Раб и меч - Сэм Альфсен
– Входите.
В покои вошёл Син. Он смотрел в сторону. Его состояние оставляло желать лучшего, но он и не думал ложиться и отдыхать. Его грудь тяжело вздымалась, его лицо, руки были украшены витиеватыми рисунками.
– Чего изволите? – усмехаясь, спросил Нуска и сделал шаг вперёд. Он и сам с дороги ещё не отдыхал, не принимал ванну. Однако, видимо, Сина не беспокоило то, что другим нужен отдых.
– Моя мать.
– А? – не понял Нуска.
– Проведай мою мать. Я хочу, чтобы ты осмотрел её.
Нуска в удивлении распахнул глаза.
«Он хочет, чтобы я осмотрел не его, а мать? Что ж…»
Нуска растрепал волосы, вздохнул и кивнул:
– Хорошо. Проводите меня.
Син коротко кивнул и тут же вышел. С момента встречи на Авваросе им так и не довелось встретиться взглядами.
«Наше прошлое – в прошлом. Теперь мы эрд и лекарь. Этого достаточно. Если нужна помощь другим людям, то я никогда не откажу. Да и его мать… рабыня из Сонии».
С этой мыслью Нуска вошёл в одну из комнат. Все шторы были задёрнуты, не горела ни одна свеча.
Лекарь сразу почувствовал присутствие одной тёмной сурии, но её дэ не была так уж сильна. Мягкое и лёгкое дуновение её дэ лишь слегка пощекотало нос и тут же испарилось.
– Сара.
– Д-да?
– Выйди.
Син распорядился, и служанка покинула покои госпожи. Они остались втроём: Син, его мать и Нуска.
Женщина с чёрной вуалью на голове сидела на стуле посреди комнаты. В темноте было невозможно разглядеть её черты.
– Кто здесь?..
Нуска сглотнул и перевёл взгляд на Сина, но тот не спешил с ответом. А затем медленно, словно подбирая слова, сказал:
– Это… Син Рирьярд, матушка.
Женщина встрепенулась и выпрямилась. Её плечи нарисовали ровную линию, её лицо поднялось к потолку. И Нуске в полутьме удалось разглядеть два молочно-белых глаза.
– Мой сын. Подойди же.
Син всё ещё был слаб. Его поступь была тяжела, а Нуска слышал каждый шаг эрда. Деревянные полы скрипели, пока он, не заботясь о приличиях, не преклонил колени.
Сначала Нуска удивился, но затем вспомнил.
«В Рире ведь всем заправляют женщины. Даже если Син – эрд, он должен пасть на колени перед собственной матерью, ведь она подарила ему жизнь. Такова философия риров».
Мать и сын встретились. И Син, несмотря на своё состояние, стоял на коленях и целовал руку своей матери. А та говорила:
– Мой сынок. Дорогой сын, надеюсь, ты вырос добродетельным человеком. До меня доносились разные слухи. И что ты вырезал лесное племя и Хавану, и что ты спас свой народ во время Бессонной войны. Скажи же мне, что из этого правда? Неужели ты пошёл по стопам Ранмома, своего отца, и уничтожаешь целые поселения в целях наживы?
Плечи эрда дрогнули. Его дэ всколыхнула воздух, а будоражащий сознание ветерок прошёлся по комнате. Мурашки бежали по рукам и ногам присутствующих, но почему-то все делали вид, что всё в порядке.
Нуска стоял в дверях. Он не знал, как реагировать на воссоединение сына и матери. Мать Сина не казалась плохим человеком, но эти ее слова…
– Я верю, что мой сын не мог совершить таких ошибок. Я верю, что ты был праведным и справедливым правителем. Так ведь и было, Син? Скажи мне, прошу тебя, я хочу знать.
Женщина коснулась лица Сина тощими и жилистыми руками. Она медленно подняла его лицо выше, заставив смотреть в свои слепые глаза.
Син аккуратно перехватил руки матери, сжал их и поднёс к губам, целуя. Он тихо говорил:
– Матушка, я был праведным правителем. Не слушайте слухи. Я делал для народа всё, что было в моих силах. Вам не нужно стыдиться родства со мной.
Нуска усмехнулся. Он хотел даже что-то сказать, опровергнуть эту ложь, но, когда он поднял взгляд… он увидел слёзы на лице Сина. Сейчас эрд врал не для того, чтобы сохранить своё доброе имя, а потому… что не хотел причинять боль своей матери.
Покачав головой, Нуска сглотнул и прикусил язык. Он не мог расстроить эту престарелую женщину – даже с такого расстояния он чувствовал, что в ней осталось слишком мало жизненных сил. Её муж был жесток, он купил себе рабыню и заставил её рожать своих детей. Он уничтожал непокорных и избавился даже от собственного сына. Если эта женщина узнает, что и её сын когда-то вырезал целые народы… она не выдержит этого.
– Син, мой сынок… Я знала, что все они врут, – её мягкий скрипучий голос звенел в ушах и запечатлялся в сердце. – Я счастлива, что ты вёл праведную жизнь. Я так счастлива, что ты мой сын. Теперь я могу умереть, не чувствуя мук совести. Теперь я могу не стыдиться того, что родила тебя. Ведь мать в ответе за прегрешения собственного ребёнка.
Нуска в который раз вздрогнул. Разве эти слова… не жестоки?
Син отчего-то молчал. Лекарь сощурился и увидел, что эрд… давится слезами, а потому молчит. Он выглядел не лучше самой забитой собаки в трущобах Скидана. Но, проглотив слёзы, он с улыбкой выдохнул:
– Матушка, позвольте лекарю осмотреть вас. Я не хочу, чтобы вы так рано покинули этот мир.
Мать Сина только качала головой. Эрд отошёл в сторону и подозвал Нуску рукой, отступая в сторону.
Нуска проворчал что-то под нос, но подошёл ближе, берясь руками за руки этой женщины.
– Здравствуйте, я Нуска, лекарь Скидана. Недавно я сам вернулся из Сонии. Расскажите, как вам там жилось, пока я буду вас осматривать.
Нуска принялся за дело. В первую очередь он ощупывал голову больной и изучал повреждение её глаз, а она тем временем скрипуче заговорила:
– Ох, ты тоже бывал в Сонии?.. Эта страна прекрасна, но её обычаи… Я ни разу не бывала ни на одном празднике. Даже в самую жаркую погоду я надевала самые закрытые одежды. Мой отец решал, с кем я должна провести всю свою жизнь. Меня продали главному сурии тьмы Скидана, чтобы я рожала ему детей и обновляла их кровь, но… я всегда хотела быть птицей.
Нуска непонимающе хмыкнул и принялся щупать плечи и грудную клетку женщины.
– Я хотела быть свободной, лекарь. Я не могу объяснить вам этого. Но с самого момента своего рождения и по сей день я чувствую удушье. Будто чьи-то ладони на моём горле. Будто бы жизнь, прожитая мной, так бессмысленна и пуста, что лучше бы я никогда не рождалась.
Нуска встретился со слепым взглядом женщины. Она вроде смотрела сквозь него, но… мурашки вновь коснулись кожи, а волосы на голове зашевелились.
– Скажите
