Сергей Коротков - Пленники Зоны. Сталкеры навсегда

Незнакомец помедлил только секунду и ринулся в атаку. Длинный карабин, плотно прилегающий к его спине, нисколько не сковывал его движения. А вот кожаный плащ до икр и большой капюшон, казалось бы, должны были мешать, но…

…Убийца виртуозно владел палкой, ловко уклонялся и делал выпады. Прямо монах Шаолиня, а не бродяга Зоны!

Блум пропустил два удара, но вскользь, при этом сам выпадом ножа хитро отвлек противника и с силой припечатал «берцем» его в грудь. Чёрный взмахнул руками и посохом, балансируя, чтобы не упасть, и его откинуло на два метра назад, к баррикаде. Капюшон чуть не упал, он быстро его поправил. Так капрал и не заметил истинного лица нападавшего.

Черный повел плечами и руками, унимая боль в груди. Вообще-то от таких четких и сильных ударов ногой на тренировках спарринг-партнер обычно повергался наземь в нокдаун или временный аут с потерей дыхания. Этот же отрицательно покачал капюшоном и снова бросился на бойца.

Удар, блок, удар, уход. Блок, ответный выпад ножом, блок, захват, прием, уход, удар. Очередной тычок палкой не только выбил нож у Блума, но и парализовал его правую руку. Конечность вмиг онемела, плетью повиснув вдоль тела. Капрал сжал зубы и поморщился, но сделал новый выпад. Кулак левой руки хуком впечатался в область уха противника и, встретив какую-то невиданную защиту, прочную, как железо, сломал фалангу одного и выбил два других пальца. Будто вместо груши влепил в стену.

Капрал вскрикнул. Боль прострелила всю левую конечность и обездвижила ее, как и правую. От приличного боксерского удара голова верзилы в плаще отшатнулась, капюшон чуть откинулся, частично обнажив лицо. Или не лицо!

Глаза Блума округлились, физиономию пересекла гримаса уже не боли, а животного страха и бескрайнего удивления. И в эту секунду острие пластиковой палки резко воткнулось в его шею, пробив кадык и трахею.

Ни крови, ни воплей, ни возни.

Черный подвинул капюшон на лицо, взялся обеими руками за посох и надавил. Сделал шаг, другой и прижал тело капрала к стене с почтовыми ящиками, пригвоздив его к одному из них. Широко раскрытые глаза Блума так и остались смотреть на убийцу.

И в следующий момент боец умер.

Майор вздрогнул и проснулся. Две секунды. Пришел в себя. Еще две. Огляделся, привстав на кресле.

– Эй, Пончо, подъем! – крикнул он на снайпера, кемарившего у окна с винтовкой в обнимку. – Так всех врагов проспишь, боец.

– Извините, сэр! Простите, – тот спохватился, стал тереть лицо.

– Макинтош?! – Хокс легонько подпнул одного из спящих рейнджеров, чтобы послать его сменить капрала Блума, но вдруг его осенила мысль, которая терзала смутными догадками даже во сне. «Аасмен. Блум тогда сказал, что где-то здесь в подъезде валяется мертвый аасмен, свежий труп которого носит следы холодного оружия. Значит, этого мутанта кто-то прибил здесь. Причем недавно, умеючи и в близком контакте. Вот дерьмо!»

– Пончо, вы с капралом все здесь обошли? Все помещения осмотрели?

– Ну, нет, командир. Так, по-быстрому, мимолетом. Там выше по лестнице аномалии были, мы и не прошли…

– Чёрт! Макинтош, вставай, засоня. Бегом за мной. Капрал Блум в заднице, – вскакивая, крикнул Хокс и, наступая на товарищей, ринулся на выход.

– Сэр! – боец по прозвищу Макинтош бросился вслед за майором.

Бойцы зашевелились, кто-то проснулся. Снайпер тупо хлопал сонными глазами и, кряхтя, начал подниматься.

Из подъезда раздался вопль, а затем яростный крик, переходящий в отборный мат. Не предвещавший ничего хорошего.

Полдень в Туманске выдался дождливым и серым. Тучи, словно живые и понимающие, что скоро здесь начнется бойня, стремились сгуститься, накрыть улицы мглой и холодом, пряча это убогое и страшное место от глаз божьих и его возмездия.

Где-то далеко отсюда, за периметром многокилометровой Зоны отчуждения, люди садились обедать, вкусно и сытно набивая желудки, утоляя голод, кроме этого принимали душ, смотрели телевизор, занимались сексом. Там жили!

А здесь, почти в сердце Туманска, с разных сторон собирались в одном квартале представители нескольких группировок Зоны, чтобы сойтись в смертельной схватке, чтобы убивать, рушить и крушить. Уничтожать друг друга, сокращая численность и боеспособность конкурентов. И при этом достичь одной цели намечающегося сражения – той тайны, которую хранила секретная лаборатория XL-9 в здании «ТуманскатомгипроНИИ». Которую кое-кто уже охранял, другие были твердо намерены завладеть ею, а третьи просто стремились «поучаствовать» – глядишь, эта тайна окажется на поверку самой ценной, нужной и желанной! Тем, ради чего действительно стоило рисковать временем, здоровьем и даже жизнью.

Заброшенные здания, дома, сооружения. Пустующие квартиры, кабинеты, детсад, школа, объекты соцкультбыта. Ограбленные магазины, кассы, кафе. Оставленные автомобили, оборудование и техника. Все это в серости, дымке, в зарослях бурьяна и паутине. Кругом аномальные поля – одно другого замысловатее и опаснее. Кварталы, заполненные мутантами и прочей живностью-нечистью.

Убогий мрачный городок, близнец Немана, Лунинска, Сретенска.

Если и имелись какие-то плюсы Туманска в сравнении с другими, уже нежилыми поселениями Зоны, так это только отсутствие радиации. Ее здесь не было! Туманск или Сретенск-2, как его раньше называли, после Первой Вспышки получил минимальную дозу излучения и радиации, которая за тридцать лет выветрилась и исчезла. Исчезла навсегда, несмотря на последующие Вспышки и Выбросы. Ветер, особенно сильный здесь, пересеченный рельеф и частые дожди свели на нет радионуклиды, и только в самых низких местах и подземных постройках радиация, превышающая ПДН, еще оставалась.

Сквозь мутное и грязное стекло вооруженный оптикой взгляд бастионовца внимательно следил за местностью. Окно пятиэтажного здания НИИ, выходящее на стадион, не носило следов разрушения от частых в Зоне Выбросов. Стекла в бывшем институте были выполнены из специального композита, по тем временам редкого и дорогого в СССР. И так во всем здании. А еще решетки, карнизы, парапеты, двери, лифты и крыша. Везде пластик, металл, силикатный кирпич, триплекс, плагиоклаз, оргстекло. Оборудование, средства, приборы, материалы, применявшиеся только в закрытых секретных объектах и с подачи министров, под надзором особого отдела КГБ.

Почти во всем здании работала вентиляция, горел свет, даже функционировали средства пожаротушения, ибо водопровод тоже был в рабочем состоянии, благодаря спецскважине где-то в подвале НИИ. На две трети институт являлся пригодным для существования людей и даже для проведения исследований.

Но никто здесь уже давно ничего не исследовал и не испытывал. Потому что ученых не было, нужных приборов тоже, стимул и финансирование отсутствовали, а помещения НИИ заполонили многочисленные стражи провоенной секты «Бастион». В лабораторном корпусе, что находился напротив главного, дежурила пара снайперов. На крышах всех трех зданий, включая спортклуб «Курчатовец» с южной стороны НИИ, замерли в ожидании движущихся целей автоматические пулеметные турели с датчиками самонаведения. Спарки, готовые срезать противника пулями калибра 7,62 миллиметра, смотрели жуткими жерлами стволов на улицы и футбольное поле. Последнее, ко всему прочему, было заминировано и заросло, выделяясь среди всего квартала светлым пятном сухостоя и диких цветочков.