Владислав Выставной - Убить зону
— Укол производится сквозь межпозвонковый диск, — пояснил Доктор. — Тут главное — чтобы рука не дрогнула. К счастью, жалобы на нас писать будет некому.
— Но… Как это — без снимков, без МРТ? — неуверенно спросил Антонов. — И можно ли так — напрямую в спинной мозг? А внутреннее кровотечение? А вдруг заражение?
— Не пытайтесь повторить это дома! — значительно сказал Доктор и, не примериваясь, воткнул иглу прямо в ложбинку на спине, между едва заметными бугорками остистых позвоночных отростков.
Антонов невольно вздрогнул: слишком смелым показался ему такой жест. С другой стороны, он все еще не верил в «чудесное оживление» майора. Да и, сказать по правде, теперь ему меньше всего хотелось такого оживления. Но Доктор, видимо, здорово знал свое дело, и могло показаться, будто то, чем он занимается, и не медицина, и не наука вовсе, а нечто сродни алхимии — настолько Док полагался на собственное чутье, твердость руки и глазомер, пренебрегая всеми академическими требованиями. Он с первого раза, одним резким движением вгонял иглу меж позвонков — и четким движением пальца вводил дозу вещества, которое он именовал антидотом. Последним стал укол между атлантом и осевым шейным позвонками — под самый коротко стриженный затылок. В этот момент Антонову показалось, что «пациент» вздрогнул.
— Отлично, — удовлетворенно сказал Доктор. — Теперь перевернем его!
Впервые за время этой странной процедуры физиолог почувствовал себя нужным. Перевернув тело на спину, некоторое время переводили дух, после чего Доктор налепил на запястья и виски «больного» датчики жизнедеятельности и щелкнул каким-то выключателем за спиной. Тонко загудел стандартный медицинский монитор, и по маленькому плоскому дисплею поползли ровные параллельные линии: типичные физиологические показатели трупа.
Теперь Доктор держал в руках самый обыкновенный стеклянный шприц. Правда, с чересчур уж длинной иглой.
— А вот и самое интересное, — поведал он физиологу. — Именно из-за этого этапа я так не люблю подобные «воскрешения».
— Попробуйте удивить меня, Док… — не отрывая взгляда от иглы, проговорил Антонов.
Док набрал в шприц другой жидкости — из ампулы, не имеющей маркировки. Трудно было представить, кто снабжал Доктора медицинским инструментарием и этими странными препаратами, но снабжение, видимо, было налажено неплохо.
— Думаю, вас, сотрудника Института и его филиала по изучению влияния Зоны на человеческий организм, удивить трудно, — холодно сказал Доктор. — Вам известно, что такое трансорбитальная лоботомия?
— Конечно, — сказал Антонов. — Давно уже запрещенный метод психохирургии. Разрезание волокон лобных долей головного мозга — снимает агрессивность, делая из людей идиотов…
— А вы помните, как она производилась?
— Ну, вроде как введением тонкой спицы через глазную впадину… — физиолог вздрогнул. — Что вы собираетесь с ним делать?
— Ну уж точно не лоботомию, — успокоил физиоп, лога Доктор. — Просто мне придется сделать ему инъекцию непосредственно в головной мозг — чтобы активировать парализованные отделы. И тут возможны безнадежные повреждения…
Антонов мгновенно прикинул, что майор после лоботомии был бы не столь опасен, и сказал:
— Что поделаешь, Док, придется рискнуть…
— Замечательно, — сказал Доктор. — Тогда держите его голову — и покрепче.
Теперь голова военного была запрокинута далеко назад, свисая с операционного стола, приподнятого под удобным углом. Док ухватил шприц всей ладонью — будто копье — и с размаху воткнул иглу в тончайший промежуток между закатившимся глазом и поверхностью глазницы. Даже у привычного ко всякому ученого к горлу подобрался неприятный ком.
— Вроде попал, — пробормотал Доктор, осторожно надавливая на поршень шприца. — Ну, вот и все…
Вынул иглу из глазницы — и на этот раз с гораздо большей осторожностью. Вместе они придали телу нормальное лежачее положение.
— И что теперь? — поинтересовался Антонов.
— Теперь — просто ждать, — ответил Доктор и указал на застывшие на экране линии. — Через час- другой узнаем результаты. Можете подежурить здесь пока что, а мне нужно отлучиться…
Антонов сидел на полу рядом с неподвижным телом на операционном столе и чувствовал себя обманутым — словно его, доктора наук, прекрасно разбирающегося в возможностях человеческого организма, тонко разыграл хитрый фокусник. И самое неприятное было в том, что и фокуса-то не вышло: труп оставался трупом, несмотря на все эти сталкерские россказни. И теперь как никогда становилось жалко понапрасну пропавшего «Зет-восемь», так много обещавшего в его карьере. Впрочем, все еще оставался совсем маленький, тайком спасенный ничтожный запас, годившийся разве что для пары экспериментов. Или же совсем для других целей…
Ученый осторожно коснулся маленького кармашка на груди, нащупав патрон, в котором место порохового заряда занимала волнующая разум тайна. Его мгновенно бросило в жар, в голову полезли путаные мысли, и он уже был готов сформулировать для себя одно очень важное решение, когда…
— Антонов… — низко прохрипело над головой. Физиолог в ужасе подскочил на месте, готовый отпрыгнуть от стола, но кто-то крепко держал его за воротник. Антонов резко глянул на показания монитора: там по-прежнему текли мертвые параллельные линии.
— Что же ты наделал, Антонов? — продолжал хрипеть это голос, и наконец он узнал его — он принадлежал тому, кому и должен был принадлежать.
Лежащему на операционном столе майору Самохину. Ученый резко обернулся и вмиг покрылся холодным липким потом.
Перед ним было мертвое, без кровинки лицо Самохина. Вокруг его левого глаза — того самого, у которого прошла в мозг игла — набухала страшная черная гематома. Пересекающий грязное лицо засохший шрам лишь добавлял впечатления воплотившегося в реальность кошмара.
— Вы… Вы не можете, — пробормотал Антонов, отчаянно пытаясь вырваться. — Вы мертвы! Мертвы!
И тут же, словно в насмешку над ним, весело и часто запищал динамик монитора и по экрану побежали неровные зубцы кардиограммы.
Глава десятая
Плохие новости
Сначала Маусу показалось, у него начались пьяные видения. Просто только что совместно с Петлей и Монахом они раздавили завалявшуюся у Доктора бутыль с настойкой неизвестного происхождения. На вкус было странно — пряно и терпко, видать, сам Доктор добавлял туда какие-то болотные травы, а от них какие угодно видения начаться могут.
Бука пить не стал. Маус вообще не видел, чтобы тот когда-либо пил что-то крепче пива. Сталкеру же порой без выпивки никак. Алкоголь — естественный транквилизатор, без него в Зоне может и крыша поехать. Но в этот момент Маус и сам пожалел о том, что попробовал докторское зелье. Потому как медленно, со скрипом отворилась дверь, и в белом сиянии операционной возник силуэт мертвеца. Это уже чуть позже разум подсказал, что мертвец идти никак уж не мог, значит, Болотному Доктору удалось поставить на ноги это некогда неподвижное тело. Но облик майора в сознании всех участников экспедиции уже настолько прочно ассоциировался с покойником, что даже Монах невольно перекрестился.
Да и, надо признать, облик восставшего из мертвых майора немало способствовал всеобщему замешательству. Начать с того, что выглядел он сейчас гораздо хуже, чем тогда, когда официально числился в покойниках. Был он по пояс гол, и тело покрывали отвратительные синеватые пятна. Лицо его нездорово осунулось, половина, вокруг выпученного красного глаза, оплыла бесформенным черным подтеком, из отвалившейся челюсти струйкой стекала густая слюна. И держался он на ногах неровно, шатаясь, двигаясь вперед рывками, как зомби из плохого фильма. Вслед за ним волочились какие-то провода, вцепившиеся ему в запястье, впившиеся в грудь…
— Что… Что здесь происходит… — прохрипел майор и вдруг скрючился, облокотившись о дверной косяк. Его вырвало.
— Что со мной? — тяжело дыша, сипло проговорил майор.
Только тут из-за его спины решился показаться Антонов. Он подхватил майора под руку, и заговорил нервной скороговоркой:
— Вам нельзя вставать! Сначала вас должен Доктор осмотреть! У вас серьезные проблемы…
— Это у вас серьезные проблемы, — вытирая рот бледной рукой, заявил воскресший майор. — О, а вот и лекарство…
Все той же неровной походкой он подошел к столу, потянувшись рукой к початой бутыли. Маус среагировал немедленно: схватил бутыль, долил в свой стакан до краев — и сунул в руку майора. Тот молча сомкнул пальцы вокруг стакана и уверенно влил себе в глотку пятидесятиградусное пойло. Поставил стакан на стол, постоял некоторое время, прикрыв глаза, пока на бледном лице не появилась блаженная улыбка.
— Живем! — оскалившись, произнес майор.
