Виктор Рябинин - Проблеск во мгле
— Символ сектантов? — Олег шёпотом произнёс то ли вопрос, то ли утверждение.
— Нет, — говорю я, — они поклонялись Монолиту, Исполнителю Желаний. А здесь библейский ковчег нарисован. По крайней мере, так себе его представляют.
— Надо посмотреть, что внутри, — Алёна принялась перелистывать страницы.
Но изучить их содержание мы не смогли: внизу вновь послышались шаги. Алёна закрыла папку, вернула её в ящик и задвинула его. Мы покинули комнату, я принялся её закрывать. Как назло в момент спешки это не удавалось. Но наёмники не торопились подниматься наверх. Вначале они швырнули что-то на пол.
— Теперь это твой новый дом, работничек, — зло произнёс кто-то внизу.
— А он выживет? Станет таким, как другие? — поинтересовался другой голос.
— Либо он станет таким, как они, либо предыдущие его сожрут, — третий голос принадлежал Капитану.
— Раз уж мы здесь, надо забросить в сейф последний договор, — прозвучала реплика иностранца.
— Я проведу, — прохрипел Капитан.
Замок наконец-то щёлкнул. Пришла пора валить отсюда. Возвращаться в тесную и пыльную кладовку не хотелось. Иностранец и Капитан между тем поднимались к нам. Шли они, как и в прошлый раз, по центральной лестнице. Мы же воспользовались служебной, ведущей к пожарному выходу. Тот естественно был завален всяким хламом настолько, что при пожаре оказался бы совершенно бесполезным. Пришлось лезть через окно. Чтобы смягчить прыжок, я кувыркнулся через плечо. Кувырок помимо смягчения удара снизил и уровень шума. Нет ничего удивительного в том, что Олег с Алёной сделали то же самое.
Мы оказались на внутренней территории станции. Вести себя нужно предельно осторожно. Слева находился центральный выход из административного корпуса на территорию станции, которым пользовались наёмники. Чтобы не попасть случайно в поле их видимости, мы отбежали за угол.
— И куда дальше? — шёпотом спросила Шнайдер.
Как ни странно, до этого мы все усилия прикладывали к тому, чтобы попасть в Центр. Что делать на самой станции, никто из нас даже не задумывался. Но особого выбора не было: позади только путь назад, а отступление не входило в наши планы. Справа пролегал канал, впадающий в реку Припять. Лезть в воду не было ни желания, ни смысла. Оставался только один путь — вперёд.
— Думаю, в первую очередь, нужно пробраться либо к хранилищу, либо к железной дороге, — предложил я свой план. — Нужно постараться выяснить, что здесь делают наёмники, и кто всем этим руководит.
Мои спутники молча кивнули. Действовать нужно без лишних слов. Но сказать легче, чем сделать. Участок железной дороги, ведущий за территорию станции, начинался на другом её конце. Добраться туда — задача непростая. Но надо же с чего-то начинать! Двигаясь цепочкой, мы стали обходить машинный зал, стараясь держаться ближе к стене. Удавалось это с трудом: вдоль стены расположено множество всевозможных компрессоров, подстанций и прочей аппаратуры. Тяжело себе представить асе эти механизмы в действии. Когда-то здесь наверняка стояли ужасающий гул и грохот. Но это было тридцать лет назад. Теперь вся техника безмолвствовала, постепенно превращаясь в металлолом.
Следом за машинным залом располагалось здание второго реактора. Благодаря своему чёрному цвету, оно выделялось даже ночью. Эту «черноту на фоне черноты» мне удалось разглядеть только благодаря работающему ПНВ. Интересно, заметил бы я здание невооружённым глазом? Проверять не было времени. Следом за зданием второго реактора следовало точно такое же здание третьего: чёрное и высокое, устремлённое в небо. На крыше машинного зала напротив обоих зданий располагались ряды труб.
За реакторами находился очередной корпус. Порог освещался светом крупного прожектора. Выходить на свет — значит обнаружить себя. Можно было взять курс вглубь территории станции, но мы не стали этого делать. Неизвестно, что там может нас ожидать. Вместо этого мы устремились вверх, на крышу третьего реактора. Этому способствовала внешняя лестница, окрашенная в голубой цвет, что наверняка выделяло её на чёрном фоне здания при свете дня. С крыши открывался прекрасный вид на освещённое крыльцо, и мы заняли наблюдательную позицию. Если быть точным, то открывался великолепный вид на всю территорию станции и вокруг неё: мы находились на самой высокой крыше в радиусе многих километров. Если посмотреть в ту сторону, откуда мы пришли, можно было разглядеть выжженные радиацией поля, утыканные одинокими стволами обугленных деревьев. Поля пересекали высоковольтные линии, одна из которых едва не прекратила наше путешествие. А ещё дальше на северо-западе высились силуэты городских строений. На востоке протекала река Припять. Что творится сейчас в её водах — неизвестно. Но и пересекать её мы не собирались. И поэтому всё своё внимание можно было сосредоточить на самой станции, которая располагалась прямо перед нами. Были видны многочисленные низенькие строения непонятного мне назначения. Были видны трубы и теплотрассы, крупные линии электропередач и отдельные провода, вдоль и поперек пересекающие территорию. Всё как на ладони. А слева от нас высилась громада Саркофага, самое сердце Зоны, усыпальница мирно атома.
На сегодняшний день во всей Зоне не более тысячи вольных сталкеров. Это если не считать патрули военных и учёный контингент. Ну, торговцы и ремонтники, пожалуй, тоже не в счёт. Так что за целый день, проведённый внутри Периметра, можно не увидеть ни одного человека. Особенно, если уходишь в длинный и глубокий рейд. Теоретически, вблизи центра Зоны, а особенно на самой станции, шансы встретить кого-либо минимальны и приближаются к нулю. Но мир Зоны упрямо не подчиняется логике. И для данного случая исключения нет.
Внутренний двор станции совершенно не казался пустырём, он был наполнен жизнью. С разных точек его освещали лучи прожекторов, поэтому люди отбрасывали во все стороны длинные тени. Да-да, сталкеры в самом сердце Зоны, считающемся недосягаемым для людей, вопреки всем законам логики. Это явно был всего лишь ночной патруль: наёмники держали в руках винтовки и спокойно прохаживались взад-вперёд по территории. Так, значит, наёмники — лишь охрана. Особенно часто они проходили мимо трёхэтажного здания, которое наполовину отгораживала от нас высокая труба. Возможно, там жили рабочие, добывающие радиоактивное топливо. Впрочем, за работу им вряд ли платили. Просто заставляли лезть в опасные места и получать там огромные дозы радиации. Но от неё ведь погибают, а не превращаются в зверей. Почему же это происходит? В любом случае, даже отработанному материалу находится применение. Вот только где сами хозяева, организаторы этого бизнеса?
Со стороны административного корпуса приближался небольшой отряд. Это были иностранец, Капитан и четверо рядовых. Шли они быстро, но поспешности или беспокойства в их движении не было. Так, значит, они не догадались, что до них в комнате с документами побывали мы. Вот и славненько.
Из многоэтажного здания слева от нас вышли ещё двое. На одном из них был одет чёрного цвета костюм, совершенно не годившийся для жизни в Зоне. На всякий случай я глянул на дозиметр: уровень радиации не превышал норму. Другой полностью завернулся в плащ, призванный защищать людей от дождя, вот только дождь едва накрапывал. На лицо был надвинут капюшон, черноту внутри него слабо освещал тлеющий конец сигареты.
Группа из шестерых людей присоединилась к тем двоим, стоящим на крыльце. Я вытащил из рюкзака и включил небольшой микрофон, который обладал невероятной чувствительностью. Когда-то таким чудом техники, позволяющим слышать переговоры людей в радиусе сотни метров, позавидовали бы самые крутые киношные агенты. В настоящее время это изобретение уже стало доступным даже в Зоне. Я включил фильтр шума, чтобы не слышать посторонние звуки и разговоры, а сосредоточить внимание на людях, собравшихся на крыльце. Один беспроводной наушник прицепил себе к уху, второй отдал Шелесту. Шнайдер подключила к устройству свои наушники от плеера. Теперь мы все будем слышать одно и то же. Между тем иностранец сбросил с плеч тяжёлую накидку и отдал одному из рядовых.
— В общее хранилище, — Капитан наверняка указал, куда её отнести, — а сам в казарму. Это всех касается.
Рядовые вошли внутрь здания. На крыльце остались четверо: Капитан, иностранец, человек в плаще и человек в костюме. Между прочим, на иностранце оказался точно такой же чёрный костюм. Похоже, что они оба приехали из-за границы. Убедился я в этом, когда тот, что вышел из здания только что обратился к другому, тому, что пришёл из корпуса.
— Документы в порядке? — говорил он с точно таким же акцентом.
— В полном, — ответил другой.
— Чё за шухер то был? — поинтересовался тип в плаще. Микрофон искажал его голос, но тот был определённо знакомым.
