Андрей Левицкий - Путь одиночки
— В дом. Врача, — распорядился Дон. На Астрахана он едва взглянул.
Представиться, что ли?
— Данила Тарасович Астрахан, — протянул руку Данила.
Кавказец кивнул, чуть помедлил, но руку пожал. Охранники тащили Владу в дом, хозяин наблюдал за ними с беспокойством.
— У нее воспаление легких, — сказал Данила. Если Дон не собирается их убивать, может, поделится с Владой биотином? Черт, ведь нечего предложить взамен.
— Сын?
— Извините? — опешил Данила.
— Сын профессора Астрахана?
Вообще Данила не терпел, когда ему напоминали о папочке или воспринимали исключительно как отпрыска Тараса Астрахана. Но тут имя отца могло сыграть на руку. Мало ли, может быть, Дон на досуге читает «Вестник МАС» и папашины статьи…
— Сын, — признался Данила, — единственный.
— Это хорошо… Девушка — кто?
— Боевой товарищ. — Данила все взвесил и решил не упираться, говорить откровенно. — Влада Кострова. Владислава, точнее.
— Фиделя дочь? — Правая бровь Дона изогнулась.
О как! Проняло пахана, надо же… Знает про Фиделя и, судя по реакции, хорошо знает. Данила кивнул в ответ, мысленно хмыкнув: «Блин, „золотая молодежь“: кто сын, кто дочь… Один Геша у нас личность самостоятельная, хоть и долбанутая».
— Дочь, значит, — повторил Дон и кивнул своим мыслям. — А ты — Момент, так? Проводник, значит…
— Проводник и охотник, — важно поправил Момент.
— Ну, хорошо, идемте в дом.
Данила, не задавая вопросов, пошел за хозяином. Из вольера у забора донеслось глухое недоброе рычание — кавказская овчарка. Здоровенный кобель скалил зубы, предупреждая: обидишь хозяина — сетку порву, горло тебе перегрызу, понял? «Понял, — всем видом продемонстрировал Данила. — Хотя хозяина твоего, милый песик, хрен обидишь, он сам кого хочешь обидит».
— Тихо, Тиран, — приказал Дон. — Тихо.
Кобель и не думал слушаться. По его разумению, он ничего такого не делал, только предупреждал. Не нравился гость Тирану, и мнение свое он имел полное право донести до окружающих. Кусать ведь не кусает, грызть не грызет…
— Своевольный, — то ли пожаловался, то ли похвастался Дон. — И умный, сам все знает.
Поднявшись на крыльцо, они не разуваясь прошли в гостиную. Здесь горел за прозрачным экраном камин, играла еле слышная музыка — что-то из классики. Оштукатуренные стены были украшены картинами в рамах. Наверное, не репродукции — подлинники. Сдержанность, умеренность, тонкий вкус…
— Присаживайтесь. — Дон указал на бежевый кожаный диван. — Будем говорить.
«На кой черт мне с тобой трепаться без толку, ближе к делу давай, — поморщился Данила. — Бесполезная трепотня, а за мной МАС охотится. И единственный мой свидетель, единственный, кто может доказать мою правоту, — без сознания, вот-вот помрет. И ее жалко, конечно, но и себя жалко тоже. Выберусь — больше Моменту ни одного серьезного дела не доверю, ничего ему больше не поручу! А сейчас лишь бы он молчал, придурок, не портил дело и дальше».
Геша, будто подслушавший мысли Данилы, молчал в тряпочку.
— Позвонил утром человек… — Дон говорил и расхаживал по комнате. — Работает в МАС, давно его знаю, многим обязан, но и он обязан мне… Так вот он сказал: «Если увидишь, Дон, дезертира и убийцу капитана Астрахана, сообщи нам, очень поможешь».
Ага! Вот и объяснение, почему сразу не убили. Почему пригласили в дом, разговоры теперь ведут… Может, уже патруль сюда едет? И ведь нет Дону дела до того, что МАС Данилу не арестовать хочет, что живой он Ротмистрову не нужен. Объясняй, не объясняй… Хотя если бы сюда уже ехал патруль — Дон бы не рассказывал про звонок.
— Я и подумал: уж не сын ли ты профессору? — продолжал хозяин. — Оказалось — сын. Как ты думаешь, Данила Тарасович, это что-то значит?
Понять бы, что ему нужно. Хотя, в общем, и понимать нечего: прямо сейчас Дон спрашивает, какую цену дезертир и убийца капитан Астрахан готов заплатить за свою жизнь. Но что ему предложить? Не почку же. И не голову отца.
— Вам виднее, — сказал Данила. — Видимо, значит.
— И я так думаю! — обрадовался Дон. — Передашь отцу мое искреннее восхищение его научным талантом? И визитку — обязательно!
И это всё?!
Хозяин протянул Даниле пластиковый прямоугольник, на котором был только номер телефона — ничего больше. Только визитка, неужели так просто?
— Мы с Тарасом Петровичем, думаю, найдем, чем друг друга заинтересовать. Мне на производстве нужна свежая научная мысль, Данила Тарасович.
Капитан, ошалевший от такого поворота дел, покрутил визитку в пальцах и сунул в карман. Ну-с, и что дальше?..
— До свидания, Данила Тарасович.
— Подождите, Дон. — Данила поднялся. — А что с Владой?
— А-а. — Дон улыбнулся, сверкнув зубами. — Дочку Фиделя я оставлю здесь. Пусть поправляется.
— Мне она нужна.
— Любовь? — поразился Дон. — Или выгода?
Да какая тут любовь! Единственный шанс не пойти под трибунал самому, а Ротмистрова туда отправить.
— Выгода. Влада мне очень нужна, Дон.
— Вот поправится девочка — и сама решит, нужна она тебе или к папе хочет. Захочет к папе — доставлю к папе, заодно с Фиделем поговорю, что и как, не желает ли он со мной дела вести, а не со старым партнером. Я с ним уже давно пытался установить контакт, да все не получалось, не лежала у Фиделя ко мне душа. Но теперь, надеюсь, ляжет.
Дьявольщина! Это полностью рушило все планы. При таком раскладе непонятно становилось, что делать дальше, как доказывать свою невиновность, куда вообще двигаться! Кулаки сжались сами собой, Астрахан шагнул к Дону и замер, скрипнув зубами. Обвел взглядом зал. Дом набит охранниками. Ссориться с Доном нельзя. Пересиливая себя, он проговорил:
— Что ж… Ладно, спасибо за гостеприимство.
Кавказец улыбнулся:
— Не за что. Момент, рад был увидеть тебя. Толковые проводники — на вес золота. Если что, обращайся ко мне, хорошую цену за «сувениры» даю. Мои люди доставят вас туда, откуда вы приехали.
* * *В сопровождении двух парней Дона Данила Астрахан вышел за ворота и остановился возле серебристой «тойоты». Вскоре показался Момент, скрипнул створками и, сутулясь, все время оборачиваясь, потрусил к машине.
— Ну чё, бро? — Он тряхнул дредами. — Что делать будем? Чуваки, покатили, что ли? — Не дожидаясь приглашения, Момент распахнул дверцу и плюхнулся на заднее сиденье, широко расставив длинные ноги.
Данила примостился рядом. Машина плавно тронулась. Что дальше? Единственный свидетель — у Дона, полиция, МАС и военные на ушах, стоит сунуться домой или к кому-то из знакомых — сразу же возьмут. Ротмистров — не самая влиятельная фигура в МАС, но у него в руках все нити, а до тех, кто выше, не достучаться. Если даже достучишься, то влиятельному, уважаемому Генриху Юрьевичу поверят скорее и максимум пожурят.
Если уж искать правды, то у ментов, они масовцев, которым перепал более жирный кусок, ненавидят. Чтобы осуществить этот план, надо найти в ментовке как минимум полковника, который с удовольствием прижал бы к ногтю Ротмистрова. Единственный человек в окружении Данилы, у кого есть выход на серьезных людей, — Тарас Астрахан. У папаши характер гнилой, можно быть уверенным, что он в курсе всех дрязг и не упускает возможности использовать человеческие слабости в своих интересах. Но как к нему пробраться? Наверняка его телефон на прослушке — это раз; а два — дезертира и террориста уже ждут возле папочкиного дома.
— Вот тут притормозите! — попросил Момент; водитель остановил «тойоту». — Спасибо, мы пошли.
Данила вылез из машины и осмотрелся: людей мало, две мамаши щелкают семечки, гопники хлещут пиво у магазина; в загаженной песочнице бабка выгуливает детишек лет, пяти-шести. Вроде никого подозрительного. Паранойя, однако…
— Гена, мне будет нужна твоя помощь, ты ж у нас не засвеченный, — сказал он.
Момент обернулся, вскинув светлые брови:
— Какое интересное у нас выходит приключалово, бро! Чё делать надо?
— Думать. Мы сейчас куда?
Геша сунул руки в карманы растянутых штанов и расхлябанной походкой устремился во дворы, Данила зашагал следом.
— Мы, бро, на хазу, еще одну. У меня их… несколько, в Химках — любимая. Так в какую сторону, говоришь, думать?
— Мой отец — сволочь, но большой человек. Как-то надо с ним встретиться. Он в МАС работает. Я к нему пойти не могу, сам понимаешь. — Данила замер возле фонарного столба, где красовалось объявление о розыске с его физиономией. — Видишь: особо опасный преступник.
— Научно-технический, блин, прогресс! Как лепили бумагу на столбы, так и лепят. — Момент не удержался и потянул за кончик листа — оторвалась половина, разделив лицо Данилы на две части. — Давай я схожу к папаше твоему, типа пиццу притарабаню, а сам ему шепну, чтоб подходил туда-то и туда-то, ты там будешь ждать. В туалете или еще где.
