Михаил Ахманов - Путь на Юг
Шахов поглядел в окно, порадовался ясной погоде, но прежняя мысль билась, свербила, не оставляя ни на миг: выйдет?.. не выйдет?.. «Если не выйдет, — подумал он, — кого определить гонцом?» Скорей всего, Шостака или Ртищева. Эти у Одинцова в любимцах, с ними он хоть разговаривать будет… И если расскажет что-то полезное, то дьявол с ним, пусть остается в своем раю! Или в аду.
Еще раз кивнув портрету Чернова, он направился в свой кабинет.
Глава 12
Замок
Место, где находился Георгий Одинцов, было не раем и не адом, а империей Айден на планете того же названия. Насчет названия планеты он сомневался и к тому же не знал, в какой она части Галактики и вообще в какой реальности, но это его не беспокоило. Он выжил и потому мог быть доволен. Прошло не больше месяца — айденского месяца, состоявшего из тридцати пяти дней, — как он очнулся на стагарте под сапогами рыжего аларха Рата. И хотя за это время он не достиг высоких чинов и не выиграл крупных баталий, если не считать поединка с Ольмером и молчаливой схватки на плоту, в результате которой Рат пошел на корм местным акулам, он все же пребывал сейчас в относительной безопасности, владея телом, достоянием и частично даже памятью молодого нобиля, так разительно похожего на молодого Гошку Одинцова. Он совершил морское путешествие в северную страну, весьма увлекательное, если вспомнить о пылкой Зие и не менее пылкой дочери Альса из Дома Осс; он стал одним из предводителей отряда наемников, что гарантировало в скором будущем новые приключения; он обнаружил массу загадок в этом мире — начиная от фатра, заботливо упрятанного сейчас в потайном ящике стола в кабинете покойного Асруда, и кончая следами древней цивилизации. Все эти секреты возбуждали в нем любопытство и были вполне достойны изучения и размышлений. Он совершил подвиг, перерубив рукоять челя, чья неподатливая упругость тоже являлась загадкой, и завоевал уважение суровых северных воинов, готовых следовать за ним до самых пределов таинственного Юга. Наконец, он обзавелся родичами и огромным замком, который облазил за последнюю неделю от необъятных подвалов до многочисленных чердаков.
Этот древний замок был тесно связан с долгой и славной историей рода бар Ригонов, глава которого входил в дюжину пэров Империи, Стражей Юга, Востока и Запада; срединные провинции страны по традиции считались личным доменом императора. На протяжении веков бар Ригоны занимали высшие должности министров и полководцев, свято соблюдая лояльность к центральной власти и поддерживая ее вооруженной рукой в периоды бунтов, волнений и вражеских нашествий. Затем род пришел в упадок, и замок половину столетия был необитаемым — наследники из боковой линии, к которым, кстати, относилась и Лидор, не имели средств, чтобы достойно содержать огромное сооружение. Наконец лет сорок назад в столице появился Асруд, будущий отец Рахи. Уже тогда он выглядел зрелым человеком — мужчина в расцвете сил, которому перевалило за третий десяток. Как считали в столице, Асруд, потомок по прямой линии младшего брата последнего пэра Ригона, прибыл из западных пределов, из Джейда, где обитали остатки некогда великой фамилии. Считалось также, что он разбогател, торгуя с Хайрой и с загадочными, еще не покоренными империей землями на побережье Западного океана. Богатство его не было эфемерным, ибо свои права на титул Асруд подкрепил не только древними грамотами, но и тремя увесистыми сундучками с добрыми имперскими марками. Получив этот «налог нанаследство», казначей, издревле выполнявший в Айдене и обязанности верховного судьи, признал подлинность грамот, что и было вскоре заверено подписью и печатью самого императора.
Новому пэру Ригону возвратили дворец и загородное поместье — ничтожную часть бывших владений рода. На большее Асруд не претендовал; необозримые владения около Джейда, сила, слава и опора бар Ригонов, были давно поделены между прежними вассалами и императорской казной. Правда, со временем значительная их часть вернулась под руку Асруда, ибо сундучки его казались неистощимыми, извергая при необходимости целые золотые водопады. Он прикупил много имений в других частях страны, так что одно время бар Ригоны владели, пожалуй, большими землями, чем во времена своего расцвета. Вот только собственных войск у них не было — эту привилегию айденских пэров отменил император Ардат Седьмой еще двести лет назад.
Асруд любил путешествовать и ездил даже в Тиллосат, ксамитскую столицу, и в Катампу, другой ксамитский город, лежавший на берегу Ксидумена за Восточными горами. Оттуда он привез себе женщину-хайритку, купленную на рынке рабов, но сделал ее не наложницей, как можно было ожидать, а законной супругой. Дождался от нее наследника, а когда хайритка умерла, начал опять чудить: не женился вторично на знатной девушке, а отыскал девчушку-сироту из Джейда, из побочной ветви бар Ригонов, и взял в свой дом. Той сироте исполнился годик и звали ее Лидор. Асруд души в ней не чаял и воспитывал как принцессу.
К тому времени он привел в порядок старый замок — огромные здания в три этажа, башни и двенадцатиметровой высоты стены. Замок был выстроен в виде сильно вытянутого прямоугольника сто на пятьсот метров и являл собой образец классической айденской архитектуры: замкнутый периметр зданий и стен с обширными внутренними дворами. Главный фасад, северная короткая сторона замка, выходил на Имперский Путь; высокая арка, перекрытая бронзовыми воротами, вела в первый двор, большой, квадратный, вымощенный камнем и предназначенный для торжественных приемов. Сзади, слева и справа его охватывало П-образное главное здание; в нем размещались анфилады парадных залов, галереи со всякими редкостями, святилище богов, Айдена, Шебрет, Лефури и Ирассы, а также кухни, кладовые и помещения охраны. Впереди двор перегораживал длинный флигель, замыкавший букву «П» понизу; это строение с пышными колоннами, стрельчатыми окнами, лестницами, верандами и балконами и являлось обителью бар Ригонов, известной как Внутренний дворец. За ним метров на триста тянулся великолепный парк с фонтанами и роскошным цветником; сюда допускали только самых близких друзей, которых, впрочем, у старого Асруда водилось немного.
За Внутренним дворцом боковые крылья главного здания переходили в чудовищной толщины стены, огораживавшие парк с востока и запада. Над ними торчали сторожевые башни; с восточных была видна гладь Голубого канала, тянувшегося к Фуне и торговому порту, с западных — квадрат Оконто и полоска леса, за которой начинались сельские поместья знати. Как и положено для Стражей закатного предела империи, замок бар Ригонов располагался на западной окраине столицы.
Предполагалось, что обе «Садовые стены» монолитны и в их толще не скрывается ничего. Челядь, однако, поговаривала разное, сплетничая про камеры с сокровищами и секретные проходы, пробитые в стенах, ширина которых у основания составляла метров пятнадцать. Правды не знал никто, возможно даже сам Асруд; замок был древен, и полных планов его не сохранилось.
Южную его часть выстроили симметрично северной — такое же П-образное здание, выходившее фасадом на Большой Торговый тракт и замыкавшее в своей каменной горсти хозяйственный двор; от парка эту часть отделяла высокая стена. Тут располагались конюшни, огромные кладовые, арсенал, казарма на пятьсот бойцов, ныне почти пустовавшая; здесь же обитали слуги, числом не менее двух сотен, управляемые серестором Кламом, местным мажордомом.
Сейчас Клам вытянулся рядом с Чосом за креслом господина, водруженным в холодке у внутренней стены. В кресле восседал сам хозяин, Георгий Одинцов, или Аррах бар Ригон, готовый воздать по заслугам верным и неверным челядинцам. Чтобы воздаяние оказалось достаточно впечатляющим, у ног Одинцова стоял сундучок с серебром, по правую руку высился помост с аккуратно разложенным пыточным инструментарием, а по левую — для устрашения — выстроился десяток хайритов из его сотни. На краю помоста, поигрывая бичом, сидел мускулистый парень, замковый палач. Хайриты, развлекаясь, корчили зверские рожи; то один, то другой демонстративно проводил большим пальцем по лезвию, словно проверяя остроту заточки челя.
По просьбе Лидор, своей прекрасной суженой, Одинцов чинил суд и расправу над слугами, весьма разболтавшимися в последнее время без хозяйского глаза. Некоторые возомнили, что если старый Асруд казнен, а род его подвергся опале, то они могут безбоязненно шарить в кладовых и винных погребах! А кое-кто даже попробовал посягнуть на святость господских покоев! Серестор Клам, в распоряжении которого находился отряд охранников, боялся применять крутые меры, ибо мог в одну прекрасную ночь получить нож под ребро. Впрочем, он был человеком добропорядочным и верным, хотя и трусоватым.
Сейчас Одинцов готовился безбоязненно навести порядок в своем курятнике, ибо немилость императора, павшая на семью старого Асруда, если и не прошла совсем, то, по крайней мере, смягчилась. Молодой бар Ригон был назначен специальным имперским представителем — и наблюдателем! — в отряд хайритов. Ибо, как мудро рассудил три дня назад Амрит бар Савалт, если северные варвары хотят заполучить бездельника Рахи, то к чему им препятствовать?
