таких крохотных, медленных и безобидных на вид – едва не врезался мне в грудь. Чернознаменники стреляли на отлично.
Я прыгнул вперед и в воздухе вернулся в нормальное время. Взмахнул ножом-оборотнем, который принял вид ятагана. Понесся от одного бойца к другому, раздавая удары направо и налево. Кровь била фонтанами, превращая лужи дождевой воды в вино. Я разил лезвием тех, до кого мог дотянуться. Остальных превращал в груды вареного мяса мой симбионт. Оружие-мутант, стиснув предплечье железной хваткой, трепетало, словно второе сердце. Оно целилось само, мне достаточно было лишь вытянуть руку в сторону неприятеля.
Не прошло и двух минут, как я разделался со всеми чернознаменниками, которые попали в поле моего зрения. Но я ждал, что с секунды на секунду враг получит подкрепление. Времени на передышку не было совсем. Я подхватил автомат, перерубив пальцы вцепившемуся в цевье мертвецу.
Профессор Брукс, прыгая с кочки на кочку, пробирался через грязь к грузовику с крытым брезентовым тентом кузовом. Позади меня шумели струи воды, вырывающиеся из пожарных рукавов. Слышались скорее испуганные, чем грозные крики и шарканье сапог. Чернознаменники готовились к контрудару.
Брукс сказал, что слаборазвитая цивилизация сочла бы меня божеством. Я не претендовал на место между Молчаливыми и Ктулбой – и в мыслях не было, – только я уже перебил половину взвода аборигенов, и, видимо, придется отправить в пропитанную дождевой водой землю остальных. У местных пока не хватает силенок одолеть меня.
– Профессор, погодите! – деликатно попросил я.
Брукс оглянулся; его губы задрожали крупной, видимой издалека дрожью, а глаза чуть не вывалились из орбит. Смешно подобрав полы плаща, точно героиня исторического фильма – оборки юбки, он понесся по грязи, больше не боясь испачкать туфли. Не сделав и пяти шагов, он оступился и непременно бы распластался, если бы я не подхватил его под локоток.
– М-нэ… – проблеял Брукс, вжав голову в плечи. – Вы что-то хотели? – невпопад поинтересовался он.
Из кабины грузовика выпрыгнул боец и, не теряя времени даром, выстрелил в меня из револьвера. Пуля пропела возле уха. В ответ я короткой очередью снес чернознаменнику половину головы.
– Пойдемте, профессор, – я дернул Брукса за руку.
– Да-да, – он поправил шляпу и с надеждой посмотрел на приближающихся цепью вояк в черных беретах.
Глава 16
Затянутый водоворотом событий, я не думал ни о своей миссии, ни о Тени…
– Прикажите им остановиться, профессор, – я встал у Брукса за спиной, нацелил острие ножа-оборотня на его второй подбородок.
– Как я могу… – жалобно возразил он.
– Вы – магистр, вы все можете, – прошипел я ему в ухо. – Быстро! Если жизнь дорога.
Брукс судорожно вздохнул. Вяло взмахнул руками.
– С-стойте! – срывающимся голосом попросил он.
Один из чернознаменников – коренастый, широкоплечий крепыш с постным лицом убийцы – поднял руку. Бойцы остановились, вскинули автоматы, прикидывая, как бы им продырявить мне голову, не задев драгоценного магистра.
Я поглядел на грузовик.
– Профессор, вы водите машину?
– Н-нет, – промямлил тот. – Простите…
Жаль. Впрочем, дорога, насколько это было видно, – раскисшая и в ухабах. На такой сильно не разгонишься. А преследовать нас станут наверняка.
– Отпусти профессора! – потребовал коренастый чернознаменник, видимо, командир взвода фанатиков.
– Отпущу, – пообещал я. – Если вы бросите стволы и дадите мне возможность уйти.
Командир уставился на тела убитых бойцов, затем с ненавистью поглядел мне в глаза. Было видно, что он борется с искушением отдать приказ изрешетить меня, наплевав на шкуру магистра.
– Я могу пообещать лишь то, что оставлю тебя в живых, – холодно проговорил он.
– А здесь не ты решаешь, – ответил я, пятясь и заставляя Брукса пятиться за собой. – У нас здесь целый магистр. Ну, пока еще целый.
– Не стреляйте! – просипел Брукс. – Ктулбы ради!
Чернознаменники опустили автоматы.
Локомотив Южного экспресса запыхтел, выпустил пар из-под колес и проехал на метров двадцать вперед, волоча за собой лишь тендер с углем. Состав остался на месте: пожарные не смогли вовремя погасить пламя, пылала теперь добрая половина вагонов. И обычно щедрые на воду тучи не проронили ни капли влаги.
Я схватил профессора за шкирку и потащил к поезду.
– Стой! Куда?! – заорал командир.
Чернознаменники подхватили:
– Стоять! Брось оружие! Лечь на землю!
Эта галдящая свора преследовала нас до самого локомотива. Борта паровоза и тендера были покрыты смолянистой копотью. Из оставшейся без стекол кабины на все это с ужасом взирали машинист и кочегар. Я кольнул Брукса острием ножа.
– Профессор, скажите, чтоб они открыли дверь!
Брукс, заикаясь, повторил мою просьбу. Со скрипом распахнулась дверца. Я подтолкнул профессора к лесенке. Затем ускорился, взлетел по ступеням, снова подхватил профессора за шкирку и, словно котенка, втащил в кабину. Краем глаза заметил, что машинист норовит ударить меня гаечным ключом. Вышел в обычное время и саданул ненормального ногой в живот.
– Попрошу без фокусов! – предупредил, поводя стволом автомата. – Мне всего лишь нужно убраться отсюда. А вам – остаться целыми и невредимыми. Давайте не будем взаимоисключать эти вещи.
Согнувшийся в три погибели машинист и кочегар, который взялся было за лопату, но вовремя воткнул ее обратно в кучу угля, вытаращились на меня, словно я охаял Ктулбу.
– Полный вперед! – приказал тогда я.
Машинист, не разгибаясь, схватился за рычаг управления подачей пара. Локомотив запыхтел, застучал поршнями. Задымленная, залитая кровью станция поползла назад. Я осторожно выглянул в окно. Чернознаменники плелись за паровозом, словно провожающие.
– Профессор, помашите им рукой!
Брукс выглядел плохо. Мне казалось, что его вот-вот хватит удар. Тем не менее он молча подчинился. Потом я подхватил его под локоть и усадил в потертое кресло машиниста.
– Вы весь в крови, – заметил он тусклым голосом.
– Благодаря вам, – высказался я и провел рукавом по лбу. Здорово же рассадил голову, выпрыгнув через закрытое окно… Но раны уже не кровоточили, и боль почти не ощущалась. Боль придет позднее, когда все опасности будут позади. – Добавьте ходу! – бросил я и выглянул в окно.
Одноколейка тянулась серебристой нитью через степь. Пахнущий снегом ветер волновал невысокую траву горчичного цвета. Там и здесь белели известняковые скалы. Впереди бугрилась серо-синяя горная гряда. Бриарей наполз полосатым брюхом на самую высокую вершину; его полусфера была окаймлена пурпуром заходящего солнца.
Кочегар открыл топку, пахнуло жаром. Я невольно вспомнил, как сам кидал уголь в машинном отделении «Рассвета». Казалось, что с тех пор прошло сто лет. Всему виной, наверное, стремительная смена сезонов на этой злополучной луне.
– Что же будет дальше? – слепо глядя перед собой, спросил Брукс.
– В каком смысле, профессор? – я подошел к умывальнику в углу кабины. Подставил руки под теплую струю. – В философском? Или вас интересует наш частный случай?
– Наш частный случай, конечно же! – пробурчал профессор. – Вы нас убьете?
– Убью, – пообещал я, умывшись. – Если будете вести себя как идиоты.
– Вы всегда всех убиваете, – простонал Брукс. – Таксиста… проститутку… сотрудника Научдепа… Даже скилла! И его зачем-то убили!
Кочегар и машинист испуганно переглянулись. Как бы не набросились от отчаяния… Я, к сожалению, не умею управлять паровозами.
– Я не собираюсь оправдываться, профессор, но вы приписываете мне то, чего я не делал.
Кочегар и машинист облегченно выдохнули.
– Впрочем, нет, – одернул я сам себя. – Таксиста действительно убил я. Но то была лишь самооборона!
– Вы – чудовище, господин Айрус, – продолжил безжизненным голосом Брукс. – Вы – стыдливец из леса. Такие, как вы, пройдут по нашей земле огненной лавиной, оставляя за собой лишь пепелище.
Похоже, старой перечнице хотелось выговориться. Несомненно, одно из проявлений истерики.
– Все в руках Ктулбы, – усмехнулся я.
