Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

Наконец-то он понял, что значили слова Мо Жаня об «умножении богатства».

К тому моменту, когда на седьмой день путешествия они все-таки добрались до горной цепи Паньлун, большинство заклинателей были совершенно измотаны, а глава Ма стал намного богаче.

— Дракона отличает гордый нрав, надеюсь, государи проявят уважение.

Приподнявшись в седле, Сюэ Чжэнъюн вслух прочитал слова, начертанные на огромном камне-столбе у подножия горной гряды Паньлун. Повернувшись, он спросил у Наньгун Сы:

— Молодой господин Наньгун, что это значит?

— Это значит, что по всем горным тропам нужно будет идти пешком, — ответил Наньгун Сы, — кроме того, до тех пор пока не откроется магический барьер горы Цзяо, нельзя произносить непристойности. Того, кто нарушит это правило, постигнет заслуженная кара.

Раз уж Наньгун Сы предупредил об этом, главы немедленно передали его сообщение своим адептам. Способ передачи в каждой духовной школе был свой: глава Дворца Тасюэ, например, достала из-за пояса яшмовую флейту и два раза подула в нее, глава Сюаньцзин использовал серебряный колокольчик, Цзян Си даже пальцем не шевельнул, оставив эту работу Хуа Биньаню. Тот взмахнул рукавом и из него вдруг пошел черный дым, который при более детальном рассмотрении оказался множеством мелких насекомых. Зависнув возле уха каждого ученика, эти букашки доносили до них всю информацию.

Сюэ Мэна затошнило от омерзения:

— Однако, великий мастер Ханьлинь — настоящий извращенец. Неужто у него по всему телу эти мерзкие жуки? — вдруг что-то вспомнив, он повернулся к Ши Мэю. — Кстати, во время своего обучения на Острове Линьлин ты ведь не пересекался с Хуа Биньанем? Если когда-нибудь решишь поразить меня, не стоит показывать эти фокусы с жуками, лучше просто закажи мне выпивку.

Ши Мэй, развернувшись к нему всем корпусом, со смехом сказал:

— …Молодой господин действительно слишком переживает.

К этому времени Пик Сышэн тоже приступил к оповещению своих учеников, и если другие школы, воспользовавшись случаем, блеснули своими магическими техниками, то Сюэ Чжэнъюн использовал простейшее заклинание по усилению голоса, чтобы проорать на всю округу:

— После того, как въедем в ущелье — никакого мата и брани! Кто не может себя контролировать, заткните рот заклинанием безмолвия! Все слышали?!

Эхо от его зычного голоса пронеслось над горами, сотрясая деревья, останавливая облака, бесконечно закручиваясь и возвращаясь: «Все слышали? ...слышали! шали!.. ли!..»

Толпа заклинателей: — …

Автору есть что сказать:

«Сюэ Мэн правда натурал?»

Мэй Ханьсюэ: — У меня с Сюэ Мэном отношений нет.

Цзян Си: — Я и Сюэ Мэн? Это невозможно!

Мо Жань: — Я и Сюэ Мэн? Мерзость какая!

Чу Ваньнин: — У меня с Сюэ Мэном нет будущего.

Ши Мэй: — Я с Сюэ Мэном? И кто из нас актив?

Наньгун Сы: — Для меня Сюэ Мэн недостаточно красив.

Сюэ Мэн: — …Парни, вы вообще думаете о моих чувствах?!

Визуализация от переводчика:

豆孤灯 dòu gūdēng доугуден «бобовый одинокий светильник» — плошка с соевым жиром и фитилем.

Глава 211. Учитель поднимается на гору Цзяо

Оставив лошадей, они начали восхождение, и первые сутки прошли практически без происшествий, но вечером второго дня, когда, остановившись для привала, люди отдыхали и медитировали, произошел несчастный случай.

Посреди ночи один из заклинателей отошел в лес помочиться. В процессе он почувствовал, как зудит его бедро и, опустив голову, обнаружил гигантского ядовитого комара, который, пристроившись у него между ног, с воодушевлением пил кровь. Одним шлепком прибив тварь, парень по привычке пробормотал:

— Блядь какая, смеешь кусать уважаемого меня!

Как только замолкло эхо его слов, из-за деревьев послышался странный шум. Испуганный заклинатель сразу же вспомнил предостережение Наньгун Сы перед восхождением на гору и, даже не натянув штаны, в ужасе бросился бежать, не разбирая дороги, громко выкрикивая:

— Спасите! Учитель! На помощь!

Этот заклинатель из Палаты Цзяндун был одним из личных учеников Хуан Сяоюэ, сопровождавших его в походе. Его громкий истеричный вопль, подобно каменной глыбе, упавшей в спокойные воды бездонного омута, вмиг поднял людскую волну и взбудоражил всю округу. Спокойно отдыхающие в тишине люди повскакивали со своих мест и теперь в изумлении наблюдали, как ученик Палаты Цзяндун со спущенными штанами в ужасе бежит из леса прямо к ним.

Сверкая голой задницей и размахивая хуем, он рыдал и орал, пытаясь убежать от несчетного множества мелких черных змей, часть из которых уже обвила его ноги.

Хуан Сяоюэ испуганно воскликнул:

— Мой ученик?

— Не ходите туда! — предостерег его Наньгун Сы.

Как бы быстро он ни бежал, на воющего в голос незадачливого ученика с каждой секундой забиралось все больше змей. В конце концов, он споткнулся и растянулся на земле, истошно вопя:

— Учитель! Учитель, спасите меня!

Хуан Сяоюэ хотел было броситься ему на помощь, но тут вмешался Наньгун Сы:

— Эти змеи — волоски с усов и бороды водяного дракона. Убьете одну — она тут же превратится в двух, чем больше уничтожите, тем больше породите и тем сильнее будет их жажда мести. Если уважаемый даос не боится бросить вызов духу дракона, то, конечно, вы можете вмешаться и вступить в бой.

Услышав это, Хуан Сяоюэ струсил и отступил, продекламировав для очистки совести:

— Общее благо важнее личных интересов[211.1].

После этого он совершенно бесстрастно наблюдал, как на глазах у множества людей похожая на прилив волна из змей накрыла его ученика. Страдая от невыносимой боли, он корчился под накрывшим его копошащимся покрывалом из змей, превратившись в низкий черный холмик. Буквально на глазах этот холмик сдулся, и когда черный прилив схлынул, на месте человека, кроме лужи крови, не осталось ничего... ни единой косточки…

После этого происшествия люди предпочитали помалкивать, чтобы не сболтнуть лишнего.

Длинный язык до добра не доведет. Теперь эта истина стала очевидна для всех.

Во избежание проблем Сюэ Чжэнъюн наложил заклинание безмолвия не только на себя, но и на Сюэ Мэна. Просто так уж вышло, что в повседневной жизни отец и сын были склонны выражаться очень свободно, откровенно и цветисто, а теперь сказанное шепотом крепкое словцо, вроде «сукин сын», в один миг могло превратить этих достойных мужей в обед для тысячи змей.

Так, соблюдая предельную осторожность в словах и поступках, на третьи сутки, глубокой ночью, люди пересекли горную гряду Паньлун и подошли к