Real-RPG. Жало-2 - Дмитрий Анатольевич Гришанин
— А если…
— Эй, там! Оба заткнулись! — шикнул я. — Не хватало еще, чтоб це-стож вас услышал!
— Да как же он наш шепот-то услышит аж за три сектора? — хмыкнул Артем.
— Понятия не имею как, — буркнул я. — Но если потом он мне за это предьявит…
— Ну, что я говорила! — перебила меня Черникина. — Вот и платформа. — (на экране по курсу челноков, и правда, появилось знакомое чернильное поле) — И всего-то пару минут прошло. Какая же ты все-таки Смерницкий истеричка.
Последняя ее фраза вызвала серию с трудом сдерживаемых смешков остальных ребят нашего дежа, ставших невольными свидетелями случившейся спонтанной перепалки.
— Марин, ну че ты… — заканючил обиженный Артем.
— Мля! Да заткнётесь вы наконец! — это уже снова я вспылил.
Чем спровоцировал новую волну едва сдерживаемых смешков…
После пятидесятиминутного полета (спуск с орбиты оказался немного побыстрее месячной давности подъема к хофу) несколько десятков челноков практически одновременно дружно опустились на пустынную платформу местного космопорта. Увиденное нами на экранах черное посадочное поле из слюдопластика размером ничуть уступало зукдаскому монстру, и места на нем с лихвой хватило для посадки стаи не маленьких «тарелок», доставивших на Срытмпу «свежую кровь» для имперских цитаделей.
Подстегнутые активированной «Меткой», сразу после подъема фиксаторов, получив свободу передвижения, жала перво-наперво потащи из багажных отсеков под ногами свои ранцы, и стали выуживать из боковых карманов длинные плоские пачки разовых фильтров.
Вскрыв свою, я обнаружил внутри жёсткий пластиковый вкладыш, с запечатанными, наподобие таблеток, в отдельных ячейках, маленькими белыми цилиндрами. Всего во вкладыше я насчитал шестнадцать ячеек с цилиндрами. Сковырнув ногтем тонкую фольгу на обратной стороне упаковки, я вытряхнул на ладонь пару цилиндров. Они оказались из непонятного пористого материала, неприятно склизкого на ощупь.
Катая пальцем второй руки по ладони пару фильтров, я невольно вспомнил «благодетеля» Злюфу и то, как ловко хитрец трунг обвёл меня вокруг пальца, под видом носового фильтра подсунув подковообразную трубку виртуального ретранслятора.
— Эй, чего завис-то? — вывел меня из задумчивости голос Берты. Глядя на меня, подруга тоже не решалась сунуть в нос белые склизкие цилиндры.
— Да так, вспомнилось кое-что, — хмыкнул я, и стал аккуратно закладывать фильтры по очереди в ноздри.
Перед глазами тут же ожидаемо загорелись строки отменяющего «Метку» лога:
Внимание! Подтверждено исполнение приказа «Вставить в нос разовые фильтры». Функция Метка Подчинения деактивирована и переведена из активной фазы в спящий режим.
Интеллект +0,012 %
Интуиция +0,013 %
Невольно поморщившись на смешные бонусы развития в сотую долю процента, за своевременное исполнение несложного приказа, я сосредоточился на своих ощущениях в носу — довольно, кстати, неприятных. Склизкие фильтры, очутившись в носу, тут же стали омерзительно похожи на сопли, и сразу же после их закладки ужасно захотелось высморкаться. С трудом сдержавшись, я все же попытался продышаться. И после серии трудных вдохов забитость в носу замечательным образом прошла. Но ей на смену пришла другая напасть — в ноздрях вдруг возникло ощущение невыносимой щекотки. Не сдержавшись, я несколько раз подряд звонко чихнул…
И в этом своем внезапном порыве, как не сложно догадаться, я оказался отнюдь не одинок. Салон приземлившегося челнока буквально затрясся от одновременного чиха десятков луженых глоток. Яростные чихи жал на несколько секунд заглушили даже усиленный «Громкоговорителем» голос, продолжающего что-то втолковывать нам це-стожа.
Отчихавшись, я вдруг осознал, что ужасный зуд в носу полностью исчез. Фильтры будто растворились в ноздрях и, при дыхании, теперь стали совершенно незаметны.
Сквозь затихающие чихи прорвался снова ставший самым громким в челноке голос Члюфы Грууска и принялся быстро и доходчиво объяснять нам необходимые для выживания на Срытмпе правила использования фильтров.
Оказалось, что активизировавшиеся в наших носах дыхательные фильтры теперь будут гарантированно эффективно функционировать в течение суток, потом придут в негодность и самоуничтожатся. Дожидаться этой крайности нам не следует, и необходимо часов через двадцать (за несколько часов до их самоуничтожения) самостоятельно поменять старые фильтры на новые. Недельный запас сменных фильтров в наших ранцах имеется уже сейчас, и в цитадели он будет еженедельно пополняться стараниями тамошнего кладовщика. Провести замену фильтров в носу, со слов це-стожа, было проще простого — требовалось лишь сунуть в ноздрю новый фильтр, и имеющийся там старый тут же в ответку выскакивал из ноздри в подставленную ладонь… Для рассеянных жал, в силу каких-то причин забывчивых заблаговременно поменять носовые фильтры в носу, разработчики этого замечательного высокотехнологичного девайса предусмотрели тревожный запах. Процесс самоликвидации старых фильтров сопровождается выделением резкого, отрезвляющего испарения, почуяв которое, надлежало немедленно, отбросив все текущие дела, достать из упаковки новые фильтры и вставить в опустевший нос…
Через пару минут после приземления с лёгким шипением разошлись створки шлюза салонного выхода, и по опустившейся части внешнего корпуса челнока, снова превратившейся в широкий трап, ведомый Члюфой стож двинулся на выход.
Глава 27
Глава 27. Не ласковый прием
У трапа нас встретила небольшая стайка калек-ветеранов, состоящая в основном из доселе не виданных мною живьем лехлецев, с бычьими рылами, вместо лиц, и огромными изогнутыми рогами, забавно выпирающими из модернизированных специально под данный вид разумных шлемов.
Сполна хлебнувшие лиха бывалые жала отличались от нас — толком не обстрелянных новичков после учебки — как небо от земли. Первым, что сразу бросилось мне в глаза, стало огромное колличество протезов из слюдопластика в поджидающей нас у подножья трапа группе. Практически у каждого ветерана не хватало руки или ноги, а у некоторых «счастливчиков» сразу несколько конечностей заменяли роботизированные искусственные насадки. Еще, непривычно тускло на фоне нашей яркой парадной формы смотрелись основательно вылинявшие от длительной носки комбезы ветеранов-инвалидов. И третье явное отличие обнаружилось, когда, спустившись, мы вплотную приблизились к группе ветеранов, — густо заросшие рыжей шестью бычьи рыла и открытые части рук, с непривычно оранжевой кожей, встречающих лехлецев оказались густо покрыты затейливой вязью сиреневых татуировок. Но эти очевидные внешние различия не шли ни в какое сравнение с бездонной внутренней пропастью, разделяющей бывалых вояк и нас — желторотых новичков. На фоне улыбчивых лиц и открытых взглядов спускающихся по трапу бойцов нашего стожа, лица ветеранов казались застывшими масками живых мертвецов, а в их злобно сверкающих глазах плескался леденящий душу коктейль из боли, обиды и жажды мести — это были глаза лютых зверей и беспощадных убийц.
Всего ветеранов было десятка три. Большинство приковыляло к трапу на
