Оборотный город. Трилогия - Андрей Олегович Белянин
— Держись, лезу!
Я не придумал ничего умнее, как действительно прыгнуть вверх, со второй попытки поймать край трубы и ценой невероятных усилий попробовать туда ввинтиться. Результат огорчительный — я из неё выпал. Прямо на пятую точку. Больно, досадно, обидно, но логично. Внутри всё было гладко, зацепиться не за что, до сапог моего денщика не добраться, да и не факт, что его бы удалось выволочь за ногу, скорее всего застрял бы ещё крепче…
— Прохор, ты держись там, ладно? — попросил я, морщась от боли в отшибленной заднице. — Катенька что-нибудь придумает, мы тебя спасём. Я быстро. Ты только не уходи никуда!
Ласкового ответа из трубы мне дослушать не пришлось, я по первым двум рыкам понял, о чём пойдёт речь, и успешно смылся, чуть прихрамывая на правую ногу. Благо тут идти недалеко…
Но всё равно приключения начинались как-то не так. Прохор застрял, друзей-упырей рядом не было, как пройти к Хозяйке, неясно, для всех местных жителей, кроме неё, я — просто свежий кусок мяса в поисках подходящей кастрюли. А это не радует…
Разумеется, мне дважды довелось быть в Оборотном городе, попадая в подземный мир без особых проблем, да и, более того, по приглашению и под охраной. Живым людям здесь не место, я уверен, но, с другой стороны, ведь мало кому выпадает такая невероятно редкая возможность воочию увидеть загробный мир русской нечисти. Мне, например, жутко интересно.
Может, я, конечно, чего и путаю, традиционно считается, что те же упыри — умершие не своей смертью люди и ставшие кровососами — уже мертвы по сути, но Моня и Шлёма очень даже живы! Бегают, болтают, плачут, смеются, не всё так страшен чёрт, как его у нас размалевали. Я даже почувствовал некую скуку без этих двух лысых умников. Надеюсь, они сегодня в городе и мы пересечёмся…
— Стой, кто идёт? — грозно остановил меня тонкий голос беса, охраняющего проход через арку.
— Свои!
— Это какие такие «свои»? — В мою сторону мигом выставилось допотопное дуло фитильного ружья.
Ну просто слов нет, из какой антикварной старины меня здесь уже в третий раз застрелить собираются. Ладно бы хоть раз убили, а так смысла нет…
— Я кому сказал, стоять?!
— Не знаю. — Я честно пожал плечами, озираясь вокруг. — Мне, что ли?
— Минуточку. — Из-за арки, отложив ружьё и уперев руки в боки, вышел невысокий рыженький бес штампованных мозгов и типового физического развития. — Ой, чё-то я не понял, это типа понты? Ты тут на меня наезжаешь, что ли? Самый борзый, да?!
Я не отвечал. Смысла никакого, это же бес — босота, шушера, одна распальцовка, ноль реалий, словесный запас на грани, умственный резерв вообще в минусе! Бес — это судьба или, правильнее, приговор природы. Да пусть себе потешится, какие у паренька радости в жизни…
— Ты чё молчишь, а? Ты тут хоть близко понимаешь, на кого нарвался? Ты, ваще, понял, чё я те щас оторву и ни одна курица не компенсирует?!
Я терпеливо ждал, пока этот наглый сморчок, ростом мне по пояс и с самомнением выше Московского Кремля, приблизится на расстояние короткого, беспроигрышного пинка. Мы практически схлестнулись, но из-за арки навстречу мне бодренько показалась высокая деревенская красавица (она же бабка Фрося) и, ахнув, едва не припустила назад:
— Мать мою растудыть в кучеря, куды и меня почти два раза, да ить это ж сам Иловайский!
— Врёшь, бабка, — недоверчиво остановился бес.
— Да тю! А то я этого супостата по всем интимностям как облупленного не знаю, — возмущённо вспыхнула девица. — Ща устроит какую ни есть пакость. Обманет всех, нас с тобой меж собою драться заставит, а сам по своим делам пойдёт. Такая курва!
— Да с чего нам драться-то?!
— Так я про то и в неведенье! Но ить он же Иловайский, сам понимаешь, хотим не хотим, а придётся…
— А он?
— А он завсегда выкрутится!
— Ты меня, бабка, не путай, — уже всерьёз начал заводиться бес. — Ежели он сам Иловайский, так чё молчит-то? Пущай нарывается, пущай скажет чё, пущай мне в рыло рискнёт, пущай тебя земноводным поставит… Он же казак, ему оно тока в радость!
— Ах ты охальник! — Красавица, не сдержавшись, влепила охраннику полновесную плюху. — Да откуль в твоей башке такие фантазии на неприличные темы?! Да я те щас сама, без поддержки русского казачества, рога поотшибаю и по одному в такое место завинчу, куда ты тока зеркалом с подсветкой и…
Это была последняя капля. Как я уже упоминал, бесы особым умом не отличаются и на драку ведутся легче ёжиков на кактус. Обещанная драка вспыхнула с поразительной лёгкостью, свидетельствующей о потенциальной готовности обеих сторон. Дожидаться результата было глупо, бес упрям и юрок, но бабка Фрося тоже отступать не умеет, дерётся грязно, и дыхалка у неё будь здоров, так что это надолго.
Я попытался хотя бы помахать на прощанье дерущимся, но они были слишком заняты друг другом. На душе было даже как-то неловко, вроде стоит мне появиться в Оборотном городе, и местным ничего не остаётся, кроме как мутузить друг дружку. Но я-то в чём виноват? Я их провоцировал? Я, вообще, хоть слово сказал?! Ладно, пойду отсюда, раз им меня больше даже есть не хочется, сами виноваты, а меня Катя ждёт…
Или не ждёт?
— И впрямь чего ей меня ждать-то? Но по волшебной книге-компьютеру она хоть точно знает, что я тут. Глядишь, и не прогонит, — сам себе под нос бормотал я, широким шагом проходя под аркой.
Задержался буквально на секундочку, выдернул из ружейного замка тлеющий шнур от греха подальше, и продолжил путь. Но не прошёл и трёх шагов, как сзади раздался сдвоенный топот — торжествующие бес с бабкой в четыре руки настраивали мне в спину ствол ружья…
— Гаси хорунжего, бесюганушка!
— Прицел взял, палю, бабуля!
Ага. Улыбайтесь, ребята, в два ряда кривых зубов на ширину ширинки. Не промахнитесь только, пока я тут на закате в красивой позе постою. Сухой щелчок! Ещё один. Даже оборачиваться неинтересно.
— Иловайский, это ты фитиль спёр, что ли?! Не, ну энти казаки вообще совесть потеряли… Всё тырят, всё!
Фальшивые стенания красавицы перекрыл обиженный всхлип рогатого охранника:
— Стой, казачок, погоди! Ну ты чё сразу?! Чё, шуток не понимаешь, да? Это ж табельное оружие, меня за неисправность начальство по головке не погладит, а по башке настучит!
