Путь Белой маски - Гектор Шульц
– Если добавить алийскую борьбу сухожилий, то, оглушив соперника ударами, вы можете сломать ему руку или ногу, воспользоваться его беспомощностью и надавить на точку забвения. Или свернуть шею, если обстоятельства требуют от вас быстроты. Вам придется изучить все стили прежде, чем вы приступите к изучению лабр ан кат. Это искусство не прощает ошибок и пренебрежения. Перед каждым занятием и после него вас будут ждать учебные бои. То, что бои учебные, не говорит о том, что вам надо жалеть противника. Бейтесь так, словно этот бой последний в вашей никчемной жизни. Тех, кто трудится недостаточно усердно, я буду наказывать лично. И поверьте, далтэ, это не пустая угроза. Ясно?
– Да, мессир, – гаркнули мальчишки. Жакен Торбул сухо улыбнулся и кивнул.
– Хорошо. Внимательно смотрим на меня и запоминаем движения. Затем делитесь на пары и приступаете к оттачиванию приемов…
В спальни ученики возвращались медленно. Болели руки, болели ноги, болели ребра, принявшие на себя сотни одинаковых ударов. Гудела голова, а в животе тоскливо бурчало, напоминая о том, что неплохо бы подкрепиться. Каждый шел молча, обдумывая прошедший учебный день и гадая, за что боги послали ему такие испытания. Молчал и Эйден, пропуская Кадира в спальню.
Гастанец радостно хрюкнул, увидев, что на столе стоят тарелки с похлебкой, и удивленно присвистнул, когда разглядел, что в похлебке плавают огромные куски жареного мяса. Он тут же набросился на еду, вызвав у Эйдена улыбку. Сам мальчик сначала скинул мокрую от пота рубаху и обтерся сухой, колючей тряпкой. Затем умылся холодной водой, плеснул на руки и лишь после этого приступил к еде. Он задумчиво посмотрел в окно и вздохнул, увидев, что небо начало розоветь. Кадир, вылизав свою тарелку, что-то буркнул и, упав на кровать, моментально уснул. Но Эйден, пользуясь моментом, сначала разложил исписанные свитки на полке, потом повесил мокрую от пота одежду на подоконник и лег в кровать. Сон почему-то не шел к нему. Вместо него голову наполнили воспоминания и смазанные лица тех, о ком Эйден иногда думал. Лёфор, мадам Анже, Бут и Эрик. Вильям Волосатый. Отец. Мать. Бронвен…
Дни, как и в лагере циркачей, очень быстро стали походить один на другой, как близнецы. Утром мальчишки отправлялись на занятия и возвращались в спальни глубокой ночью. Иногда сил хватало только на то, чтобы поесть и лечь в кровать, которая даже без матраса была мягче баронской пуховой перины. Но со временем Эйден привык к такому распорядку. Отведенного на сон времени ему с избытком хватало. Да так, что он успевал и свитки с записями пролистать перед занятиями. И, как показала практика, не зря.
Некоторые наставники очень скоро начали применять телесные наказания к тем, кто недостаточно усерден или попросту рассеян. Келеб Мортур, увидев, что Кадир садится на шпагат не полностью, сначала заставил мальчишку двести раз отжаться, затем с помощью двух блоков с висящими на концах грузами, растянул мышцы ног так, что те затрещали, а потом самолично высек длинным прутом рогтены, из-за чего кожа на спине Кадира покрылась не только ссадинами, но и пузырями от ядовитого сока.
Эйдену тоже доставалось. Жакен Торбул, узнав, что мальчик проходил подготовку в лагере циркачей, стал требовать от него больше, чем от остальных учеников. И пока Кадир, Тарам и остальные пытались сбить ногой с головы другого ученика яблоко, Эйдену нужно было ударить по подброшенному яблоку ногой в прыжке, сделать сальто, развернуться и поймать брошенное наставником другое яблоко. За малейшую оплошность Жакен Торбул его наказывал поркой, а его черную плеть с мелкими металлическими крючками мальчишки очень скоро стали проклинать и честить на все корки. В отличие от прута рогтены, столь любимого другими наставниками, плетка мессира Торбула вырывала из тела крохотные кусочки мяса, а кожа после порки выглядела так, словно с наказуемого сняли кожу. Но в дело вступало зелье Федельмида Келла и утром о порке напоминали только почти зажившие рубцы.
– Эх, Эйд, – тяжело вздохнул Кадир, когда они добрались до спальни после очередного дня, наполненного занятиями. – Если бы я знал, куда меня заведет Шарам, был бы усерднее на посвящении.
– У меня не было выбора, – мрачно ответил Эйден, развешивая мокрую рубашку на подоконнике. Несмотря на зиму, на острове было тепло, чему можно было только порадоваться. – Либо Лабран, либо замерзнуть насмерть.
– Тот, кто родился рабом, выбора не имеет.
– Я не родился рабом, – перебил его мальчик. Кадир удивленно посмотрел на соседа по комнате и почесал вспотевший лоб. – Мой отец – эренский купец. Очень уважаемый.
– И что тогда ты забыл здесь? – поинтересовался Кадир, садясь напротив. Эйден вздохнул и мотнул головой, но гастанец на это лишь улыбнулся. – Давай, Эйд. Скрась тяжелый день рассказом.
– В цирк мадам Анже меня продала сестра. Бронвен, – Кадир снова приоткрыл рот от удивления. – За восемь медяков.
– Зачем? – нахмурился он.
– Я тоже задавался этим вопросом. Но сейчас понимаю, зачем. По законам, дело отца наследует старший сын. Дочери, какой бы она ни была, отводится роль хранительницы очага и опоры для мужа. Но Бронвен была против. Незадолго до того, как меня продали в цирк мадам Анже, я услышал разговор отца и сестры. Они ругались. Я забыл о том разговоре, но вспомнил гораздо позже. Когда ворочался на колючем мешке в шатре рабов и не мог уснуть от голода и холода. В ночь перед отъездом с отцом в Ларах Бронвен обманула меня. Пообещала прощальный подарок. Кто знал, что подарком окажется зловонный циркач без носа и ошейник раба, – хмыкнул Эйден, вычищая коркой хлеба тарелку из-под жаркого. – Знаешь, что смешно, Кадир? Этот циркач относился ко мне лучше, чем сестра. Пожалуй, только за это я готов простить его, если доведется увидеться снова.
– На островах привыкаешь к тому, что все зависит только от тебя, – ответил Кадир. Голубые глаза гастанца задумчиво и грустно блеснули. – Знаешь, как детей учат плавать? Бросают в море. Выплыл? Будешь жить. Не выплыл или тебя сожрали акулы? Островам Гастана и Шараму слабые не нужны. На первую охоту ты идешь с отцом и должен сам добыть мясо. Хуже всего тем, кто приходит с охоты пустым, Эйд. Его сажают рядом со стариками и детьми. Мясо горе-охотник получает последним. Чаще всего это вываренная кожа, кости и хрящи. И так, пока не научится.
– А посвящение? –
