Тропы зазеркалья - Кирилл Юрьевич Шарапов
— Все, Ирина Арнольдовна, идите, дальше я сам.
Женщина какое-то время смотрела на него, потом бросила взгляд на телохранителя мужа.
— Сергей с вами пойдет, — совершенно неожиданно заявила она.
Здоровяк, который, как рассказывали Радиму, один раз встал между Фабером и дробовиком, словив в грудь заряд картечи, вздрогнул и с испугом посмотрел на хозяйку, а потом на Вяземского. Похоже, он прекрасно представлял, что для него это дорога в один конец, и обратно он не вернется.
— И на хрена он мне? — удивился Дикий. — Чтобы умереть через полчаса? Нет уж, госпожа Фабер, мне его жизнь без надобности. Там, куда я попаду, не помогут ни его умения драться, ни его пушка, которая висит у него подмышкой. Так что, давайте обойдемся без лишней крови. Контролер мне тоже не нужен, я работаю один.
С минуту они тягались взглядом, после чего Ирина Арнольдовна нехотя кивнула и, развернувшись, покинула комнату. Сергей, бросив на Вяземского благодарный взгляд, вышел следом. Радим же проводил их до двери, закрыл ее и запер на ключ, который так и торчал в замке.
Потом, плюнув, он достал элеткронку и снова прикурил, с пару минут он просто стоял, глядя в окно на падающий снег, после чего отправил скуренный стик в камин, подошел к зеркалу и принялся чертить руну следа, ища конечную точку маршрута на той стороне.
Сначала та вспыхнула синим, потом зеленым, показывая, что путь есть. Что ж, уже неплохо. Дальше нужно посмотреть, куда он ведет и, стерев руну следа, Вяземский взялся за руну дальнего взгляда. И первый раз в жизни она не сработала, вместо четкой картинки с той стороны, он увидел серый непроглядный туман.
— Интересно, — пробормотал Вяземский, глядя на результат.
Он прочитал все дневники ходоков, что предоставил ему отдел, и ни в одном из них не было ничего подобного. Да, иногда руны дальнего взгляда не срабатывали, но никакого тумана. Просто зеркало оставалось зеркалом. Но путь-то есть, значит, что-то мешает ему заглянуть туда, но не мешает пройти. Радим вздохнул и, стерв руну, занялся руной пути. И снова странное, та работала правильно, вот только резерв она жрала как не в себя, пока она вспыхнула золотом, энергетическая кубышка Дикого опустела на половину. И продолжала пустеть, руна тянула его силы, и это было крайне погано. По хорошему, сейчас бы стереть руну и уйти, но он уже начал. Кроме того, Вяземскому стало очень интересно. Зеркало пошло рябью, Радим перешел в боевой транс и переступил границу, его привычно осыпало морозом, и он оказался в тумане междумирья.
Глава 11
Глава 11
На этот раз тот окружал его полностью, никакой серебристой тропы и другого зеркала через сорок два шага, только плотный туман. И невероятной силы ментальная атака, которая швырнула его на колени. Схватившись за разрываемую чужими голосами голову, Радим завалился на бок, сжав виски, и пытаясь сотворить руну ментальной защиты. Вот только не получилось, вместо этого он увидел кабинет генерала Гладких, с которым свел знакомство в мэрии, Ольга стояла раком у стола, опершись на него локтями, а ее начальник пользовал ее сзади. Вот он финишировал, спустив внутрь, женщина застонала, рухнув грудью на стол.
— Нет! — заорал, что есть силы Радим, но его никто не услышал, только голоса в голове издевательски расхохотались.
— Молодец, как всегда отлично отработала, — хлопнув партнершу по оттопыренному заду, лениво похвалил ее Гладких. — Одевайся и проваливай.
Ольга натянула спущенные до колен трусы, затем опустила задаренную юбку, застегнула пуговицы на форменной рубашке и моча вышла. Но перед этим она остановилась и, посмотрев Вяземскому прямо в глаза, тихо произнесла:
— Ты виноват в этом. Ты исчез, я была разбита, я сломалась, это твоя вина.
Радим протянул к ней руку, но Бушуева оттолкнула ее и вышла из кабинета генерала.
Картинка сменилась. Влада стояла на коленях, руки заведены за спину и связаны веревкой, на ее шее был собачий ошейник, цепь от которого тянулась к кольцу в стене. Перед ней миска, полная корма, на животе свежий ожог с клеймом, всего шесть букв — «рабыня». Ее зеленые глаза поедают мужчину, стоящего перед ней, в них фанатизм и обожание, готовность выполнить все, что прикажут. Мужчина стоял так, что Радим не видел его лица. Но вот он обернулся, это был он сам, только другой, жестокий, холодный, сломавший женщину, которая его любила и боготворила.
— Я сломал ее, — произнес двойник, обращаясь к Радиму. — Ты даже не понял, что потерял, когда пытался вернуть этой сучке разум. Но ничего, я поработал за тебя, — он поднял руку и наотмашь, с силой ударил стоящую перед ним на коленях Владу. Ее голова мотнулась в сторону, но на лице девушки по-прежнему сияла счастливая улыбка. Сломанная, покорная женщина.
— Ты трус, ты не смог сделать меня счастливой, — произнесла Влада, глядя на Вяземского, — а он смог.
— Нет! — заорал Радим и создал руну защиты.
Почему именно ее, он так и не смог себе объяснить, ведь хотел руну огня, хотел сжечь их обоих, сжечь то, что его напугало до дрожи, то, к чему он испытывал отвращение.
И голоса затихли. Они не исчезли, просто Радим перестал на них реагировать, хотя гудели они, куда как серьезней, чем при обычных переходах междумирья.
Он обнаружил, что лежит на чем-то холодном и слегка светящемся. Это была серебристая тропа, вокруг него по-прежнему белый туман, но уже не такой густой, видимость — шагов пять. Радим с трудом поднялся, понял, что его лицо мокрое от слез, а на губах вкус соли. Да, то, что его атаковало, показало ему то, что он больше всего боялся. И это его и подвело, страх был настолько велик, что Радим решил бороться, придавили его, но сломать не сломили.
— Хрен тебе, — прохрипел он и понял, что сипит, каким-то образом он сорвал горло.
Глянув на часы, Радим понял, что валялся минут пять, не больше.
— К черту Фабера, не судьба его вытащить, — мысленно прошептал Радим.
