Генерал его величества - Величко Андрей Феликсович
— А разрывные снаряды?
— Зачем они по наземным целям, такие мелкие? Болванками стрелять будем. Так что не волнуйся, это просто ружье для охоты на мамонтов. Мы-то чем виноваты, если вместо них в Маньчжурию японцы полезут? А вот когда придет пора пушки на самолеты ставить, тогда и подумаем, вплоть до того, что придется начхать на этот высокогуманный документ. Но это в любом случае только после японской войны будет… Ладно, я, пожалуй, пошел.
— Ты на узел связи? Тогда нашей эскадре передай от меня привет и наилучшие пожелания. Пока за границей обсуждают только путешествие наших двух яхт с танкером, про «ракообразных» никто ни сном ни духом. По твоей линии нет сведений, что их заметили?
— Никаких. Похоже, тьфу-тьфу, пока действительно удается держать в тайне их существование…
Для успешности этого процесса, то есть удержания в тайне, предпринимались многие меры, в том числе и довольно затратные. В частности, по нашим каналам было заметно увеличено финансирование доводки «миноносца № 150», под каковым названием, о чем знал чуть не весь наш флот и половина зарубежных, скрывалась бубновская подводная лодка «Дельфин». Как только будут закончены первичные испытания, то есть это сооружение сможет отплыть от стенки, слегка нырнуть и потом вынырнуть без посторонней помощи, оно будет по железной дороге отправлено во Владивосток, дабы изображать там из себя наш подводный флот.
На узле связи мне сразу сообщили, что со мной хочет говорить Налетов. Он просил передать: как я появлюсь, он подойдет в течение пятнадцати минут, не больше.
— Ладно, — сказал я и сел разбирать радиограммы. Первым делом посмотрел обмен с нашей эскадрой — у них все штатно, так что желание Налетова связано с чем-то другим… Ага, радист говорит, что он уже подошел.
— Звук проходит нормально, — сказал мне радист, подавая наушники, — можно в телефонном режиме.
— Добрый день, Михаил Петрович, что у вас там стряслось? Прием, — поинтересовался я.
— Никаких неприятностей, мы довели и немного модернизировали катер-катамаран, но главное — я тут познакомился с очень интересным человеком, он просил свести его с вами. Прием.
— Имя? Прием.
— Павел Архипович Одуванько, он… э-э-э… моряк. Прием.
— Хорошо, я уточню кое-что и в ближайшее время сообщу вам. Конец связи.
Этот персонаж, более известный в Одессе как Паша Божий Одуванчик, попал в поле зрения шестого отдела с полгода назад. Судовладелец среднего пошиба на самом деле пробавлялся контрабандой. Натура у него была авантюрная и деятельная, мозг присутствовал в достаточных количествах, и я решил попробовать с помощью этого самого Одуванчика реализовать один свой проект. Ему аккуратно подбросили идею вместе с намеком, что небезызвестный инженер Найденов тоже вроде чем-то таким интересовался…
Пожалуй, надо посетить Черное море, все равно есть дела на судостроительном заводе.
Я позвонил Гоше, сказал, что мне надо на денек слетать в Николаев, — и на аэродром, чтобы к восьми утра подготовили борт номер один.
Паша Божий Одуванчик оказался джентльменом лет сорока, в безукоризненной тройке, в котелке и при тросточке, вот только загорелое, обветренное лицо немного выбивалось из образа. Мы обменялись рукопожатием.
— Много о вас слышал, господин Найденов, — сообщил мне Паша, — а особенно о присущих вам патриотизме и широте взглядов. У меня они тоже имеются, и патриотизм, и широта, вот об этом мне и хотелось бы поговорить, вы не возражаете?
— Нисколько, продолжайте.
— Для думающих людей не секрет, — продолжил собеседник, — что скоро весьма возможна большая война с Японией. Опять же думающие люди могут сомневаться, что это будет такая уж легкая война…
— Да что там сомневаться, тяжелой она будет, — кивнул я.
— Вот именно. А в тяжелый момент все русские люди не должны жалеть сил для одоления врага. Но люди с широкими взглядами понимают, что если одоление заодно принесет какую-то мелочь на залечивание боевых ран, то в этом нет ничего плохого…
— Конкретно ваше предложение, одной-двумя фразами.
— Каперский отряд. С учетом современных реалий, разумеется…
— Я примерно так и думал. Что же, давайте обсудим детали. Начнем с главной. Я так понимаю, вам потребуется кредит? В каких размерах?
— Миллион двести, — развел руками Паша, — это если готовить отряд по максимуму. Но я не смогу предоставить вам залог на такую сумму…
— А вот здесь поподробнее, пожалуйста, — на какую сможете, на что при этом хватит, на что нет.
Где-то минут за пятнадцать мне удалось составить представление о его планах и возможностях их осуществления. Планы-то были ничего, но вот залог — недвижимость в Одессе и Николаеве, оформленная на подставных лиц… Наверняка реально она будет стоить куда меньше, чем на бумаге. Плюс его суда, с которыми аналогично…
— Пока сделка получается какой-то несимметричной, — объяснил я свои сомнения. — Даже если все пойдет по лучшему сценарию, я смогу испытать только моральное удовлетворение, без материальной составляющей.
— Но ведь свои части вы вооружаете вообще в убыток?
— Это вы правильно заметили — «свои». Вот если ваш отряд станет в какой-то мере и моим тоже, тогда да…
— Я не против совместного владения, — осторожно сказал Паша.
— Я — против. Бумажка, она и есть бумажка. Если отряд совместный, то в его составе должны быть мои люди. Если суда в общей собственности, то свою часть я реализую возможностью в любой момент нажатием кнопки взорвать их. Она появится после модернизации этих судов на Николаевском заводе. — Блеф, конечно, но тут чего только не говорят про инженера Найденова! — Наконец, если я выделяю деньги, то в случае их нецелевого расходования, а попросту воровства, виновный либо тут же раскаивается с полным возмещением убытков, либо у него начинаются серьезнейшие неприятности вплоть до летального исхода. Вы, наверное, слышали — в обеспечении своих интересов мы с его высочеством больше полагаемся на собственные силы, чем на защиту закона. Это я вам в порядке информации, а не угрозы… Вот на таких условиях вы можете получить всю запрошенную сумму — не деньгами, а модернизацией ваших судов на моем заводе и поставками необходимого вооружения.
Паша молчал. По его лицу было видно, что предложенное мной как-то не очень укладывается в его представления об идеале…
— Все это носит временный характер, до конца войны, — уточнил я. — А потом мои люди вас покидают, взрывные устройства демонтируются, мы жмем друг другу руки, и вы можете делать со своей флотилией что хотите. Ну как?
— Согласен, — с облегчением сказал Одуванько.
— Но за вашими соратниками вам придется смотреть самому, — напомнил я. — Имеется в виду то, о чем мы с вами только что договорились.
— Проценты? — поинтересовался Паша.
— Ноль.
— Вполне приемлемо. А теперь, если можно, хотелось бы обсудить доходную часть этого предприятия…
— Тут чуть сложнее, — заметил я, — часть операций будет доходной и для нас, и для вас, а часть — только для вас, платить-то буду я… Давайте начнем с первой. Закурить не желаете?.. Значит, — продолжил я, затянувшись, — пусть вам удалось согласно всем существующим морским правилам захватить транспорт. В этом случае казна выплатит вам положенное вознаграждение, его высочество лично проследит, чтобы никаких проволочек тут не было. Остается груз… его мы будем считать нашим. Общим. То есть в равной пропорции. Устраивает?
— Да, а если этот транспорт понадобится нам для усиления отряда?
— Вам его сдадут в аренду до окончания войны. Ну и скидки там, отсрочки… не разоритесь, в общем.
— А вторая часть? — поинтересовался Паша.
— Если транспорт по какой-то причине не получается захватить, но можно и нужно уничтожить, — продолжил я, — вступает в действие вторая часть нашего соглашения. За уничтоженный транспорт вам будут платить… ну, скажем, от пяти тысяч до ста, в зависимости от того, чего и сколько он вез. Это я пока примерно, на глаз… Я так понимаю, что сама идея у вас внутреннего протеста не вызывает?
