Степан Ларин - 25-й (СИ)
Свою кружку я тоже вскоре забрал и спросил, пока Раш-Фор роется в бумажнике:
— Сколько с нас?
— Да знаете... — взор бармена опять прицепился к винтовке, — пожалуй, ничего не надо... Подарок от заведения, вот!
Ага, лишь бы я поскорее убрал оружие... Одобрительно стукнув бронированным кулаком в наплечник, центурион пошёл к свободному столику.
— Молодец. Хвалю за находчивость. Тебе бы в разведку со своей смекалкой.
— Не хочу в разведку. Не люблю шпионов. Хитрые они все, коварные. Я врагов и в открытом бою убивать могу.
Офицеры за дальним столиком вскочили, чтобы поклониться Раш-Фору, едва он повернулся к ним, и они смогли разглядеть офицерский значок на его груди.
— Вольно. — Он расслабленно плюхнулся на стул в стороне от них. Чуть погодя, я тоже сел. Стул показался хлипким и опасно скрипнул подо мной, но выдержал, не сломался. Некрианские части расположены в Нюрнберге с осени прошлого года, и местные жители приспособились к тому, что и ящерам должно быть здесь удобно. Вот и крепкими стульями, способными выдержать сто двадцать кило живого веса, запаслись. — Ну, за твоё повышение, опцион.
Раш-Фор высоко поднял кружку и прикоснулся губами к толстому стеклянному краю, залив половину напитка в себя одним глотком.
— Ух, что ни говори, а пиво немцы варить умеют... — голос его сразу стал добрее, и рот расплылся в лёгкой блаженной улыбке.
— Вы уже пробовали такое? — я опустил язык до самого дна кружки и стал неспешно лакать. Приятный сладкий вкус ударил по вкусовым и обонятельным рецепторам, и это вскружило голову сильнее, чем сам алкоголь, содержащийся в пиве. Его там слишком мало, да и организмы клонов легче его перерабатывают. Чтобы свалить меня, нужно что-нибудь позабористее. А пиво я проглотил как газировку и даже не заметил. Настроение приподнялось тут-же, и жизнь стала беззаботнее. Даже повышение и всё, связанное с ним, хорошее и плохое, перестало волновать. Мне просто перехотелось об этом думать.
— Естественно, пробовал.
— А когда? Вы ведь всё время были с нами.
— Я на этой планете вообще-то ещё с Москвы.
— Правда? Вы об этом не рассказывали. Говорят, под Москвой была сущая Бездна.
Ухмыльнувшись, Раш-Фор хлебнул снова.
— Меня и моих ребят скинули прямо на Кремль. Мы должны были взять Тропинина. Без своего президента Россия сдалась бы, не успев понять, что началась война. Не знаю, что произошло — наша разведка облажалась или российская сработала хорошо, но Тропинина в Москве не оказалось. Мы перевернули Кремль вверх дном и не нашли ничего, зато очень многих бойцов потеряли. А потом к городу подтянулись русские военные. Помнишь, как мы обороняли ферму? Такие руины там были везде, а в камне ведь окоп не выроешь. Сколько служу, а не могу вспомнить, чтобы город был так разрушен. Упавшие небоскрёбы лежали один на другом, как чёртово домино, и из-под колотого бетона торчали руки и ноги, а вокруг валялись раздавленные и разбитые тела. Просто валялись, как мусор. Как туши зверей на бойне. Нам некогда было их убирать. Мы и своих-то хоронить не успевали. Обороняться должны были земляне, а оборонялись мы, окружённые со всех сторон, даже сверху, как грёбаная кхотри, которую трахают во все отверстия одновременно. Укладываясь спать на обломках зданий, мы слушали стоны, плач и хрип тех, кто умирал под завалами. Они не давали спать, а мы даже не могли их добить! Не знаю, кому было хуже. Последний из них умер через пару дней, не от нехватки воздуха, не от ран, так от обезвоживания, а мы проторчали там ещё месяц! Чёртов месяц, Брах! Ради какого Пожирателя? Если бы десант увели сразу, к врагу не попало бы столько наших пленных и образцов оружия! Понимаю, мы отвлекали русских и давали Рейху время для наступления. Не получилось захватить Тропинина — решили расколупать всю Москву. Вот только спустя восемь месяцев Рейх принялся гасить нас из наших же пушек, которые ему передали русские. Проклятые политиканы опять всё пересрали, чтоб им прыгать на нетхах у Перията...
Раш-Фор рявкнул бармену, чтобы набрал ещё пива, и допил остатки из первой кружки.
— Ну вот, а потом меня перевели в некрианский гарнизон Нюрнберга. Тут и провалял дурака, пока не вылупились вы.
— Вы зря сомневаетесь в себе, касур. — После рассказа центурион сделался очень мрачным, и я попробовал приподнять его настроение. — В Москве вы дрались за то, во что верили. Никто не мог знать, что следующей весной Рейх согласится на сепаратный мир с Россией.
— Если бы знал, всех бы гадов перемочил... — угрюмо проворчал Раш-Фор.
— Заранее о будущем знать нельзя, касур. Можно лишь действовать по зову сердца.
— Сердца? — хохотнул центурион, нервно закинув ногу на ногу под столом. — Сердце — это просто мотор для перекачки крови, Брах. А действовать надо, как тебе мозги говорят. Можно было додуматься, что русские увлекут армию Рейха за собой вглубь страны, а затем опрокинут, ринутся в Европу и принудят её к миру. Гитлера они так уже побеждали. И Наполеона тоже.
— Мозги, касур, говорили мне, что надо идти к землянам, пока была возможность.
Аргумент его убедил. Оставив Раш-Фора обдумывать, я пошёл за пивом.
Встреча с центурионом затянулась, но я ничего не потерял, потому что разбудили меня рано, и впереди ещё целый день. Это на фронте у нас полно работы, а здесь мы отдыхаем, собираемся с силами и собираемся вместе, чтобы затем двинуться в контрнаступление. Я ведь ещё не был в наступлении... И в обороне-то было непросто, а уж в атаке, когда я буду как на ладони... Но голова слишком ясна, чтобы тяготиться сомнениями. Я наконец-то спокойно выспался, вымылся и переоделся, а пиво окончательно вымыло все мрачные мысли.
— Касур, центурион попросил вам кое-что передать. — Вдруг опять позвал Надаск, и я тут-же пробудился от дрёмы.
Подарком оказался небольшой ключ зажигания. Судя по размерам, от байка. Старшим офицерам полагается транспорт, хоть какой-нибудь. Броневик опциону вручать рановато, зато байк — в самый раз.
— Технику любишь? — раздался за моими плечами голос Эришкигал, когда я примеривался к сиденью.
— Едва ли. Но старшему офицеру ходить пешком как-то не к лицу. — С гордостью я похлопал ладонью по панели управления под лобовым стеклом.
— Я тоже с техникой не дружу. — Колдунья обошла скиммер, разглядев со всех сторон. — На бурнише кататься куда веселее.
— Зато байк тебя не съест, если забудешь его покормить.
Попросив Эришкигал отойти, я взялся за руль. Пора бы опробовать этого малыша в деле...
— Опцион, не прокатите ли даму? — подбоченилась Эришкигал, когда я включил двигатель, и скиммер, подпрыгнув, распрямил под собой отражающие крылья.
— А может, устроим соревнование? Твой бурниш против моей машинки? Спорим, ты меня не обгонишь. — Я перекинул обе ноги на один борт, вопросительно рассматривая Видящую.
Она тоже раскинула крылья, только те, большие, жёсткие и перепончатые, в которые превратился её плащ.
— Тогда я лучше на своих двоих.
— На что спорим?
— На... — она задумалась, погладила пальцами подбородок и прижала сложенные крылья к спине, чтобы не мешали, пока в них нет нужды. — Хм... Если я выиграю, ты меня поцелуешь. При всей центурии.
Я отмахнулся.
— Что за школьные забавы? Давай так: кто проиграет, с того стриптиз. Можно не догола, если хочешь.
— Нет уж, догола. Нечего мелочиться. — Эришкигал решила: либо всё сразу, либо ничего. Пыль поднялась с земли, когда могучие крылья оторвали женщину от неё.
— Учти, сама согласилась. — Я двинул рукой поперёк ручки газа, и двигатель пронзительно взвизгнул. — Потом чтоб не обижалась.
— Ага, можешь начинать разучивать танцы.
— Без базара.
Газанув, я выехал с парковки гостиницы на проезжую часть; Эришкигал, неспешно помахивая крыльями, висит над моей головой и не отстаёт. Что-то моя самоуверенность поубавилась. Я-то надеялся, что предстоит ехать наперегонки с бурнишем, который всяко медленнее, чем байк. И вообще, не знаю, какой Пожиратель дёрнул меня предложить Видящей состязание. Делать, что ли, больше нечего? Да, нечего. Легат прибудет нескоро, но дело даже не в нём. Эришкигал снова оказалась рядом, и мне захотелось побыть вместе с ней подольше, под любым предлогом. Подобные дурачества неплохо расслабляют и сближают. Простые смертные испытывают иррациональный страх перед контрразведкой и магами, а уж перед магами-контрразведчиками... А я же не ощущаю никакой опасности, исходящей от Эришкигал. Возможно, лишь потому, что у клонов расщеплено миндалевидное тело в мозгу. Мы просто не способны испытывать страх. Можем осознавать риск, он заставляет нас задумываться, а стоит ли за что-то браться и куда-либо совать свою морду, но не страшит. И вот, задумавшись, я понял: никакая Эришкигал не опасная. Ну, какой для неё интерес в том, чтобы все её постоянно сторонились? Разве Эришкигал всю жизнь хочет провести в одиночестве? Не думаю. Она просто не может по-другому, а во мне видит... родственную душу, что ли... Как и я — в ней.
