Владимир Стрельников - Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта
— Надо поспать. — Пришло мудрое решение. Тем более, что вставать через пять часов, и потом завтрак и отъезд…
— Прощайте, Анна Егоровна! Спасибо вам! — Варя замахала снятым с головы шелковым платком. На удаляющемся берегу расходилась небольшая толпа провожающих, и только немногие еще стояли у лееров, ограждающих пирс.
— Ну что, подружка? В добрый путь? — Слава нервно смахнула со лба соленые брызги. — Мамочка, как мне страшно!
— Мне тоже. — Неохотно призналась Варя. — Но смотри, Слав, ты можешь по дороге с парнями интрижки крутить, а я нет. — И поглядев на блеснувшее колечко, невольно улыбнулась.
— Ой, да ладно тебе. — Фыркнула подруга, отойдя от борта, и присев на такую же старую, как и сам кораблик, покрытую сотней слоев краски скамейку. — Прям сейчас я разбежалась, парней кадрить. Только одолжу у повара сала, пятки смазать. Потерплю до Ростова-на-Синей, а там погляжу. Уж здесь в авиации парни знатные служат, неужто я из всех экипажей себе не найду?
Слава, как почти закончившая физмат ТашГУ, по специальности «физика атмосферы», была принята на работу в метеослужбу аэропорта Ростова-на-Синей. Как заметила Варя, здесь практически каждый специалист был нарасхват. Более того, все пассажиры их лайнера, имеющие рабочие и инженерные специальности, после короткого собеседования в институте, практически мгновенно получили работу. Да, с испытательным сроком, да, трех мужиков тут же «закодировали» от алкоголизма, но все-таки. И при этом никаких общаг, людям предлагались пусть съемные, но отдельные квартиры.
С девушками в Ростов-на-Синей ехало сорок восемь человек, чуть меньше половины вообще всех находившихся на борту людей.
Экипаж, летчики, бортинженер, штурман приняли предложение от «Аэрофлота». Да-да, к огромному Вариному удивлению, тут существовала родная компания, правда, в сильно урезанном виде. Конечно, им предстояло переучивание на новую технику, Ан-10 никто не собирался пускать на пассажирские линии, его сразу забрала себе армия. Так что сначала Локамп с товарищами будет учить местных офицеров летать на Ане, а потом сам будет учиться летать на дирижабле. И три девушки из бортпроводниц тоже согласились работать по специальности, правда, на пассажирских дирижаблях.
Варя оглянулась назад, на удаляющийся за мельтешащими плицами остров. Два месяца, что они провели здесь, пролетели для нее мгновенно, пришлось столько всего выучить, что порой казалось — голова лопнет. Жаль, конечно, что у нее не хватает денег на персональный компьютер и, тем более, на переносной, так называемый ноутбук. Точнее, деньги-то есть, но тратить половину всего, что у нее осталось — просто страшно. Электроника весьма дорога, что поделать. Ничего, устроится на работу, а там ей, как учительнице, и частичная скидка будет, и беспроцентная рассрочка. За три года выплатит.
А если уйдет в декрет по беременности, то выплаты просто отодвигаются. Это она на всякий случай узнавала. Варя понимала, что может быть все что угодно, попробуй это не пойми после провала в соседний мир. И все-таки любила и верила, в себя и Василия. И в свою будущую семью.
— Ну как, молодые люди, мы в расчете? — Пожилой, крепкий дядька, хозяин оружейного магазина «Кольчуга под Питером», любовно погладил пламегаситель «Томмигана».
Мы с Ильшатом вчера, после посадки и разгрузочных работ, выбрались в Новый Питер, и прошлись по оружейным. И здесь, в самом богатом магазине города, предложили свой товар. Сначала списочно, от чего у парня, сидящего на комиссии подержанного оружия глаза на лоб полезли, и он, извинившись, мотанул за шефом.
А потом, после предварительного договора, мы привезли сюда весь свой стреляющий антиквариат. Ну, за исключением тех стволов, которые мы для себя отобрали. И весьма выгодно его продали.
— Да, Максим Георгиевич. В расчете. — Я сложил в бумажник дорожные чеки. Отличная вещь эти именные чеки. Их ни воровать смысла нет, если просто потеряешь, если украдут или повредишь — то ничего страшного, вернешь деньги в ближайшем банке, ну, за вычетом процента, достаточно скромного. Ильшат, правда, захотел золотом, и сейчас укладывает свертки с золотыми червонцами и дукатами в поясную сумку. Вышло весьма неплохо, право слово. Можно сказать, что вышло очень здорово, мы даже те деньги, которые с нас вычтет компания за перегруз, и то сумели вернуть. — До свидания.
— Если вы сумеете найти что-либо еще в таком же отличном состоянии, всегда буду рад вас видеть. Удачи вам, господа борт-стрелки. — Хозяин с удовольствием взял симоновку в полном обвесе, и аккуратно прикинул к плечу.
Я себе, по долгому размышлению, оставил шесть АСВ-36 и дюжину оптических прицелов. Токаревки продал все, окромя одной. Ну, и большинство пистолетов-пулеметов тоже сдал, оставил только парочку. Прицелов оставил больше почему — оптика вещь нежная, повредить намного проще, чем добротно выделанную тульскими оружейниками винтовку. Правда, тяжелый агрегат выходит, но, как я сказал полковнику, для гражданского стрелка пойдет. На осеннюю охоту, когда мы бьем оленей и кабанов в лесах, и в степи одичавших коров и мустангов на мясо — самый то. Позволит класть пули именно туда, куда я захочу. Правда, есть умники, которым не нравится калибр и энергетика нашей «шестерки» именно как охотничьего патрона, но я практик. А практика говорит, что этого патрона и полуавтомата вполне достаточно, чтобы за пару минут набить гору мяса, причем чисто набить, с добором подранков. Особенно с коровами, они хоть и могут сквозануть с места и в небеса, остановившись потом за полсотни километров, но если работать метров с четырехсот — все нормально.
А к зиме мы готовимся серьезно. Мясной и рыбный промысел обязателен для каждого взрослого мужчины города, какой бы кабинетный работник он не был. Набить достаточно мяса и наловить достаточно рыбы для спокойной зимовки — это хоть и неписанный, но абсолютный закон. И пусть большая часть рыбы и мяса уйдет на городские склады, и будет частью заморожена, а частью засолена и закопчена, чтобы потом быть проданной в магазинах города — мы, мужчины, даже не пытаемся возражать. Слишком недавно были голодные года, когда из-за зимних голодов вымирали города и села. Было такое, жуткое и страшное. И новейшая история в старших классах преподается практически без прикрас. Ну, разве фотографии жертв каннибалов и погибших от голода людей выбираются не самые ужасные, а хоть немного благопристойные. Хотя, учителя обязательно расскажут, что это именно приукрашено. И даже покажут несколько фоток пострашнее. Чтобы знали, и не забывали.
И осенняя охота это не все, это не считая обязательных запасов зерна, овощей и прочего на элеваторах и складах каждого города или поселка. Причем, запасы делаются минимум двукратные, то есть на весь город на всю зиму с запасом в два раза с учетом порчи пятнадцати процентов продуктов. Слишком страшен призрак голода, жуткого, беспощадного. И потому делаем с запасом, чтобы, если что, вскладчину помочь соседним поселениям, в случае какой-либо беды. А то были случаи, когда вымирали города полностью лютыми зимами. Хотя, у нас, слава богам, такого не было. Голодовали несколько раз в истории, но пара крупных рек под боком, леса, степь зимняя. Ловили рыбу, били живность, причем всю подряд. Читал я отчеты ловчих отрядов — волчьи стаи шли наравне с лосями и одичавшими коровами. А что — нет несъедобного мяса, волчатину точно так же можно есть, просто варить надо чуть ли не сутки. Зато калории.
— Когда отметим? — Ильшат довольно похлопал себя по набрюшной сумке, ставшей весьма увесистой. — Давай на следующей стоянке?
— Ты что, того? — Я покрутил пальцем у виска, толкая дверь магазина. — Илюх, ты думай уж, что предлагаешь. Вот тебя крутнут на все золотишко, и все. Причем даже стрелять не надо, подсыплют чего в выпивку. Нет, братец, так не годится. До дома доберемся, тогда в каком-либо кабаке отметимся, команду угостим. Все чин чинарем, чтобы. Да и некогда пьянствовать и праздновать. Зайти бы в банк, деньги на свой счет положить, да времени нет. Предполетная подготовка начинается.
— Это да. — Кивнул татарин, махая рукой вывернувшей из-за угла мотоколяске-рикше. — Ладно, ты на телеграф? Опять матери отписываешься? Тогда и я с тобой, а после до дирижабля, и спатаньки.
Паренек-таксист махом домчал нас на своем рычащем агрегате до телеграфа, откуда я отправил матери короткий отчет о том, что жив-здоров. Получил телеграмму от нее же, которая была отправлена до востребования. Мать писала, что приняла к сведению то, что у меня появилась невеста, и обещала присмотреть за ней, особо не показываясь на глаза. Кроме того, мама подробно рассказала о Саре, и о том, что ее братишка поступил учиться в военное училище.
Тут я удивленно присвистнул. Нет, я понимал, что отец Сары вряд ли спустит с рук ее братцу стрельбу в пьяном виде по мне, точнее, попытку этого. Того, что тогда сотворил этот пьяный балбес, уже было достаточно для двадцатилетней каторги, а если бы он меня убил — то и для виселицы. Но так радикально и оперативно — не ожидал. Тем более, что поступить военных училищ, подготавливающих офицеров для нашей армии, всего пять на весь Северный Союз, и поступить в них очень и очень непросто. Хотя, этот мелкий раздолбай парень совершенно неглупый.
