Синдикаты на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский
— Подожди меня здесь. Я не хочу застрять в лесу.
— Сколько?
Вот это я понимаю.
Деловой разговор.
— Сотка. Ты получишь сто рублей сверху того, что я уже дал, если вывезешь меня отсюда и будешь держать язык за зубами. Если не выполнишь условия сделки, мой ясновидец отыщет твою квартиру. И, поверь, визит тебе не понравится.
Женщина обдумала предложение.
Взвесила риски.
— А если ты умрёшь?
Логичный вопрос.
Я ведь и сам не знаю, чем закончится эта мясорубка.
— Дай мне час. Не вернусь — уезжай без меня.
Щека женщины нервно дёрнулась.
— Ладно. По рукам.
Хлопнув дверцей, я выбрался в никопольскую стужу. Крохотные коробочки заводов, украшенные полосатыми трубами, торчали на горизонте, напоминая о близости мегаполиса.
Шоссе, по которому мы приехали, заворачивало вправо и уходило прочь от владений Чёрного Ока. Чтобы добраться до особняка, мне нужно было протопать по узкой дорожке, кое-как очищенной от снега. Дорожка петляла среди деревьев, по краям её высились сугробы.
Рюкзак я оставил в такси.
Тычковый нож в чехле был приторочен к моему поясу, намотанную на кулак кусаригаму я держал в правой руке, Компас — в левой.
Ветер, налетавший порывами в городе, утих.
Я двинулся по тропе, вслушиваясь в звуки леса и не ослабляя бдительность. В любой момент на меня могли напасть как рядовые адепты общества, так и созданная оператором проекция. Металл кусаригамы холодил пальцы даже сквозь ткань перчаток.
Сомневаться в том, что логово культистов находится именно здесь, не приходилось. Поэтому я убрал Компас во внутренний карман пуховика и перестал напитывать артефакт энергией.
Деревья обступили траву со всех сторон.
Чем ближе к дому я находился, тем больше проступало деталей. Двухметровая кирпичная стена, видимое отсутствие ворот и калитки, высаженные по периметру туи, навороченная конфигурация крыши. По моим прикидкам, особняк достигал трёх-четырёх этажей в высоту, но мне почудилось, что за изломом крыши есть ещё что-то — объёмное, округлое, выпуклое…
Дирижабль?
Когда до забора оставалось метров двадцать, я услышал яростное рычание и лай. Повернул голову вправо. Ко мне прямо по сугробам мчались немецкие овчарки. Целая стая, пять или шесть особей.
Воевать с овчарками бесполезно.
Боевые псы быстрее, сильнее и выносливее человека. Конечно, если бы я заранее побеспокоился о тяжёлых доспехах…
Но я не побеспокоился.
Да и расходовать попусту энергию ки желания не возникало.
Я ломанулся к забору по сугробам, прошёл через кирпичную кладку, но вернуть себе материальность не успел — в меня тотчас полетели стрелы.
Вот это уже серьёзно.
Кодекс инквизиторов гласил, что любое оружие, убивающее противника на дистанции свыше десяти метров, запрещено. Арбалеты, луки, катапульты, пращи, пневматика и огнестрел — всё отправляется в топку. Те, кто хранит лук со стрелами, рискует нарваться на редактирование судьбы.
Дистанция уверенного поражения противника ножом — пять-шесть метров. Десять метров прописали в Кодексе лишь по одной причине — одарённые бойцы физически превосходят простых смертных. Мета, например, разозлившись, способен и на двенадцати метрах вогнать вам клинок в глаз. Кинетики и не такое вытворяют.
Странно, что в список «запрещёнки» не попали копья.
Прогнило что-то в Датском королевстве…
Две или три стрелы прошили меня насквозь и отскочили от ограды. Уплотнившись, я побежал к дому, отметив позиции стрелков. Один человек на лоджии третьего этажа, двое на крыльце «чёрного хода». Увидев, что лучники натянули тетивы и прицелились, я вновь сделал себя проницаемым.
За оградой бесновались собаки.
Шорох оперения.
Стрелы со свистом пролетели сквозь и мимо, нырнув в сугробы.
Не сбавляя темпа, я раскрутил цепь кусаригамы, развернулся вокруг собственной оси и в прыжке завершил оборот, вычерчивая широкую окружность остриём серпа. Лезвие резануло по горлу одному лучнику и оцарапало плечо второму. На следующем обороте я пригнулся и отхреначил камой ногу упырю чуть ниже колена. Первый лучник уже булькал и хрипел в розовом снегу, второго я добил грузом в голову. И тут же проник в дом, не заморачиваясь запертой дверью.
Тихо.
Я ожидал чего угодно: головорезов с самострелами, бешеных псов, мечников-берсеркеров, осточертевшую проекцию…
А дом встретил меня тишиной.
На верхнем этаже засел лучник, и его надо бы ликвидировать, но я пришел сюда по другому вопросу. Мне нужен оператор. Женщина-ясновидец, за голову которой Убыток платит баснословные деньги.
Подтягиваю и скручиваю цепь.
Сверяюсь с Компасом.
Точка вновь прилипла к дальнему краю обода, удалившись от центра. Что означает смещение Проектора… куда? Сучка у главных ворот засела?
И тут меня накрывает инсайдом.
Приближаясь к особняку, я видел очертания дирижабля. Сравнительно компактные очертания. Это частный корабль, а не боевой или пассажирский цеппелин повышенной грузоподъёмности.
Руководители ячейки сваливают вместе с ясновидящей.
Нет времени размышлять.
Я сорвался с места, на бегу пряча артефакт в карман, пересёк обшитый деревянными панелями холл, просочился сквозь парадную дверь и оказался в тени каменного портика, подпираемого массивными колоннами.
Дирижабль был «припаркован» на расчищенной от снега площадке, чуть в стороне от подъездной дорожки, связавшей особняк с воротами. Гондола с плоским дном была рассчитана на посадку в любых условиях, так что в причальной вышке аппарат не нуждался. Пандус убрать не успели, но я заметил признаки спешного отчаливания. Гул работающих вхолостую моторов, скрывшаяся в проёме люка женская фигура.
Подступы к цеппелину охраняли мечники с лицами, скрытыми под маской. Чёрные овалы, повторяющие контуры головы, узкие прорези для глаз и символ Чёрного Ока на лбу. Белый треугольник с заключённым внутрь зрачком. Мечники носили серые пальто, под которыми поблёскивали кольчужные кольца.
Вздохнув, я спустился со ступенек и размотал цепь.
Нужно разделаться с ублюдками быстро, иначе команда успеет задраить люк и поднять дирижабль в воздух.
А летать я пока не научился.
Мечники синхронно шагнули вперёд, увеличивая дистанцию между собой. Перехватив цепь посередине, я начал разгонять фланкировку, препятствуя дальнейшему продвижению врагов. Пара «восьмёрок» — и резкий выброс шарика в голову ближайшего молодца. Мечник уклоняется, а его напарник тут же бросается в атаку. Я примерно этого и ожидал. Сделав клинок оппонента проницаемым, я пропустил его через себя, на возврате цепи перевёл груз в новое вращение и следующим выстрелом раздробил колено «уклониста». Мужик споткнулся и упал в снег. Выбив меч из его руки, я нежно провёл камой по горлу неудачника и развернулся, чтобы встретить второго врага.
Вовремя.
Остриё меча едва не пробило мне грудь.
На автомате разворачиваю корпус, пропускаю бойца мимо и ныряю под руку — хмырь попытался достать меня на возврате.
Шустрый паренёк.
Именно паренёк — на вид моему врагу было лет девятнадцать.
Растянул цепь вправо, блокируя повторную атаку и рубанул врага коленом по рёбрам. Хоть бы хны, ещё и улыбается. Делаю себя проницаемым, шагаю сквозь врага, падаю на колено и, не глядя, загоняю парнишке серп в икру. Вырываю, уклоняюсь от меча, перекатившись по снегу, разворачиваюсь через колено и запускаю груз. Шипы врезаются в пальто и проминают кольчугу. Возврат, раскрутка и захлёст руки с мечом. Рывок вниз, перехват кисти рукой, тычок камой в шею.
Враг оседает на землю.
Бегу к дирижаблю.
Пандус уже подняли, люк задраили. Гондола начала отрываться от площадки. В прыжке я пробил перекрытие и оказался в тесном тамбуре.
Здесь меня подстерегала проекция.
Девка с осточертевшим лицом пошла в атаку, орудуя мечами-бабочками. Вы только посмотрите на сучку. Для тамбура — весьма неплохо.
Став проницаемым, ныряю в переборку.
Раскручиваю каму и вычерчиваю широкую дугу на уровне живота, протаскивая цепь с серпом сквозь переборку. Возвращаю оружие, делаю два шага вперёд и оказываюсь в тамбуре. Проекция в прыжке с разворотом обрушивает на меня бабочку. Встречаю проницаемостью — массивный клинок не причиняет моей шее вреда. Отпрыгиваю, рву дистанцию, восстанавливаю материальность.
Пригнуться, выбросить цепь, описать широкую дугу вдоль палубы.
Мне удалось захлестнуть ногу проекции.
Рывок на себя.
Женщина падает, из обрубка хлещет кровь. Удивительно, но при жизни эти твари даже кровь имитируют, подумал я, проламывая грузом переносицу вражины.
Существо всё ещё дышало, когда я вышел из тамбура в узкий коридор.
Белая кожа, деревянный настил, ковровая дорожка. Пара дверей с каждой стороны, трап в дальнем конце.
Я двинулся к трапу, врубив сверхвосприятие. Три каюты оказались пустыми, в четвёртой сидела женщина, которую я искал.
Шагаю сквозь переборку.
Ясновидящая поворачивается ко мне во вращающемся кресле.
Женщина — точная копия своей проекции. Только
