Гавряев Витальевич - Просто Иван

  - Я знаю, что ты не по своей воле эту должность получил, однако мы будем за тобой приглядывать. - И повысив голос, чтобы слышали все, Ваня продолжил. - Мы безвинно никого не тронем: даю своё командирское слово.

   Всё ещё не веря, что так оно повернулось, староста нерешительно выпрямился, посмотрел на стоявшего перед ним военного, затем на старшину и вооружённых бойцов стоящих за ним. После чего неспешно поднялся с колен и робко поинтересовался:

  - А что дальше делать будем?

  - Что дальше? - Переспросил Иван и тут же ответил. - А дальше, мы пойдём к тебе в дом и там пообщаемся. Я надеюсь, что ты не против этого?

   Демьян Феофанович¹⁶, он же назначенный оккупантами староста, по жизни был 'тёртым калачом‟ и прекрасно понимал, что необходимо пришедшим к нему партизанам. Поэтому он покачал головой, горько улыбнулся и, понимая все, что может за этим последовать, ответил:

  - Если вы товарищ насчёт поставок вам продовольствия, то я решительно против этого. Немцы выгребли из базов всё, или почти всё: мои односельчане для своих детей крапиву заваривают и не только её - иначе нам наших малюток кормить нечем. А вы последние хотите отобрать! Если так, то уводите меня в лес и стреляйте: но людей в обиду не дам! Не позволю грабить! - Видимо староста слишком живо представил себе картину надвигающегося на селян голода и последние слова он почти выкрикнул.

  - Ах ты гад! Захватчикам значит отдавать провизию не жалко было?! Никакого счёта не вели, никто не возмущался! А как мы к тебе пришли, так ты из нас грабителей делаешь?! - Вскипел Григорий и стал судорожно расстёгивать кобуру: он был настолько взбешён, что это у него получилось не сразу. - Да я тебя...!

  - Отставить старшина! - Иван, не желая узнавать, играет ли сейчас старшина, или нет: поэтому он решил вмешаться как можно скорее. - Мы сюда не карать пришли, а искать, как нам всем выжить в сложившейся ситуации. Поэтому Демьян Феофанович, пойдёмте к вам в хату, и там обо всём поговорим - в спокойной обстановке, так сказать.

   Неожиданно, всеобщее внимание привлёк звонкий женский голос, разлетаясь который по округе заполнял собою всё пространство. Это какая-то худощавая женщина, в простенькой, повседневной одежде и выцветшем платке на голове, бежала по улице и голосила:

  - Ой, батюшки святы, неужто прибыли, а доктора вы привезли?! Там нашему лётчику срочно её помощь требуется!

   Видимо это и была та сердобольная тётка Мария, которая приютила пилота сбитого самолёта.

  -Как ты думаешь староста, из ваших селян её никто немцам не выдаст? - Поинтересовался Иван, смотря на приближающеюся к ним пожилую женщину со столь неожиданно моложавым голосом.

  - Недолжны. - Растерянно ответил Феофанович. - Все знают, что именно она приютила нашего пилота. Даже то, что он у неё в баньке лежит. Однако, вы сами понимаете: чужая душа - потёмки.

  - Если узнаешь, что ей что-либо угрожает, немедленно переправляй её к нам. - Уже абсолютно спокойно проговорил Дзюба. - А сейчас хозяин, пошли в дом, поговорим.

   В доме старосты, несмотря на низкие потолки, было уютно. Белёные стены, чистый деревянный пол, и полумрак из-за того что почти все ставенки на маленьких окнах были закрыты. Хозяин шёл первым, и жестом пригласил гостей присесть за стол. Трое малышей: мал, мала меньше, лежали на полатях. О их присутствии можно было и не догадаться, но дети с интересом наблюдали за вошедшими чужаками: поглядывая из под расшитой занавески. Так же из-за печи выглянула хозяйка и, не проронив не слова, снова скрылась.

  - Оксана, накрой что либо на стол. - Распорядился Демьян пока Дзюба и Непомнящий усаживались на указанную им скамью.

   Женщина, что-то возмущённо пробурчала, но послушно завозилась у печи. При этом было прекрасно видно, что она была в смятении: с одной стороны мужа никуда не увели, не убили, значит надо радоваться, а с другой стороны, пришли вооружённые гости и их придётся кормить несмотря на дефицит продуктов.

   Впрочем, Григорий Иванович в очередной раз удивил Ивана: достав из своего вещмешка аккуратно сложенную, немного перепачканную тряпицу. Когда он её развернул, каждое движение было неспешным и выполнялось с особым трепетом, как будто там пряталось особо ценное сокровище. И в самом деле - там оказалось два крупных куска сахара.

  - Вот возьми хозяюшка, деток побалуешь. - Сказал Дзюба, положив это богатство перед собою на стол. А на нас не обижайся: мы не просто так пришли и объедать твоих мальцов не намерены.

  Глава 15

   Подопригора угрюмо плёлся за пегою лошадкой, на которой было навьючено почти всё его имущество и состояло оно из запасов прочной верёвки, четырёх мешков: почти под завязку заполненных выплавленной взрывчаткой. Остальное Игорь держал при себе: он не хотел доверить кому-либо другому пару немецких капсюлей детонаторов и огнепроводный шнур к ним. Эту драгоценность, эти с большим риском добытые составляющие огневой трубки¹⁷ необходимые для выполнения задуманного им подрыва. Поэтому, несмотря на сильную усталость, он честно нёс свой сидор, где помимо уже перечисленных вещей, лежали пассатижи, небольшой моток проволоки, пара лимонок, садовый нож и немного драгоценной еды.

   Как казалось Подопригоре, диверсионная группа шла слишком медленно и глухим местам, так как переходы до места новой акции приходилось делать только в ночное время, что сильно злило сапёра. Впрочем, частица вины за это была и не нём - Игорь никак не мог привыкнуть к реалиям партизанской жизни. Ему как коренному горожанину было трудно свыкнуться с постоянной сыростью заболоченного леса; он устал от хронического недоедания и вообще, то чем приходилось питаться - могло называться едой, только с большой натяжкой. От всего этого, у молодого человека, да и не только его одного, росло и укреплялось желание собрать группу единомышленников и пробиваться вместе с ними к линии фронта, всё к этому и шло: Однако с недавнего времени произошли перемены, которые заставили временно отказаться от таких планов.

   Самым первым событием - вестником тех перемен был выход отряда в Драпово для оказания помощи лётчику сбитого советского самолёта. Именно тогда - пока Настасья Яковлевна осматривала пилота, Непомнящий, со своим замом Дзюбой: уединившись в доме у старосты договорились с последним о помощи селянам в уборке урожая. Так как много селян были мобилизованы в первые дни войны и сейчас нехватка их рук, сильно сказывалась. И именно тогда, когда забрав с собою лётчика, они вернулись в лагерь: стало известно, что в те дни пока отряд налаживал отношения с жителями Драпово, одна из оставленных в отряде кобыл загуляла, и за день, на её запах, из леса прибежали сразу трое жеребцов. Двое из них были без сбруи, видимо кто-то, перед тем как отпустить на волю её снял. А вот последний конь был в хомуте, и волочил за собою нелепо болтающийся длинный обломок оглобли: было непонятно, как бедолага все эти дни таскал то, что осталось от телеги. От долго не снимаемой упряжи, кожа у животного была сильно потёрта, что приносило ему сильные мучения. Однако и это не было самой страшной его бедой: конь был серьёзно покалечен - сильно хромал от того что у него была сломана нога. Как бы кто не морщился, но покалеченное животное было уведено подальше от лагеря и застрелено. Благодаря чему, в рационе партизан появилась копчёная конина - братья Понедько ловко справились с этой задачей...