Стройотряд - Юрий Симоненко
Он остановил байк на Т-образном перекрёстке, и решил осмотреться, повернул руль вправо, чуть проехал, чтобы посветить вдоль дороги, потом стал разворачиваться, чтобы посветить влево и тут в глаза ему ударил яркий свет. Источник света был где-то совсем рядом, и он двигался, – двигался прямо к нему!
Прежде чем накрутить ручку газа, Тарас сделал главное – протянул руку к пульту на бомбе, откинул защитную поликарбонатовую крышку и нажал кнопку «ввод», затем вслух чётко произнёс команду: «к бою!» Иски́н отреагировал моментально: в вены Тараса через катетеры хлынула ударная доза коктейля из Метапервитина, Икс-Бетапродина и высокоочищенного кокаина, а дыхательная смесь обогатилась кислородом и опиоидами вперемешку с ЛСД и несколькими производными на основе метилендиоксиметамфетамина. Усталость моментально пропала, тело налилось силой и лёгкостью; рука Тараса перехватила правую ручку руля и плавно провернула её до упора. Колёса синхронно загребли грунт, и мотоцикл рванул вперёд, через обочину и по бездорожью, к месту, что светилось в углу экрана ярким жёлтым светом.
Он не стал включать фару, решив, что до рассвета, который должен был начаться вот-вот, с минуты на минуту, – горизонт сзади справа уже заметно синел, – инфракрасный фонарь и камера станут его преимуществом. Однако вспыхнувшие позади на дороге мощные фары сначала одного, а потом и второго мотоциклов, точно высветили его в кромешной темноте. Через секунду чуть поодаль на северо-востоке мелькнула третья фара и стала быстро приближаться. Тогда Тарас включил свою и погнал байк напрямки к электростанции русских.
Преследуемый тремя мотоциклистами, он не проехал и сотни метров. Одновременно сразу несколько пуль пробили его спину, и воздух в скафандре стал моментально горьким. Тарас почувствовал эти удары, но не боль, – анальгетики её отключили. Но отключить законы физики препараты не могли, и потому Тараса вышибло из седла, как если бы по спине ему ударили несколько раз увесистой кувалдой. Он полетел в сторону через руль, кувыркаясь, а байк проехал вперёд с десяток метров и завалился набок, колёса его перестали вращаться. Тарас же тем временем быстро вскочил, не чувствуя боли, хотя из рваных дыр в его скафандре шёл пар, – это кровь его испарялась в разреженную атмосферу. Молниеносным движением он отщёлкнул на груди застёжки-фастексы и схватил винтовку, целя повыше ближней из трёх приближающихся фар, но выстрелить не успел…
…Длинная очередь откуда-то из темноты ударила Тараса в грудь. Одна из пуль пробила его сердце, а ещё одна пуля – последняя – попала ему точно в голову, в лоб, чуть повыше левой брови, и вынесла затылок. Приятной эвтаназии не получилось, хотя и страданий перед смертью Тарас не испытывал. Он умер быстро.
***
Первым американца заметил сам Лёха, – увидел движущийся на фоне синего горизонта силуэт, и посветил в его сторону фарой мотоцикла…
Поскольку район, где должен был появиться незваный гость, мертвецам был точно известен, они попросту рассредоточились вдоль МКАДа, оставаясь в зоне прямой радиовидимости «рабочих» гарнитур друг друга, – это значительно облегчало и ускоряло коммуникацию. Периодически они освещали округу фонарями и фарами мотоциклов, сообщая обо всех своих действиях в общий эфир. Американец, следивший за дорогой посредством передаваемой на экран картинки с инфракрасной камеры, запросто мог бы увидеть, пусть не лучи света, их не видно, но сами эти фонари, или пятна света от них на земле, если бы не был целиком и полностью сосредоточен на экране и управлении мотоциклом. Бессонная ночь и дорога вымотали его, а заданный скафандру режим не предполагал постоянного использования бодрящих препаратов.
…Едва заметив чужака на незнакомом мотоцикле, Лёха тотчас рявкнул в микрофон: «Пиндосня здесь! Всем следить за моей фарой! Погнали!», и накрутил гашетку, срывая мотоцикл с места и подсвечивая погнавшего вперёд американца как зайца в поле.
Дальше была недолгая погоня, все участники которой чётко выполняли Лёхины приказы.
Как только дистанция между американцем и мертвецами сократилась достаточно, Лёха приказал отцу Никифору и Тахиру ссадить Каца и Палыча, и чтобы те сразу же открывали огонь по подсвеченной цели. Сам же он погнал прямо на врага. Это в него, в Лёху, выброшенный из седла американец целился перед тем, как меткий выстрел Палыча вышиб ему мозги.
Лёха первым подъехал к убитому. Достал карманный фонарик, посветил на подёргивающееся в издырявленном пулями скафандре тело, на лежавшую рядом в пыли американскую винтовку. Ничего особо опасного на вид при оперативно упокоенном американце он не заметил, – только уже виденные элементы внешнего обвеса скафандра; никаких сумок со взрывчаткой, никаких бомб и переносных ракетных комплексов. Проехал немного вперёд, к лежавшему на боку массивному байку с раздувшимися как у жеребой кобылы боками. А вот там…
…А там Лёха быстро всё понял. Американский мотоцикл был, по сути, придатком к приличных размеров бочонку, в верхней части которого под прозрачной крышкой светилось табло с цифрами. И цифры эти на глазах убывали, показывая, очевидно, время: «00:07:57», потом: «56», через секунду: «55», и так далее…
– Твою же ж ма-ать!.. – протянул Лёха.
Он соскочил со своего мотоцикла, ухватил за руль американский, быстро уселся в кресло. Фара горела, органы управления массивной двухколёсной машиной особой оригинальностью не отличались. Чуть крутнул ручку газа, и колёса заскребли песок и гравий.
Глянул на табло на бочке: «00:07:47»
– Всё, мужики, бывайте! – зло сказал он и…
…Вылетел в сторону из седла. А на его место тут же лихо запрыгнул отец Никифор.
– Молодой ещё, – сказал незлобиво мёртвый монах. – Тебе ещё жить да жить…
Осматривая сначала американца, а потом и его байк, Лёха не заметил, как другие мертвецы оказались рядом и стали наблюдать за ним из-за спины. Когда же он решился на отчаянный поступок, бывший ближе всех к нему мёртвый монах решил иначе…
– Мир вам, братья, – сказал отец Никифор и, сложив персты особым образом, как священник божий, перекрестил сначала товарищей, а после – лежащий позади город. Быстро взглянул на табло: до конца отсчёта оставалось ровно семь минут. – Берегите друг друга! И постройте этот город! – сказал он и накрутил газ.
Байк круто развернулся и, набирая скорость, помчал на восток, обратно к Ржавым холмам, из-за которых в этот самый момент появился бело-голубой диск солнца, окрасивший пространство позади холмов в лазурь.
Вскочивший на ноги Лёха стоял и, щурясь, смотрел в след уносившемуся вдаль мёртвому монаху. Смотрели и стоявшие рядом мертвецы: молчаливый и строгий Тахир, хронически солидный и важный Кац, медведеподобный увалень Палыч.
