Владыка Пустоты 2 - Михаил Беляев
Я неделями выживал в лесу в одиночку. Взбирался по скалам без страховки, хоть и трясся от боязни высоты. Жрал червей и пил дождевую воду, лез под пули и ползал по горло грязи. Бросался с ножом на волков и грелся в туше забитого оленя зимой, чтобы выжить и выполнить задачу. Да чёрт возьми, спецназовцев готовили мягче, чем нас!
И все мои старания воздались. Через день после своего восемнадцатилетия я прошёл последний экзамен на вступление в боевой отряд. Но уже тем же вечером, грязный и измотанный, обожжённый и растерзанный рядами колючей проволоки, с синяками и разбитым лицом после драки против пятерых взрослых мужиков, но так и не сломленный, я забрал свой главный приз.
Подловил её в коридоре после церемонии, прижал к стене и пылко поцеловал — так, что все парни училища захлебнулись бы слюнями от зависти.
Конечно, она оценила жест по достоинству и сразу же врезала мне по морде. Да так, что удары на экзамене показались комариными укусами. А потом, стряхнув с кулака мою кровь, она уперла ладошку в бок и весело заявила мне в лицо.
— Не спеши, кадет! Будь настойчивым и упорным. Как это у вас говорится… язык до Киева доведет, верно?
Как показало дальнейшее, ему пришлось побывать и в более пикантных местах. Впрочем, жаловаться на такой вояж она не стала.
Так и прошли последние годы моей жизни в суворовском. Днём она гоняла меня до изнеможения, сколачивая из лучших студентов настоящий боевой отряд. А ночью учила меня другой науке, и я был прилежным учеником. Знал ли об этом кто-то или нет, нам было плевать.
Вместе мы переживали потери и праздновали победы, прикрывали друг другу спину и убивали альва-монстров. Мы жили на острие, на грани фола, готовые погибнуть каждый день — и оттого брали от жизни всё.
Но это не могло продолжаться вечно.
Мы оба знали, что с моим выпуском наши запретные отношения должны закончиться, и как могли, оттягивали этот день.
— Аями, — сморгнув видения прошлого, я привычно коснулся её щеки. — Теперь мы оба — свободные люди. Больше никто не помешает нам. Давай продолжим…
— Нет, — она мягко сбросила мою руку и отстранилась. — Я всё сказала ещё на твоём выпуске, Ярослав. Ты сильно изменился за эти полгода, я вижу это. Мой мужчина…
Она кашлянула, сбиваясь.
— Мой ученик стал настоящим лидером. Главой рода, как и должен был стать. Я сказала тогда и повторю сейчас — мы должны идти своими путями. У нас обоих теперь другая жизнь, понимаешь? Как бы нам ни хотелось вернуть прошлое, нужно идти дальше. Ты вырос, пока шёл по этому пути без меня. Я горжусь тобой, но хочу, чтобы и ты мной гордился. Теперь — мой черёд. Так будет лучше для нас обоих.
Ну да, слово в слово — то же самое. «чтобы вырасти, дальше ты должен идти без меня»… Как же я ненавидел её тогда за это.
За воротами посигналили. Ну точно, Пожарский же сказал, меня ждут.
— Знаешь, мне до сих пор тебя не хватает, — бросил я напоследок.
— Мне тебя тоже, — прошептала она в ответ.
* * *
Первым делом водитель — сурового вида женщина в черном костюме, — остановилась у Главного Управления Опричнины в центре столицы. Заехала в неприметные ворота, где нас встретили четверо бойцов.
— Забирай, княжич, свою собственность.
Я вышел — и мне навстречу под усиленной охраной вывели Лиливайсс. На голове — устройство, блокирующее зрение, на руках- удерживающие колодки, помигивающие огоньками альва-поля. И опрятное нежно-зелёное платьице на теле, как апофеоз творящегося безумия.
— До поступления других распоряжений, передаём в твое ведение, — старший охранник вручил мне чёрный портфель и кивнул на машину.
— Весёленькую одежду тебе выдали, — фыркнул я и взял кодекс под руку. Мы сели обратно и уже через пять минут мчались по шоссе в мой новый дом. В моих новых владениях.
— Класс, — бросил я опричнице. — Даже интересно посмотреть, что за земли мне подарил Император.
Та бросила на меня презрительный взгляд. Зуб даю, видит очередного сынка-мажора, прожигающего родительское наследство.
— Ваша светлость, — с отвращением произнесла она. — Господин Пожарский велел передать, чтоб вы никому не разглашали детали прошедшей недавно операции.
— Само собой.
— И личность вашего кодекса, разумеется, должна оставаться тайной. Ни простым людям, ни знати не должно быть известно о том, кто она такая. И пока она будет жить с вами, вам надлежит озаботиться, чтобы никто не узнал её истинной сути.
— О, и как же великий князь Пожарский предлагает её представить? Помощницей? Кузиной издалека?
— Да как угодно, — фыркнула та. — Документы — в портфеле. Остальное придумайте сами.
Я открыл переданный мне портфель. Там лежал гримуар в рассохшемся черном переплёте, несколько документов и имперский паспорт. Я развернул новенький, ещё пахнущий типографией и канцелярскими чернилами паспорт, хрустнул свеженькими страничками, и прочитал.
— Лилия Вайсс, 19 лет, — я не сдержал смешка. — Вы серьёзно?
— А похоже, что с тобой шутят? — грубо бросила опричница. — Твой кодекс и так доставила нам много хлопот. В твоих же интересах вести себя тихо. А, и ещё кое-что.
Она достала небольшое устройство и нажала кнопку. Маска, закрывавшая глаза Лили, издала веселый писк и сверкнула зеленым огоньком. Крепления с шипением разошлись — и я осторожно снял её с глаз девушки. То же самое произошло и с колодками на руках.
— До поступления новых приказов, вы продолжаете свою обычную жизнь. Учитесь, тратьте деньги, шастайте с друзьями по клубам, или как там ещё прожигают жизнь подобные вам, — опричница пожала плечами. — Но помните, ваша светлость. Мы всегда рядом и наблюдаем за вами.
— Вот так, — я снял устройства и убрал их в сторону. Лили устало повела плечами и, размяв затекшие кисти, улыбнулась мне. Я протянул ей паспорт.
— Ну что, Лилия Вайсс, готова начать свою новую жизнь?
— Конечно, дорогой троюродный братец, — она тряхнула роскошными волосами. — Позаботься обо мне как следует.
Всю оставшуюся дорогу мы обговаривали новую личность Лили и прочие детали, чтобы всё казалось убедительным.
К моменту, когда машина подъехала к роскошной даже по меркам дворян, бывшей вилле Балашова, у нас был готов план.
Машина плавно зарулила в широкие ворота с роскошными коваными створками, бесшумно проехала по асфальтовой дорожке и остановилась на просторной парковке у входа в особняк.
Трёхэтажная махина была раза в полтора просторнее нашего старого дома. Причудливые башенки, широкие балконы и отделка натуральным деревом… Балашов явно не жалел денег на всю эту
