Алексей Колентьев - Туман войны
— Пусть принесут кресло, разговор обещает быть долгим.
— Но, великий царь, — Стефаний сам не заметил, как заговорил шепотом, — Оракул…
— Ничего, — раздался громкий скрипучий голос из-под сводов зала, — пусть Бессмертный царь сидит, если ему так хочется, я не в обиде, как бы сильно он ни желал унизить меня.
Митридат не успел и пальцем пошевелить, как морпех, стоявший за его правым плечом, вскинул автомат и тот коротко стрекотнул, выпустив короткую очередь, выбившую мраморную крошку в полу перед постаментом бака. Жрецы, коих в зале было пятеро, кинулись к выходу, но Стефаний остановил их окриком и, сдерживая ярость, обратился к Митридату:
— Царь, не забывайся в присутствии старейших, Оракул несет…
— Я почти равен вашему консервированному умертвию по годам, жрец. Кто бы он ни был при жизни, я никогда не позволю заспиртованным трупам обращаться ко мне прежде, чем я о чем-либо сам их спрошу. Распорядись принести кресло, пока я не огорчился окончательно. Мы оба знаем, что последствия могут быть плачевны.
Маска не давала увидеть выражение лица Стефания, но по его дрожащим рукам и порывистой походке было понятно, что старый священник взбешен. Однако, смирившись, он подал знак, и вскоре резное кресло было принесено и поставлено напротив бака, где в молочной мути скрывался Оракул. После неудачного начала разговора он затаился, не произнося больше ни слова. Испугалось существо в баке или нет, определить было невозможно: тишину нарушало только легкое шуршание вентиляторов, нагнетавших свежий воздух в помещение.
Неожиданно послышался чмокающий звук, и в зал стремительно вошел плотный, невысокого роста человек средних лет с поредевшей шевелюрой неопределенного пегого цвета. Казалось, он просто катится по полу, словно гонимый ветром лист, по странному стечению обстоятельств летящий строго по прямой линии невысоко над землей. Одет человек был в серую, тонкой шерсти тогу и темно-серый же костюм, выгодно скрывающий полноту пришельца. Человек шустро докатился до кресла, в которое уже опустился Митридат, но, как будто спохватившись и суетливо хлопнув себя пухлой пятерней по широкому покатому лбу, откатился назад, бухнулся на колени в положенных десяти метрах от Бессмертного и произнес:
— Бессмертный владыка Эвксина, прости мне мою дерзость. Ведь твои корабли быстрейшие на Элисиуме, а я лишь управитель небольшого и бедного города. Прости, величайший, тысячу раз прости!..
Без сомнения, это был автарх Феоктист, чья манера поведения была широко известна, как, впрочем, и причуды Митридата. Происходя из бедной семьи письмоводителя курии иностранных дел Александрии, Феоктист еще в юности познал все тяготы и лишения карьеры чиновника. Благодаря своему холодному расчетливому уму безродный чинуша вознесся к вершинам власти. Показная скромность и дружелюбие не снискали автарху ни популярности, ни дружбы среди ему подобных. Богачи не принимали Феоктиста всерьез и немного побаивались его осведомленности в разного рода делах и делишках, о которых лукавый александриец имел весьма обширные сведения. Всем были известны коварство и воистину безграничное самообладание александрийского правителя. Вот и на этот раз он прибыл без свиты, подчеркнуто пренебрегая мерами предосторожности. Но лишь Митридат знал, что специалисты «Януса» взломали охранную систему храмового комплекса и сейчас пытаются глушить рабочие частоты эскорта эвксинцев, чтобы исключить риск удара с воздуха, буде Бессмертный пожелает поджарить дерзкого александрийца, захватив его в плен.
— Перестань паясничать, Феоктист, и прикажи своим ищейкам оставить мои линии связи в покое. Пожелай я видеть тебя хорошо прожаренным куском свинины, мне стоит только отдать приказ, и тебя не спасут ни твой ум, ни тем более переменчивая Фортуна. Говори, что хотел предложить, и пусть этот кадавр вынырнет из своего чана, раз уж взялся быть свидетелем нашего разговора.
Александрийский автарх, даже не изменившись в лице, вынул из внутреннего кармана пиджака инкрустированную золотом «табулу» и что-то тихо забормотал в пространство. Мгновением позже Митридат получил от своего начальника эскорта подтверждение, что атака взломщиков на коммуникационную сеть прекратилась. Нарочито суетливо спрятав коммуникатор в карман, Феоктист выпрямился, повинуясь разрешающему жесту Митридата, встал с колен и тем же вкрадчивым тоном проговорил:
— Светлейший владыка Эвксина, я от лица Совета олигархов и Олимпийской курии прошу о заключении союза между нашими государствами. Император Ра не оставляет нам выбора, армии Конфедерации не устоят в случае, если начнется война. Альвиевые залежи на севере истощены, Аргос отзовет своих наемников, как только прекратятся платежи. Константин не станет посылать воинов на бесплатную смерть. Все мы в лице твоего скромного слуги, — тут Феоктист, изображая искреннее отчаяние, словно хороший актер, приложил пухлые ладошки к груди, — уповаем только на мощь твоих армий. Останови Флоксиса, сотри с лица планеты его кровожадные варварские полчища. Ведь мы, по сути, не так уж и отличаемся друг от друга: эллин не должен отказывать другому эллину, когда тому грозят гибель и безвременье. Все делают ошибки, великий царь. Так не дай же нам упустить возможность их исправить. Демос по всей Конфедерации алчет твоего прощения, протяни нам руку помощи, Бессмертный Митридат!
Властитель Эвксина неопределенно пожал широкими плечами и нахмурился, намереваясь что-то сказать, но его опередил резкий шепот, исходивший, казалось, изо всех концов зала:
— Бессмертный, — в голосе Оракула не слышалось страха, словно говоривший бредил, торопясь облечь в слова переполнявшее его знание, — твоя хитрость не знает границ, но все закончится плачевно и бесславно, как только ты убьешь человека с тусклыми глазами, не пожелавшего встать на колени. Трон твой падет, царство скроют морские волны…
Голос утих, все, словно очнувшись от наваждения, стали переглядываться, лишь эвксинский правитель не шелохнулся, только перекинул ногу на ногу, а затем, словно ничего не произошло, обратился к Феоктисту совершенно будничным тоном:
— Этот кадавр несет чушь, мне надоело слушать его бредни. — И царь демонстративно поднял к потолку указательный палец правой руки. — Это научит вас ценить мое время.
Мгновением позже Стефаний вздрогнул от вибрирующего в кармане пиджака коммуникатора, одновременно и Феоктист вынул свою дорогую «табулу». Жрец и олигарх не сговариваясь повернулись в сторону Митридата. Тот невозмутимо продолжил:
— Два десятка ракет с плазменными боеголовками нашли цели в пределах ваших владений. Пока это пустоши, где нет ничего, кроме песка, моря и скал, но ваши системы обороны не смогли перехватить мои новейшие ракеты. Вода испарилась, а песок и камни расплавились. А ведь военные специалисты Аргоса наверняка уверяли вас, что их «Гидра» сможет перехватить любую воздушную цель, даже свободно планирующие бомбы. Но теперь вы задумаетесь: а стоит ли, заключив со мной сделку, пытаться потом обмануть доверчивого эвксинского Царя? Учите придворный протокол Эвксина, и останетесь в выгоде, господа. Теперь, даже в случае, если ваш кадавр произнесет еще одно лишнее слово и уважаемые жрецы не вразумят его заткнуться, следующие цели будут выбраны ближе к населенным районам. Я знаю, на простых людей вам наплевать, поэтому могу обещать, что пострадают те, кто вам дорог. Теперь к делу, — Митридат поднялся с кресла и приблизился к застывшим от ужаса людям. — Договор меня полностью устраивает, вы получите помощь, о которой просите. Взамен я получаю доступ ко всем библиохранилищам храмового комплекса и аналогичным архивам полисов Конфедерации. Место в совете будет весьма кстати, а божественного поклонения мне не надо. Ваши граждане боятся меня, вы тоже видели достаточно для того, чтобы воздержаться от двойной игры. Можете прекращать выплаты аргосцам, я отброшу войска этого щенка за Родопы уже через две недели после того, как наш договор ратифицирует Совет олигархов. Таковы мои условия.
На лицах жрецов ничего прочесть было невозможно, но Бессмертный буквально ощущал волну облегчения, исходившую от застывших в коленопреклоненных позах людей. Они уже мысленно прикидывали, что из хранимых данных можно припрятать, а что лучше оставить нетронутым. Феоктист же был потрясен не столько демонстрацией мощи эвксинского тирана, сколько той легкостью, с которой этот казавшийся до последнего мгновения глуповатым самодуром Митридат вычислил все меры предосторожности, с таким тщанием подготовленные лучшими александрийскими специалистами по инфильтрации. Подспудно в голову хитроумного мастера шпионажа закралась мысль, что даже нынешняя встреча была спровоцирована этим древним существом, помнящим еще монстров, порожденных Переделом. Мотнув головой, прогоняя вредные мысли, александриец низко склонился перед Митридатом и, пятясь, удалился вон из зала. Царь Эвксина медленно подошел к баку, в котором скрывался Оракул, и, положив правую ладонь на толстую поверхность стекла, начал что-то шептать. Молочно-белая жидкость вдруг потускнела и преобразилась в прозрачную, отливающую изумрудом морскую воду. По крайней мере, так показалось изумленным жрецам. Морпехи же оставались невозмутимыми, недаром их учили не удивляться при возникновении опасности, а лишь адекватно на нее реагировать. В данный момент по внутренней связи пришел приказ: «Ожидать дальнейших распоряжений».
