Владимир Стрельников - Ссыльнопоселенец
Ну, слава богу, если так, я от Щучьего отличий, кроме чистоты на улице, не заметил. Впрочем, вру. Тут люди улыбаются, весело и белозубо. Вот мимо темнокожий парень протопал, толкая тачку с опилками, тоже лыбится во весь рот, показывая отсутствие пары передних зубов.
Гостиница оказалась буквально рядом, через два квартала. Довольно большое здание, с рядом открытых балконов, выходящих на улицу.
– Привет, Марта, – поздоровался бригадир с приземистой коренастой блондинкой, одетой в длинную юбку из грубой шерсти и серый френч. Военизированная такая дама, и «кольт-миротворец» в кобуре армейского типа только это подчеркивал. – Я тебе постояльцев привел.
– Это кого? – Вышеназванная Марта с интересом поглядела на меня и девушку. На Федьку она внимания не обратила, просто кивнув ему.
– Вера Круз – из выживателей, и Матвей Игнатьев, он из Щучьего. Пешочком ушел. – Бригадир взял из коробочки на стойке сигару, бросил в открытую кассу серебряную монетку, настольной гильотинкой срезал ее кончик и прикурил от керосиновой лампы. Интересно так, просто на выходе сверху, из стеклянной колбы затянулся, и сигара горит. Вроде там и огня уже нет. – Вышли на нас, немного с нами поработали.
Мужики из бригады пообещали Вере не трепать языком по всем углам о том, как она к нам попала. Точнее, от имени всей бригады пообещал Марк, подойдя к Вере сегодня днем. А то девчонка как на угольях сидела. И я так думаю, что свое слово они сдержат, народ здесь такой. Своих не кидают, а чужим просто зевать нельзя.
– Девушка с парнем – хорошо, но ты же знаешь – с собаками сюда нельзя! – Марта недовольно ткнула пальцем в сидящую на заду и гоняющую блох Герду.
– Это не собака, с вашего позволения. – Тут я решил вмешаться. – Герда голован, просто пока молодая. – На этот счет я тоже переговорил с мужиками, и они мне предложили не делать тайны из Герды. Вообще, я так понял, что тут граждане одного города относились друг к другу примерно как в Средние века жители вольных городов.
– Вот оно что, – с уважением протянула хозяйка, как оказалось. На стене за ее спиной висело несколько примитивных, черно-белых фотографий. На одной я разглядел начало строительства гостиницы, еще на одной был какой-то мужик в буденновке. – Тогда ладно. Пойдемте, покажу вам номера. Кредит в сутки, все номера одинаковы. Кровать, оружейный шкаф, одежный, туалет на улице, баня тоже. Протопить? Полтора кредита, если на двоих. – Хозяйка с интересом глянула на нас.
– Погоди, Марта. – Сергеич вытащил из кармана пригоршню серебра. Отсчитал стопочку монет мне и Вере, пододвинул к нам. – Так, это вам за сезон. Вера, мы с тобой сходим в больницу перед нашей гулянкой, завтра. И, Матвей, я так думаю, что и тебе есть работа. Но пока помолчу, нужно переговорить кое с кем. Давайте обустраивайтесь, купайтесь, и через три часа я приду к вам, пойдем по магазинам. Пока.
И Сергеич с Федькой ушли. А я вспомнил, что у меня лошадь и осел и что их бросать на улице не следует. Но проблема решилась мгновенно – как оказалось, в городе есть платные конюшни, куда один из работников отвел и осла, и лошадь.
А мы с Верой пошли наверх за хозяйкой, которая вручила нам ключи с грубо выструганной из темного дерева грушей, показала номера. И грузно ушла вниз, прихрамывая на левую ногу.
– Ну приятно обустроиться на новом месте. – Вера чмокнула меня в щеку и оставила в коридоре, скользнув в свой номер. Ну а я с Гердой открыл дверь своего и вошел в первую комнату в этом мире, где я собрался ночевать. Надо же, почти месяц мотался на пленэре.
– Не, какой кайф, а? – Я, как был, плюхнулся на покрывало, сшитое из множества разноцветных лоскутков. Пусть кровать сделана из толстых, грубо оструганных досок, пусть матрас набит вроде как сеном – это кровать! И вставать мне с нее категорически не хотелось. Как, впрочем, и Герде, оккупировавшей кресло возле окна. Но вставать надо, хотя бы белье чистое достать и грязные шмотки для стирки отложить. Интересно, а тут прачечная есть? Может, кто стирает одежду за деньги? Так сейчас проще будет, а то бегай, ищи корыто, место, где можно постирать, где натянуть веревку. Нужно спросить.
А пока я вытащил из рюкзака чистую рубашку, брюки и пару белья. Блин, несмотря на то что старался складывать аккуратно, все измято. А тут город, встречают по одежке. Я решительно толкнул дверь и чуть не сшиб Веру.
– Извини. – Я смущенно поднял кипу одежды, которая была у девушки. Протянул ей. – Ты тоже ищешь, где погладить можно?
– Да, – кивнула Вера, принимая одежду и пытаясь привести ее в более-менее ровную стопку.
Вообще, у нее вещей было всего ничего, но, когда кончили людоловов, она подобрала себе из трофейной одежды несколько рубах и пару штанов, которые перестирала и вечерами подгоняла, орудуя простыми ножницами и иголкой с ниткой. И достаточно успешно, как оказалось, у нее хобби было такое – вышивка на холсте. А подогнать одежду намного легче, тем более что основы знает любая женщина.
Утюг нашелся, но какой! Тяжеленный. Отлитый из чугуна, раскладывающийся на две половины и греющийся углем! Увидев наши растерянные лица, хозяйка засмеялась и вызвала немолодую негритянку, которая, как оказалось, выполняла обязанности прачки в этой гостинице. И та согласилась за небольшую денежку погладить нашу одежду и занести ее в баню.
Ну а мы с Верой пошли купаться. Если честно, то в такой бане, которая топится дровами и освещается огнем из топки и светом из окошка, я был впервые в лагере лесорубов. Вера тоже таким экстримом раньше не занималась. Но сейчас мы вполне уже обвыклись, раздеваясь и развешивая вещи.
– И как я? – заметив, что я с удовольствием любуюсь ее фигурой, спросила девушка.
– Великолепна, – честно ответил, глядя на красивое, девичье еще тело.
Явно не рожала, хорошо занималась спортом, никаких глупых татуировок или пирсинга. Высокая грудь, слегка качающаяся при движении, тонкая талия, длинные сильные ноги с крутыми бедрами и круглая попа. Руки, плечи и шея тоже сильны и красивы, загляденье, а не девушка. Только пара едва видных, еще не сошедших синяков на бедре и спине все еще отмечали ее, напоминая о людоловах. Но я сделал вид, что не заметил: нечего девушке нервы трепать, слава богу, что оживает. А то сначала близко мужиков к бане не подпускала, стеснялась. Как будто уже два столетия как перестали стесняться своего тела, вернувшись к античным и языческим истокам. Не понимаю предков – чего стесняться своего тела, если оно поддерживается в порядке? Да и увечий, полученных на службе или на работе, стесняться нечего, шрамы и имплантаты украшают взрослого мужчину.
– Да ну, перестань, на лобке волосы отрастать начали, в подмышках, на ногах. Ты мне дашь потом своей бритвой воспользоваться? А то здесь другой депиляции явно не будет. – Вера немного смутилась, обратив свое внимание на эти части тела. На самом деле, как здесь женщины, привыкшие к благам цивилизации, походам в спа-салоны, к дронам-депиляторам и дронам-массажистам, без всего этого обходятся?
– Ничего, Вера, я вон какой обросший, и то ничего страшного, – усмехнулся сам над собой и, прихватив пару шаек из тонких досточек, заметил я. – Пошли? Ты когда-нибудь веником парилась?
– Нет, Матвей, я же не русская. Это у вас опять в моду вошло истязать себя в парилке. Мазохисты вы, что ли? – Девушка собрала волосы в хвост, чтобы пока не мешали, и черпаком набрала воду из котла с кипятком. Разбавила холодной, чуть добавила жидкого мыла для волос, которое ей дала хозяйка отеля. – Не мешай мне, хорошо? Нужно как следует промыть, а то я в лагере простым мылом толком грязь не вымывала.
Пока девушка мыла голову, я успел полностью от головы до пяток вымыться, да и не по одному разу. И все бы хорошо, только вот одно мне покоя не давало.
– Матвей, ты вообще-то тоже великолепно смотришься, – смеясь, заметила Вера. – Сильный, пушистый, член колом стоит. Это я тебя так возбудила, что ли?
– Вера, ты себя со стороны видела? Никогда бы не подумал, что моющая волосы в древнем тазу женщина выглядит настолько сексуально!
Я смущенно отвернулся. Блин, ей смешно говорить, а у меня последний раз живая женщина была еще перед судом, волонтерка из Корпуса Милосердия. Потом только киборги из простейшей серии, чтобы у народа крыша от недотраха в тюрьме не ехала.
– Ладно, Матвей, не стесняйся. Ты нормальный парень, и все. – Вера поглядела на меня, потрогала мои подбородок и щеки. – Садись, побрею.
Вообще, бритье опасной бритвой, которое осуществляет обнаженная девушка, – это нечто фееричное. Великолепная грудь перед глазами, и тут же сверкающий проблеск лезвия. Охренеть. Но выбрила меня Вера чисто и быстро.
– Ну вот, красавчик. Хочешь, всего побрею? Будешь на модель похож, из рекламы какой-нибудь, – смеясь, предложила девушка. – Нет? Тогда помой мне спинку, пожалуйста. – И, протянув мочалку, повернулась ко мне спиной, перебросив мокрые волосы вперед, слегка прогнувшись и опершись руками на полок.
