Олег Шовкуненко - Оружейник. Книга 1. Тест на выживание
Ну, конечно! Вот цирк-зоопарк, как же я мог про нее забыть! Стараясь унять дрожь в пальцах, я полез в карман бушлата. Лез и думал, вот номер будет, если там ничего не обнаружится. И что тогда прикажете думать? Что свихнуться можно и за компанию?
Когда пальцы нащупали гладкий пластик, я вздохнул с облегчением, причем так громко, что услышал даже Леший.
- Нашел? - прошептал он, как будто боялся спугнуть удачу.
- На месте, - я вытянул приборчик из кармана и положил его на ладонь.
Мы оба даже не удивились, когда обнаружили, что рамка, хвала всевышнему, спокойная неподвижная рамка, слегка светится.
- Хорошо, что он тебе его дал, - задумчиво произнес Загребельный. - Хоть какое-то доказательство. - Тут Андрюха встрепенулся. - Слушай, а откуда ты о нем узнал, о леснике этом? Кто рассказал? Расспросить бы как следует.
- Кто рассказывал...? - мне даже не пришлось особо напрягать память. Я прекрасно помнил кто рассказывал. - Пулеметчик один. Алексеем кличут. Он...
Тут я осекся. Вспомнил изувеченный "Утес", кровь и раздробленное, словно угодившее под пресс человеческое тело, привязанное к броне веревками. Его так и оставили, похоронили вместе с "302-ым" под грудой кирпича и железа.
- Что он? - вывел меня из оцепенения Леший.
- Нет его больше.
- Понятно, - подполковник как-то нервно хохотнул. - Ты знаешь, я даже не удивлен. Учитывая всю странность происходящего, по-другому и быть не могло. Вот чертовщина!
- Согласен.
Я решил не упоминать о Степане Кузьмиче, втором номере пулеметного расчета. Он ведь тоже знал об одноглазом белорусе и тоже погиб. Совпадение? Кто знает, может и совпадение. Вчера проклятые инопланетные выродки отняли у нас слишком много человеческих жизней.
Подумав о прорыве, о смертях сотен людей здесь, в Одинцово, и тысяч там, в Красногорске, я даже устыдился того, на что мы с Лешим тратим столь драгоценное сейчас время. На пустую болтовню, на какое-то идиотское расследование. Да расскажи мы о нем кому-нибудь, нас бы не то что не поняли, нас бы заклеймили позором. Вот чем занимаются два здоровых сильных вояки. И это в то самое время, когда сотни женщин, стариков и детей ждут от них помощи.
- Пойдем, - я взял Загребельного за плечо и потянул, разворачивая к двери.
- А как же быть с этим типом?
- Забудем пока. Есть дела более важные и срочные.
- Забыть, это вряд ли... - покачал головой подполковник ФСБ. - Не выяснив, кто был тот, мы не сможем полностью доверять этому. - Леший указал на дверь, намекая на того лесника, что сейчас находился в кабинете главы Одинцовской колонии.
- Тот ли, этот ли, все равно, - отрезал я. - Лично я сейчас готов довериться хоть черту, хоть дьяволу, только бы он помог спасти людей.
Похоже, мой довод произвел на Лешего впечатление, должное впечатление.
- Ладно, послушаем, что там говорят, - Андрюха взялся за дверную ручку. - Только имей в виду, я буду за ним приглядывать.
- Да сколько влезет, - разрешил я. - Ну... давай, заходи.
В тот момент, когда мы вновь материализовались в апартаментах Крйчека, как раз выступал архитектор Хлебников, вернее не выступал, а вел весьма и весьма горячую дискуссию с Одноглазым и активно поддерживающим того Горобцом.
- Дети и старики не дойдут, просто физически не дойдут, - почти кричал архитектор. - Мы их всех потеряем после первой же сотни километров. Это убийство. Их гибель будет на нашей совести.
- Если бы идти було треба тысячу километрив, то, ясное дело, я б теж був против. - Не соглашался с ним Горобец. - Тысячу никто не осилит, ни жинкы, ни диты, ни старикы, ни мы з вами. Но тут ведь зовсим инше дело. Тут ведь триста, ну, в крайнем случае, триста пятьдесят километрив. И все, дело зроблено. А дальше... - Микола закрыл глаза, и на лице его появилась мечтательная улыбка. - Дальше у нас зьявиться шанс забути про всю цю нечисть раз и навсегда.
Слушая весь этот спор, я понял, что пропустил какую-то его очень важную часть... даже две части. Во-первых, не было понятно какая нелегкая должна нас нести к морю. Во-вторых, почему до этого самого моря вдруг оказалось не тысяча километров, а всего триста, в крайнем случае триста пятьдесят? Европа, что ли, резко усохлась? Как бы ни было любопытно, однако я все же повременил задавать вопросы. Оставалась еще надежда, что ответы можно будет узнать из дальнейшего разговора.
- Я всегда был и остаюсь противником этой авантюры, - встал на сторону Хлебникова Крайчек. - Даже триста километров нам не по силам. Вы что, забыли куда придется идти? На запад. По неизвестным территориям, в места полностью контролируемые кентаврами. Оттуда ведь никто не возвращался.
- Так уж и никто? - подал голос Одноглазый. - А я что, не в счет? Я ведь там прошел. Один прошел. Кентавров там меньше, чем здесь, это я гарантирую. Так что такому крупному отряду...
- У Звенигород можно зайти, - вдруг нашелся Горобец. - Их тоже сагитируем. Это еще с полтысячи душ.
- Во! Дело говорит хохол! - похвалил его Скуба. - Чем больше народу, тем безопаснее дорога.
- Сагитировать? - тихо произнесла из своего угла Нина. - А ведь не известно есть ли там кого агитировать.
Слова женщины словно окатили участников жарких дебатов ледяной водой. Все планы и проекты, как светлые и многообещающие, так и мрачные и пессимистичные, как бы потускнели, отошли на второй план, уступая место страшной действительности. А она, проклятая, и заключалась именно в том, что из лагеря нам не высунуться. Днем вокруг так и кишело кентаврами. Но им еще можно было противостоять, если бы только не эти электрические гиганты. Поэтому приходилось просто сидеть и ждать, как зайцы в норе. Надеяться, что монстры не придут завтра и подарят нам еще один день жизни. Ну, а что будет послезавтра?
- Если кашалоты не придут ни завтра, ни послезавтра, то этих двух дней как раз хватит, чтобы подготовиться и ночью уйти, - в наступившей тишине слова Одноглазого прозвучали как глас, послание пришедшее из потустороннего мира.
- Ночью?! - в один голос воскликнули Крайчек, Беликов и Кальцев. - Да ты в своем уме?!
- Именно ночью, - повторил лесник. - Днем вы уже пытались, и что из этого вышло?
Скуба сказал "вы", а не "мы", и это сразу резануло слух, по крайней мере, мой слух. Это что значило? То ли белорус не отождествлял себя с людьми, среди которых он теперь жил, то ли он был против попытки прорыва и сейчас еще раз об этом напомнил Крайчеку. Как бы там ни было, но мне это его "вы" очень не понравилось. Что ж, запомним, а может как-нибудь потом сделаем соответствующие выводы.
Однако, такой наблюдательностью в купе с подозрительностью похоже обладал один лишь я. А все остальные были слишком ошарашены, если не сказать напуганы, самой мыслью оказаться ночью вне освещенного периметра.
- Дело конечно рискованное, но при соответствующей подготовке должно сработать, - охладил страсти Одноглазый. - Мы тут с Миколой уже подумали...
Скуба еще не закончил, а все взгляды уже были устремлены к Горобцу.
- Ну, давай, выкладывай, - легонько подтолкнул своего приятеля инженер Ковалев, который до этого молча наблюдал за всем происходящим.
- У нас дизель-генераторив сколько? Два. - Горобец задал вопрос и сам же на него ответил. - Один головний стационарный, а другий резервный передвижной, на колесах. Розумиетэ, на колесах! А цэ значит, шо он может и на ходу работать. Я имею в виду, если его тащить потихэньку. Усякого хламу у нас на складе хватает, одних тильки велосипэдив с полсотни. Склепаем тележки, поставимо на них прожектора, зъеднаемо усе кабелями, заизолируем хорошенько, так шоб их у руках можно було нести и никого током не долбануло. А как почнэ смеркаться, ходу!
- Это Микола изложил близкую ему техническую или, вернее, электрическую сторону дела, - пошутил Одноглазый. - Я же дополню ее своими мыслями. Значит так, ночью у нас сейчас сколько длится? Часов восемь-девять, мряка, как говорится, способствует. Ну хоть здесь от нее польза. Скорость наша будет километра три в час. Это я учитываю весь скарб, оружие, технику, которые придется тащить на себе. Итак, значит, за темное время суток мы протопаем километров двадцать. Заметьте, беру с хорошим запасом, с учетом всяких там проблем и неожиданностей. - Лесник жадно затянулся самокруткой, выпустил носом дым и поспешно продолжил. - Мы тут живем не в каком-то там Техасе или Сибири, где на сто километров ни одной конуры не сыщешь. У нас здесь деревушек, поселков разных, городков густо натыкано. К утру наш табор явно до какого-нибудь из них доберется. Входим мы туда, баррикадируемся и сидим тихо аж до следующей ночи. Кентавры, даже если и засекут нас, то все равно не успеют собрать достаточно сил, чтобы прорвать оборону. А мелкие их группы мы перестреляем, это как пить дать. - Подводя итог своему плану, Скуба уверенно заметил. - Две недели и все. Триста километров позади. Дело считай сделано.
