По ту сторону Стикса - Юлия Сергеевна Васильева

Го, сунувшийся было к двери, тут же получил в лицо ботинком, отбивавшим «чечетку» на лестнице. На полутемное пространство улицы выскочил среднего возраста китаец с длинной тонкой косицей, стелившейся позади. Отправив байкера в мерзлую грязь, он собирался продолжить свой бег, но тут был схвачен ловкой рукой Фрэя за эту самую лоснящуюся косу. Иногда движения моего друга были настолько стремительны, что я не успевал их рассмотреть. Не знаю, замечал ли он сам, но мне казалось, что есть в этом что-то ненормальное, что как раз и может оказаться его спящим даром.

Китаец развернулся, пытаясь ударить странно сложенными пальцами Фрэя по руке, но тот, не желая подставляться, уже выпустил косу и отошел на шаг назад. Правильно: зачем вступать в бой с неизвестным по силе противником, если от тебя всего-то и требуется, что задержать его до прихода матерой погони.

Я уловил намерения Фрэя, его желание позабавиться, подразнить. Он опять играл, не думая о последствиях, не думая вообще ни о чем. Китаец сделал шаг вперед, но Фрэй отступил, так что очередной выпад скрюченной руки не достал до цели десяти сантиметров.

Поняв, что только теряет время, беглец повернулся в сторону улицы. Снова хлопнула дверь, и в ту же секунду спину китайца догнал юркий серебристый нож. В проеме стоял Монах, выдыхая белые клубы пара, и свободная, легкая не по погоде одежда делала его похожим на фантастического героя подростковых комиксов.

— Слюнтяи, — только и бросил он нам.

Го зло выплюнул вместе с кровью обломок зуба, и по всему было видно, что у него есть что ответить, но промолчал. Фрэй лишь пожал плечами: Монах никогда не вызывал у него ни раздражения, ни желания что-либо доказывать — всего лишь еще один цепной пес из своры.

Следом за Аароном на улицу вышел Кербер. На боссе было длинное меховое пальто и со своими тонкими пальцами, унизанными массивными перстнями, он напоминал аристократа, только что покинувшего оперетту.

— Так-так-так, что у нас тут? И ведь не слабый был человек… а умер как трус с ножом в спине. — Носком туфли он перевернул китайца, словно бы желая удостовериться, что это именно тот, кто ему был нужен. Только тут я заметил кусочек цветастой татуировки, что шла у мертвеца от виска к подбородку. Значит, не рядовой член триады.

Кербер знаком подозвал к себе Фрэя и сунул ему в руку несколько банкнот.

— Хорошо поработал, теперь можно и развлечься. — Он хлопнул парня по спине и тут же отвернулся, словно начисто забыв о его существовании. — Аарон пошли триаде наши соболезнования. Хотя они должны быть благодарны, что я избавил их ряды от вора.

Монах вытащил нож из спины китайца, одним взмахом отрезал ему косу, а потом с жуткой методичностью стал отпиливать у трупа ухо.

Соболезновали в резервации тоже по-своему.

Вывеска «Пещеры лотоса» была шикарной по меркам особой зоны того времени: неоновые огоньки ползали по стилизованному цветку, а потом, зарябив, вдруг разбегались.

— Угощайтесь! — сказал Фрэй, широким жестом указывая на дверь.

— Крассава! — с неожиданным энтузиазмом поддержал Го.

Мы с Жабой недоуменно переглянулись.

— Что там? — робко спросил Иосиф.

Я не стал спрашивать, потому что по ниткам эмоций, сочащихся со всех щелей здания, уже начинал догадываться.

— Ты шутишь?! — воскликнул Го. — Вот зяблики недоношенные. Фрэй, запихивай их внутрь!

С этими словами они открыли дверь и втолкнули нас в проем.

Внутри царил душный сумрак, иногда по помещению скользили ленивые разноцветные лучи, но света не прибавляли, а наоборот, будто бы погружали окружающих в дымку. Запах благовоний, алкоголя, табака, человеческих тел. Повсюду прозрачные занавеси. Скользят полуголые женские тела. Слышится смех. Маленькая круглая сцена с шестом посередине, вокруг которого вьется уже скинувшая с себя всю одежду фигура. Снова смех: искусственный женский, жадный мужской. Вокруг нас еще множество комнат и во всех пульсирует вожделение, похоть, но не страсть. Повсюду только желание, оно исходит от каждого, даже от Жабы, что стоит сейчас рядом со мной и не знает, куда девать свои огромные руки. А та девушка на сцене, она улыбается так развратно, словно мысленно уже расстегивает твой ремень, словно ее пальцы с алыми ногтями уже берутся за язычок молнии на ширинке, но на самом деле ее тошнит…тошнит от всего этого, выворачивает на изнанку, как и почти каждую женщину в «Пещере лотоса».

Чтобы увидеть и почувствовать картину целиком, хватило буквально нескольких секунд. Это место ударило по мне своим молотом, растирая как несчастную букашку по наковальне. Чтобы здесь выжить, надо быть железом, а не букашкой, хотя даже в этом случае тебя погнет так, что мало не покажется.

Я толкнул дверь на улицу и выскочил вон. Стал судорожно глотать воздух, растирать виски, но наваждение не проходило — оно было все еще за стенами этого здания, все еще пахло благовониями, курило, смеялось, крутилось вокруг железного шеста и лезло холодными пальцами к тебе в штаны. Желудок сжался, и меня вывернуло на расхлябанную мостовую. Затем еще раз. Позывы не прекращались, но дальше шла одна только желчь.

Дверь в «Пещеру лотоса» распахнулась — послышались шаги. В полусогнутом положении, опираясь ладонями на колени, я смог увидеть только ботинки Фрэя.

— Ты как? — Он похлопал меня по спине.

— Отвали.

— Кажется, теперь я стал немного понимать, за какой дар тебя сюда засунули. — Друг удовлетворенно рассмеялся. Я не желал говорить о своих способностях, и, видимо, его все это время терзало любопытство. — Ты можешь оказаться полезным.

Я покачал головой. Пользы от моей эмпатии никакой — только вред.

— Иди домой, — посоветовал Фрэй, будто и впрямь думал, что после всего этого, я полезу обратно в бордель.

Со временем мы потихоньку привыкли к тренировкам, и жизнь снова стала приобретать вкус и цвет. Как оказалось, были и свои преимущества в том, что Кербер забрал нас в свою банду. Мы скоро переселились из общежития поближе к улице Трех Домов, туда, где концентрировалась банда псов. Теперь можно было почти