Михаил Гвор - Прорыв выживших. Выжженные земли

— Поляк, не стрелять! — заорал Урусов.

— Принял! — донеслось сверху.

— А теперь, — снова повторил капитан, обращаясь к девушке, — у тебя целых три очень важных поручения! Первое — смотреть, чтобы никакая паскуда не проскочила краем нас. Как увидишь, сразу кричи. Разрешаю меня пинать. Даже ногами. Второе — набивать магазины. Цинк открытый в РДшке есть, запасные тоже где-то там. И третье — постоянно читай про себя стрелковую молитву.

— Какую-какую? — переспросила Юля. Судя по всему, девушка уже действительно успокоилась. — Я никакую стрелковую молитву не знаю! Дядя Саша не говорил, что такая есть…

— Дярёвня… — разочарованно протянул Урусов. — Слушай сюда, тогда, представитель некультурного слоя, не читавший классику… «Сделай спуск мой плавным, святой Макаров, сделай прицел мой не сбитым, святой Драгунов…»

Девушка от неожиданности прыснула смехом, но послушно начала повторять:

— И не перекоси пружину мою боевую, святой Браунинг…

В такт размеренному ритму «молитвы», Урусов уронил флажок на одиночную стрельбу, передернул затвор… Первая цель послушно подставила тушку под срез… Как ни выбирай «холостой» ход курка, выстрел все равно будет хоть немножко, но неожиданным…

Тушка врага смешно дернула руками и завалилась в грязь. Остальные как с цепи сорвались, шарахнув сразу из всех стволов. Сквозь ставший вдруг вязко-тяжелым воздух, вдруг закрутилась, чертя дымком запала причудливую спираль, ребристое тело гранаты… Урусов только и успел, что откатиться от амбразуры, накрыв телом Юлю. А та, прерывистым голосом все повторяла наскоро заученные слова, утонувшие в близком разрыве…

По улице кишлака неторопливо шел высокий старик. Старый стеганный халат неопределенного цвета, черная тюбетейка. В поводу — маленький серенький ослик. Животному приходилось нелегко, вес поклажи был явно не мал. Путник двигался ровным спокойным шагом, выдававшим опытного путешественника. Подошел к калитке, коротко стукнул в нее посохом и, дождавшись возгласа хозяина, вошел во двор.

— Ассалам алейкум, уважаемый!

Сидевший на дастархане, еще более древний старик, поднял на гостя глаза. Удивительно молодые…

— Ваалейкум ассалам. Выпей чаю с дороги, путник, и расскажи, что привело в эти края….

— Спасибо на добром слове, ата! Разве можно отказаться от пиалы, протянутой дружеской рукой?

Выскочившая из дома женщина принесла еще одну пиалу и чайник. Пришедший подсел на дастархан к хозяину. Оба отдали должное божественному напитку. Разговор возобновился только после второй пиалы:

— Скажи, уважаемый хозяин, туда ли привел меня Аллах, куда я держал свой путь? Мне нужен дом Шамси Абазарова.

— Аллах направил твои стопы в нужное место. — неторопливо ответил хозяин, — Это дом Абазаровых, а Шамси — моё имя. — и, увидев удивление на лице гостя, добавил, — И имя моего правнука. Кто из нас нужен тебе? И как твоё имя, путник?

— Оглашать моё имя нет нужды, я безымянный посланец того, кого в этих краях называют Ирбисом. Ты, наверное, слышал о Леопарде Гор, ата?

Абазаров кивнул.

— И хотя невежливо быть безымянным в гостях, я не стану вспоминать, как меня звали до того, как мир окончательно сошел с ума…

Гость замолчал, и старики опять сосредоточились на содержимом пиал.

— Я думал, что мне нужен твой правнук, уважаемый! Но трезвая мудрость старости лучше для серьезного разговора, чем горячность молодости. Ирбиса просили передать твоему внуку вещи, которые он забыл, отдыхая в горах. Они и составляют поклажу этого ишака.

— Кто просил? — Старик мгновенно преобразился. Куда делась холодная степенность столетнего аксакала? Перед посланцем сидел полный сил воин, опасность которого ничуть не уменьшили прожитые годы.

— Не на все вопросы я могу дать ответ, ата. Ирбис всего лишь посредник, он передает только то, что его просили… — путник «констатировал факты», как часто говорил ротный сержанта Абазарова на очень далекой и очень давней войне…

Старик улыбнулся чему-то своему… Потом вернулся к делу:

— Так всё же — кто просил?

— Этого я не могу тебе сказать. Моё дело передать ишака с поклажей, и сказать следующее: «Пусть батыр, сбивающий одной стрелой двух архаров, простит неразумных, помешавших ему, и помнит, что он сумел сохранить не только жизнь и оружие, но и честь»…

— Я понял тебя, путник. Мой разум не помутили прожитые годы.

— И еще, уважаемый. Ирбис просил передать, что такие смелые батыры, как живущие в этом доме имеют право вырезать на своих воротах вот такой знак. — посланец достал небольшую пластинку и передал старику. — А наши услуги для них бесплатны. Думаю, твой правнук знает, где нас найти…

— За что такая честь, посланец? Извинения приняты и без этого.

— За Кавказ. Всего наилучшего, домулло.

Он поднялся и неторопливо пошел к выходу.

— Ты думал, я не узнаю тебя, Ильяс? — произнес старик, когда гость скрылся из виду, — Зря. Клинок моего разума еще не затупился… Похоже, Снежный Барс благородный зверь… И обитает в интересных местах…

— Капитан! Ты вроде как женатый? Или чем дальше в лес, тем карман для кольца глубже? — как сквозь подушку, послышался откуда-то голос Сундукова. — Хорош девчонку тушей плющить, кабан сибирско-донбасский!

Урусов кое-как поднялся на ноги. Мутным взглядом окинул набившихся в вдруг ставшую тесной комнату… Капитана мучительно вывернуло наизнанку. Дрожащие ноги не выдержали и подломились. Урусов снова упал, чудом не оказавшись в луже, бывшей его ужино-завтраком…

— М-да, только меня увидел — сразу блевать потянуло. — хмуро пошутил майор. — Ладно, барышня, оставайтесь, Шах и Поляк с нами. Герман — за Седьмым приглядишь. Хохол, сцука, везучий как обычно… только обблеваный. По коням!

Перед глазами стояли разноцветные круги, медленно вращающиеся по странным траекториям. Урусова снова стошнило.

— Потерпи, Андрей, все пройдет… — Прохладная ладошка обтерла какой-то тряпкой лицо, подала флягу. Капитан случайно коснулся губами руки…

— Коша… — простонал капитан, снова выпадая в забытье. Круги начали вращаться быстрее, затягивая в свой танец…

— Я — Юля, разве забыли? — голос держал, не давал соскочить с реальности, уйти отсюда… — Ты меня от гранаты закрыл. Нам чуть внутрь не забросили как-то. Только осколки все в стену ушли

Граната, осколки? Про что это она говорит, девушка с прохладными руками, такая похожая на ту, без которой нельзя жить…

— …Мимо прошли, а тебя взрывной волной приложило, да еще и об стену шарахнуло. А ребята почти сразу же подоспели! Хомяковцев всех перестреляли почти! Только двоих живыми взяли! И поехали к бандитам на малину. И Димка с ними, и Борис поехал, а я с вами…

— Не грузи командира. — оборвал причитания девушки Герман. Водитель присел рядом с капитаном. Оглянувшись, забрал у девушки флягу с водой, и, долго не думая, вылил Урусову на голову и за шиворот. Помогло…

— Седьмой, прием!

— Седьмой на связи… — попробовал улыбнуться Урусов. Получалось плохо. — Как оно?

— Да как может быть? — пожал плечами Герман. — С десяток «холодных» у них, двое у нас. Пацаны разбираться поехали. Поляк наверху РПО нашел, так что будет весело.

— Трупы кто? — продавил главный вопрос капитан.

— Сторож местный. И Юрка-кардан. Нарвался по-глупому. Шальная в висок, и только мозги по кабине…

— Весело, млять. — выдохнул Урусов. — Ванек, помоги встать, а то в собственной блевотине сидеть — нихт кошер.

И замолчал, оглушенный жутким, наизнанку выворачивающим душу, отчаянно-безнадежным криком поляковской сестренки:

— Дя-я-ядя-я-я Ге-е-ра-а-а!!!

— День добрый, Андрей Владимирович.

Андрей Пилькевич, бывший начальник Центроспаса Республики Таджикистан, а ныне начальник штаба Двести первой дивизии с интересом рассматривал вошедшего. Обычный таджик. Молодой парень, почти подросток. Одет в европейском стиле: джинсы и дутая куртка. Всё не новое, еще довоенного китайского производства, но аккуратное, видно, что одежду берегли. Тоненькие усики на узком лице. С учетом возраста усами вошедший должен гордиться. Точнее, их наличием: у таджиков растительность на лице начинает появляться достаточно поздно. В общем, ничего особенного. Разве что металлическая пластинка с изображением какого-то животного, одетая на шею, слегка выбивалась из образа. Впрочем, секрет данного амулета раскрылся в следующей фразе:

— Я работаю у человека, который известен в Таджикистане под именем Ирбиса. Вам приходилось слышать этот псевдоним?

Андрей кивнул. Естественно, приходилось. Ирбис, Снежный Барс, Леопард Гор, Великий Посредник… До чего азиаты падки на громкие красивые имена и сложные обряды. Почему нельзя просто прислать человека на переговоры? Кому и зачем нужны какие-то посредники? Ладно, допустим, к тому же Ахмадову и в самом деле опасно посылать людей. Но чего бояться в Дивизии? Впрочем, надо отметить, что до сегодняшнего дня посредники обходили Душанбе стороной.