Артем Каменистый - Рай беспощадный

— Так они… они что — съели его? — испуганно спросил Снежок.

— Ага, — кивнул Жора. — Они дохлятиной не брезгуют. Ну мы и попали… Одежду в хлам порвали… гниды — не брать же теперь это тряпье гнойное. Или попробовать отстирать и взять…

Макс, с трудом сдерживая рвотные позывы, замотал головой:

— Не надо.

— Но Бизон…

— Если Бизон будет ругаться, я ему свою куртку отдам. Вон она, на буе.

— Ну как скажешь. Чего вылупились? Снежок! Ник! Осмотрите одежду. Может, что ценное осталось.

Впервые за неделю Макс обрадовался, что в поселке существует такое резкое социальное расслоение. Благодаря этому ему не пришлось самому копаться в смердящем тряпье. Мальчишек, конечно, было жалко, но постыдный мелкий эгоист, прячущийся в глубинах даже самой великодушной личности, был до безумия счастлив.

Как ни странно, но осмотр остатков одежды принес положительные результаты. Мобильник с севшей батареей, пластмассовая расческа, зажигалка, бумажник с деньгами и пухлым отделением, набитым визитками и какими-то бумажками со скрепками, связка ключей, отдельно автомобильный ключ с брелоком сигнализации, обтрепанная карта Волгограда и затасканная флешка. Не сокровища инков, но Жора повеселел — с учетом пластиковой бутылки, оставленной тогда Максом, будет что Бизону предъявить.

Макс сплавал к бую за курткой, свитером и очками — на последние в его отсутствие, к счастью, никто не позарился. Затем занялись прочесыванием окрестностей. Забираясь на высокие рифы, осматривались, пытаясь выявить птичью активность, но пернатых было очень мало, и держались они поодиночке. Скопищ, кружащихся над мертвецами, так и не заметили.

В заводи среди рифов нашли пластиковый пакет, прибитый к камням, в другой морской ловушке выловили одноразовый стаканчик. На этом клады закончились: сколько ни бродили — ничего хорошего не попалось. Лишь риф с гнездами чаек встретился, но птенцы давно вылупились из яиц и уже обросли перьями. Есть их невозможно — мясо нестерпимо отдает тухлой рыбой, так что находка бесполезная.

Устав ходить по скалам, расположились на краю рифового поля, возле протоки, в которой болтался буй. Достали припасы, перекусили, разлеглись в теньке. Все, теперь законная сиеста. Солнце сегодня как огнемет печет.

Дети и на другой планете остаются детьми — Снежку надоело валяться бревном, и он начал бродить по рифу, бросать в воду камешки, что-то выискивать. Никому до этого не было дела, пока он, вернувшись, не произнес:

— Там. В воде. Там что-то непонятное.

— Ну и фиг с ним — пусть плывет, раз оно непонятное, — лениво отмахнулся Жора.

Максу тоже не хотелось совершать лишние телодвижения, но любопытство взяло вверх. Да и осторожность не дремала — мало ли чем может грозить находка мальчика.

— Снежок, что там такое?

— Я не знаю. Под водой непонятное лежит. Совсем непонятное. Такого я в воде не видел никогда. На дне оно. Ты бы глянул, а?

Шевелиться не хотелось, но и не встать нельзя.

— Гляну сейчас.

— Да Снежок вечно попусту мечется… суетливый он, — сонно заявил Жора.

Не обратив внимания на заявление товарища, Макс поднялся:

— Ну? Где это?

— Да здесь, рядом! Пошли!

Переться пришлось на самый высокий риф, нависающий над пропастью пролива тупой стрелой, указывающей на буй. Вода давно подтачивала основание непрочной скалы и рано или поздно обрушит ее, но пока что до этого далеко.

Забравшись на этот природный балкон, Снежок указал куда-то вниз, возбужденно затарахтел:

— Вон! Смотри! За пятном цветным! На краю самом! Видишь?

Макс ничего не видел, да и видеть не хотел. Смертельно мечтал вернуться назад — в тень спрятаться. Сил на этой жаре и так нет, а тут еще броди по скалам в поисках детских фантазий. До вечера надо осмотреть все берега вокруг протоки и успеть отойти к району прошлой ночевки, чтобы завтра за день добраться до поселка. Надо отдых себе давать, иначе начнет спотыкаться и падать: не привык еще к этому пеклу после питерских морозов.

Голова набита раздражающими мыслями, а глаза работают, высматривают — что же такое могло привлечь Снежка. Он, может, и ребенок, но опытный сборщик ракушек — его на дне ничем не удивишь. А вон и то, что мальчишка назвал цветным пятном: огромная коралловая колония. Будто приплюснутая бородавка на дне морском, покрытая наростами всех оттенков. Чуть дальше глубина резко увеличивается: дно там падает уступом, и за ним все видится совсем уж смутно — скорее, угадывается.

А на самом краю уступа…

Макс не был знатоком тропических морей — за неделю им не станешь. Но сегодня повезло с погодой: ветра почти нет, волнение легкое, без завихрений и пенных гребешков — не ровная гладь, но почти не мешает любоваться жизнью подводных обитателей, особенно если делать это с высоты. То, что в обычную погоду заметить невозможно, сейчас открылось взгляду.

Это уже не коралловая колония — крупные подводные постройки, обычно пестрые из-за разного цвета организмов, их слагающих. Да и очертания странные: прямолинейные какие-то. Под водой никогда не бывает прямых линий — даже стебли дровяка непрерывно колышутся от течения, извиваясь будто змеи.

Шагнув в сторону, Макс оценил странный объект с другого ракурса, потом перешел чуть дальше и уже там начал понемногу догадываться, что именно нашел Снежок. Но глубина там приличная, детали рассмотреть трудно — мог обмануться. Нельзя глазам доверять — вдруг это просто коралловая скала причудливой формы?

Решившись, скинул шлепанцы и шорты, спустился к воде.

— Ты куда? — удивился Снежок.

— Нырну. Хочу глянуть, что это.

— А достанешь? Глубоко ведь!

— Попробую…

Глубина и впрямь серьезная — вряд ли меньше десяти — двенадцати метров. Хотя глаза склонны преувеличивать… Эн говорил, что глубины в здешней протоке до пятнадцати — двадцати метров, редко больше. Хотя сомнительно, что ее тщательно промеряли: возможностей нет. Но здесь в любом случае должно быть меньше — это ведь край рифового уступа.

Вода приятно освежила разгоряченное тело, взбодрила, прогнала усталость. Это, конечно, временно — если придется нырять всерьез, быстро вымотаешься как загнанная лошадь. Глубже, еще глубже, главную работу выполняя руками: без ласт от ног толку мало. Макс достиг плоского светлого прямоугольника, так заинтересовавшего Снежка. Ладонь прошлась по гладкой поверхности, покрытой тончайшим зеленоватым налетом, достигла края. Продвинувшись туда, Макс бросил короткий взгляд и, оттолкнувшись, пошел наверх.

Он все узнал — больше на дне делать нечего, да и подышать не мешает.