Алекс и Алекс (СИ) - Афанасьев Семен
— Тоже да… Как вышел из Квадрата — в одной робе сюда и попал.
Тут вспоминаю о сумке матери, которая была почти пустой и которую мне на удивление аккуратно вернули при освобождении. Но она осталась, видимо, в том микроавтобусе, которым меня везли сюда (надо будет задать вопрос насчёт неё этому Ли Рени при случае; вроде бы, он тут известный человек и его портрет на стенке я видел по дороге среди прочих таких же раза два).
Оглядевшись тщательнее, одновременно с Алексом обнаруживаем ещё и выход на балкончик. Ну ничего себе.
— Да я просто в сказке, — бормочу под нос, обозревая с высоты третьего этажа ровное плато, с небольшим понижением переходящее в лес или парк.
То, что мы поначалу приняли за встроенный шкаф или кладовку, на самом деле оказалось дверьми на балкон, являющийся частью этого помещения.
— Просто стена почему-то глухая, странно, так-то должно быть окно. — Алекс удивлён не меньше меня. — Но ничего, спасибо и за это. — Похоже, вид ему тоже нравится.
Назначение глухой стены и плотной мощной двери в ней нам становится понятно буквально через пару минут. После того, как куча местных учащихся (ясно по их формам) высыпает на это самое плато и принимается с азартом гонять мяч для регби.
Шум в момент поднимается такой, что с балкона я тут же смываюсь, тщательно прикрыв двери на сейфовый замок. Уже когда захожу в комнату, вижу: чуть дальше к лесу появилась ещё одна компания, со вторым мячом.
— Похоже, балкон выходит на поля для регби или футбола, — поясняю Алексу. — Может быть шум, особенно если игра при зрителях.
— Там сбоку какие-то конструкции, могут разворачиваться в трибуны, — отвечает он. — Видимо, да. Ор может стоять неслабый.
Кстати, к балкону примыкает и ещё одна внешняя лестница, ведущая наружу. По ней можно спуститься и с этой стороны здания. Возможно, сбившие меня со второго этажа имели ввиду именно её.
— Интересно, что за странная архитектура? — спрашиваю Алекса. — Почему тут лестницы снаружи здания?
— Сам удивлён. Раньше нигде не видел. — Удивляется и он.
Из-за Алекса, завалиться в одежде на кровать сразу не получается. Он принимается командовать, и вначале я тщательно моюсь в душе. Затем стираю тюремную робу (старые вещи в сумке матери, хотя они уже особо и не нужны: местная форма мне нравится). На мой вопрос «зачем?» Алекс отвечает:
— Запас в спину не толкает и пожрать не просит. Оно тебе чем-то помешает?
Вздохнув, соглашаюсь. А потом ещё с полчаса убираю пыль, протираю влажными тюремными штанами полы и слушаю наставления Алекса о том, что ведро, веник и щётку для мытья пола надо раздобыть где-то на территории. Потому что приходящей уборщицы, по его мнению, в данном заведении точно не будет.
Я бы, конечно, поспорил. Если вспомнить ту шатенку, во-первых. И если сходить за гревом, во-вторых.
Но вместо этого я всё ещё пытаюсь объективно проанализировать изменения, связанные с Алексом, потому в дискуссии не ввязываюсь.
* * *Закончив уборку, постирав использовавшиеся в качестве тряпки штаны ещё раз и помывшись ещё раз, наконец-таки заваливаюсь на кровать.
Есть уже хочется, но я пока просто попил воды из-под крана. Алекс, прислушавшись к чему-то в моём желудке, констатировал, что для питья сойдёт.
В кухонном столе мы обнаружили электрический чайник со свёрнутым вокруг него проводом питания, электрические же кастрюлю и сковородку, набор дешёвой посуды на одного, включая новые нож и вилку…
— Прямо не армия, а санаторий, — веселится сосед при виде набора недорогой бытовой техники. — С ума сойти можно. С каких это пор вояки стали облегчать жизнь, вместо их обычных забегов с высоким подниманием бедра.
— Вот и мне не нравится, — делюсь откровенно. — Если что-то так хорошо выглядит, то точно жди подляны. Рано или поздно.
— Ну-у, в тебе ещё, несомненно, живы некоторые психические травмы, — пафосно отвечает Алекс. — Где-то вполне обоснованные, а где-то по инерции влияющие на твой скептицизм. Но я только сейчас сообразил кое-что, а пошли-ка в медпункт?!
— Зачем это? — останавливаюсь перед дверью на балкон, куда собирался выйти поглазеть, как местные играют в футбол и регби.
— То, что ты хотел выяснить у деда-безопасника, можно быстрее и без денег выяснить у местной медицины. Я не думаю, что здесь медблок хуже, чем в Квадрате, — просвещает он меня, когда я максимально внимательно спускаюсь по лестнице (мало ли, кто и чем тут занимается на сей раз). — От здоровья учащихся зависит, зря или не зря в них вкладывались такими нехилыми ресурсами. А врача я легко разговорю, поверь. Заодно и ты кое-чему по общей биологии подучишься.
Медпункт мы находим достаточно быстро после того, как я прикладываю палец к ближайшему сканнеру и на обозначившейся клавиатуре ввожу вопрос.
Следуя высветившейся схеме, приходим в отдельно стоящее трёхэтажное здание с открытой дверью.
— О, первая открытая дверь на территории, — Алекс обращает моё внимание на то, что я сам бы пропустил. — Начнём с первого этажа. Сомнительно, чтоб кто-то нуждающийся в медпомощи начинал обращение со второго или третьего.
Из всех дверей коридора, одна выделяется потёртостью, как и пол перед ней. На самой двери висит табличка: «Dr. Camila Soares Carvalho. Capitán».
— О-о-о-о-о, — кажется, если б Алекс мог, он бы сейчас точно потирал руки. — Только давай говорить буду я. Ты ж этих языков не знаешь?
— Каких? — сейчас действительно не понимаю, о чём он.
— Хоть Portuguesa, хоть Сastellano, хоть Portuñol?
— Даже слов таких не слышал, — подтверждаю. — А зачем? Все говорят на Всеобщем. И уж местная врачиха точно.
— Потом объясню, — недовольно морщится он. — Иди давай!
Стучу, и после разрешающего «да» с той стороны захожу.
Чтоб при виде местной врачихи слегка остолбенеть.
В принципе, это даже хорошо, что сейчас будет говорить Алекс. А то у меня мысли резко свернули не туда и сейчас они совсем не о том. Как бы ещё с одной интересной физиологической реакцией справиться, так свойственной моему возрасту…
* * *Деликатно постучавший в дверь перед тем, как войти, паренёк был одет в форму, которую явно распечатали только что. Увидев Камилу, он предсказуемо и восхищённо сверкнул глазами.
К этому в данном месте она была давно привычна; как никак, армия есть армия… м-да, с полной предсказуемостью мужиков, даже таких вот начинающих.
Затем он внимательно мазнул по ней взглядом ещё раз, старательно не переступая рамок приличий. Её эта неуклюжая деликатность тут же развеселила; и она позволила себе небольшое отступление от правил, улыбнувшись уголком рта.
К её удивлению, смотрел посетитель в первую очередь не на расстёгнутые поверху пуговицы халата (а там было на что смотреть, она это чудесно знала). И даже не на открытую до бедра ногу, закинутую на вторую, и оттого выбивающуюся уже в разрезе снизу.
Он почему-то скользнул взглядом в основном по её причёске, по лицу и, кажется, ещё по глазам. Как интере-е-есно-о-о.
А вот затем он смог её удивить по-настоящему:
— Boa noite, doutora! Você fala fronteiriço? («Добрый вечер, доктор. Вы говорите на фронтерисо?») — выпалив самоназвание языка простонародья, характерное для конкретной местности (которое она, впрочем, отлично поняла), он тут же явно смутился. И немедленно заменил привычное ему сельское слово на то, что он, видимо, считал литературным. — Você fala Portuñol? («Вы говорите на Портуньол?») — продолжая вежливо пожирать её глазами.
Манеры пацана были настолько неповторимо деревенскими, а сам он смущался настолько неподдельно и искренне, что Камиле захотелось громко заржать.
Но это было невозможно по целому ряду причин. Потому она лишь весело отбросила волосы назад; вздохнула, задавливая рвущуюся наружу улыбку; и, как могла, доброжелательно ответила:
— Sim, calma. («Да, успокойся») — Затем на всякий случай повторила вторым возможным вариантом. — Relaxa. («Успокойсярасслабься». То же самое).
