Диана Удовиченко - Искатели
Лэй недаром был начеку: нас без конца кто-нибудь пытался атаковать. Все обитатели этого леса, включая мелких зверьков, птиц и даже насекомых, были на редкость злобными и воинственными. Белки прыгали на нас прямо с веток, норовя укусить. Мы с Алом прикрывались от рыжих бестий щитами, а ушастик отбрасывал их слабенькими воздушными ударами — убивать животных без крайней необходимости ему мешал эльфийский кодекс чести. Под ноги то и дело бросались лисы, еноты, даже кролики пытались вцепиться зубами в сапог. Я тоже старалась не причинять зверькам зла, но не всегда могла рассчитать силу удара. Не знаю уж, сколько лесных жителей нашли смерть под моей подошвой.
— Не понимаю! — выругался Ал, отпинывая очередного пушистого самоубийцу. — Здесь что, эпидемия бешенства?
— Нет, они не бешеные, — ответила я, быстро принимая на щит озверело верещавшую белку. — Скорее безумные…
Поведением зверьки и вправду напоминали рогворков — орочьих воинов, которые идут в бой одурманенными.
— Ага, понятно, видно, созрел урожай их любимых грибов, — пробормотал друг.
— Смотрите! — сказал Лэй, останавливаясь.
Из-за деревьев была видна просторная поляна, на которой паслось семейство оленей: высокий, мощный самец, голова которого была увенчана короной ветвистых рогов, изящная самка и маленький, неуклюжий еще олененок.
— Красиво, конечно, но нам некогда ими любоваться, — прошептала я.
— Я не про то. Смотри на траву, — едва слышно ответил Лэй. — Она растет на глазах…
Я вгляделась. Едва животные выдергивали пучок из густого зеленого ковра, как на его месте тут же поднимались свежие травинки.
Только мы собрались двинуться дальше, как олень вскинулся, захрапел и подскочил к краю поляны, воинственно взрывая землю копытом. Оленуха с детенышем отошла как можно дальше, к противоположной стороне поляны.
Из-за кустов выскочил крупный волк. Оскалившись, прыгнул, пытаясь вцепиться в шею оленя. Тот прянул вбок, стремительно развернулся, ударил хищника копытами задних ног. Волк коротко взлаял, покатился по поляне. Олень подскочил к зверю, встал на дыбы, опустил на него передние копыта, переломив хребет.
Волк был обездвижен, он лишь слабо подвывал от ужаса. Но олень оказался кровожадным. Он снова и снова ударял копытами поверженного врага. К нему присоединились самка с детенышем. И я готова была поклясться, что в глазах животных светилось жестокое торжество победы…
Мы не стали досматривать кровавую сцену, двинулись дальше.
— Что за остров такой? — удивился Ал. — Почему здесь все воюют не переставая?
— Орочья прародина, — фыркнул ушастик, расшвыривая воздушным заклятием комаров, которые выстроились в воздухе клином и попытались нас атаковать. — Теперь понятно, почему орки такие драчливые… да, Мара?
Я не ответила, ожесточенно сражаясь с особенно упорным кустом, который перегораживал мне путь. Я испытывала невероятный прилив сил, и настроение было хорошим. Вокруг кипела жизнь, а вернее, борьба за нее. И это было мортовски правильно!
Так мы шли — отбиваясь от мелких обитателей острова, каждый из которых горел желанием с нами подраться, продираясь через заросли, тут же снова смыкавшиеся за нашими спинами.
— Все, я больше не могу, — простонал Роману.
— Да, пора устраивать привал, — согласился Лэй. — Вон там вроде бы удобное местечко.
Ал ничего не сказал, просто остановился и с облегчением выдохнул. По смуглому лицу струился пот. Я удивилась: они устали? У меня было столько сил, что хватило бы на сутки ходьбы без остановки.
— Уже вечер, — пояснил ушастик. — Атик садится. Загоняла ты нас.
— А почему раньше не остановились? — удивилась я.
— Раньше? Да ты себя видела? — Ал даже задохнулся от возмущения. — Ты ж перла напролом, как тяжелая конница! Мы тебя звали-звали — все без толку!
— Я даже наперерез тебе бросился, — пожаловался Роману.
— И что?
— Да ничего! Чуть не раздавила!
Мы устроили привал под кроной огромного дерева, корни которого толстыми щупальцами выступали из земли. Лэй развел небольшой костерок, мы поужинали, распределили дежурства. Спать совершенно не хотелось, я готова была караулить хоть всю ночь, но рассудила, что отдых все равно необходим — просто вызвалась дежурить первой. Уставшие товарищи были мне очень благодарны.
На лес опустилась тьма, в которой тут же засветились тысячи огней. В воздухе кружились светлячки — здесь даже эти безобидные существа отличались злобностью: они все время пытались броситься мне в лицо. А из-за кустов, с деревьев, из травы смотрели чьи-то горящие глаза. Мелкие ночные хищники вышли на охоту.
В траве зашуршало, к ноге колючим комком подкатился еж. Я пнула его, отправив обратно в кусты. Над головой пролетела сова, задела мягким крылом, угрожающе ухнула. Я отмахнулась — сбитая птица упала под дерево, немного полежала, обалдело крутя головой, потом снова поднялась в воздух и скрылась во мраке.
Мелкие хищники… А кстати, почему только мелкие? Ведь едва ступив на остров, мы увидели пуму, огромного медведя, а потом на поляне — волка. Куда же они делись? Почему не пытаются напасть? Лэй сказал, что медведь назвал нас слабаками. Неужели большие звери вправду думают, что я слаба?
Разум захлестнула волна злобы. Сама того не замечая, я оскалилась, в горле перекатывалось тихое рычание. Я — слаба? Я — орка! Орки — самые сильные хищники Вирла!
Слух, зрение, обоняние обострились до предела, душу затапливало бешенство. Я зарычала громче.
Словно в ответ издали раздался протяжный волчий вой. Я схватила Пламенеющий, вскочила, забегала вокруг дерева, не в силах справиться с нетерпением. Пусть только придут! Драться, драться…
Вой делался все громче, приближался. Вскоре из чащи вышел волк. Он был огромен — раза в три больше, чем тот, которого мы видели днем. Глаза горели желтыми огнями, от шерсти исходило жемчужное свечение и окутывало зверя мягким облаком.
Волк неподвижно стоял под кустом, рассматривал меня, словно оценивал, стою ли того, чтобы вступить со мной в схватку.
Горло сдавила судорога, в крови забурлил боевой азарт. Я задрала голову, прокричала боевой клич — древний клич моего племени, какой, наверное, издавали орки, которые жили на этом острове… Услышав мой голос, волк вздыбил шерсть на загривке, припал к земле, оттолкнулся и прыгнул вперед.
Вместо того чтобы выставить перед собой меч, я отшвырнула его и бросилась навстречу зверю. Мощные челюсти клацнули в волоске от горла, но я легко уклонилась. Волк толкнул меня всеми четырьмя лапами в грудь, но не сумел сбить с ног. Я взмахнула рукой — хищник отлетел, ударился спиной о ствол дерева, но тут же вскочил и снова ринулся ко мне.
Мы прыгнули одновременно, упали, покатились по траве. Каждый старался первым добраться до горла противника. Я подмяла волка под себя, сдавила шею обеими руками. Зверь хрипел, извивался, пытаясь вырваться. Он был невероятно силен, ему почти удалось освободиться. Еще мгновение — и он сбросил бы меня. Я заревела от злобы, впилась зубами ему в горло.
Рот наполнился шерстью, я едва не задохнулась от острого звериного запаха, но продолжала вгрызаться, добираясь до жилы на шее. Нашла, рванула, захлебнулась соленой кровью…
Когда я отпустила зверя, он уже не шевелился. Зелень глаз потускнела, и шерсть больше не светилась. Я стояла над ним, упиваясь победой. В горле снова перекатывалось то ли рычание, то ли торжествующий смех. Право биться с сильнейшими доказано!
Ударив себя в грудь кулаком, я подхватила меч, подняла его к небу. Вот так. Я — орка, и я вернулась на родину предков!
Кто-то осторожно коснулся моего плеча. Я резко обернулась, одновременно замахиваясь фламбергом, и оказалась лицом к лицу с Лэем. Руки чудом удержались, не обрушили меч на голову эльфа.
— Мара! Что с тобой? — Лицо ушастика выступало из темноты мертвенно-бледным пятном, на руке горел пульсар.
— Это для меня? — прорычала я, указывая на огненный шар.
Лэй промолчал. Да я и так все поняла. Под тревожным взглядом мальчишки рык затих, злоба улеглась, напряжение исчезло. Оказывается, никто из моих друзей не спал — рядом с Лэем стоял Ал, готовясь, если нужно, помочь в усмирении Бешеной Мары. Роману, наоборот, отбежал как можно дальше, намереваясь нырнуть в кусты при первой же опасности.
— Ложись, моя очередь караулить, — произнес эльф.
Когда я опустила меч, Лэй подошел к волку, склонился над ним, вздохнул жалостно:
— Мертв. А какой красавец был…
Кивнув, я завернулась в плащ, устроилась у корней дерева. Хотела подумать о том, что со мной произошло, но неожиданно для себя провалилась в глубокий сон…
Я шла сквозь чащу, пробивалась через кусты, отшвыривала с дороги мелких зверьков, искала достойного противника. Стояла глубокая ночь, во мраке мелькали огоньки глаз, а сквозь кроны пробивались тонкие лучи Тиль.
