Шериф - Евгений Астахов
Процесс занимает несколько минут, и в результате на земле остаётся лежать мечник без единого повреждения, зато в рваной куртке. Он дышит мерно и глубоко. Возвращается румянец вместо смертельной белизны.
— Фууух, — я откидываюсь назад и вытираю лицо тыльной стороной ладони.
Ракета, как чувствующий, что нас было нельзя беспокоить до этого момента, приваливается ко мне всей тушкой и закидывает голову на плечо. Механически я начинаю чесать его и лезу в карман за сигаретами.
— Прошли по краю, — шелестит Накомис, оттирая перепачканные в крови руки.
— Да, — отзываюсь я, втягивая в себя дым. — Нам невероятно повезло. Твоя помощь, Ракеты… Если бы мы действовали чуть менее слажено, все бы здесь и остались.
— По крайней мере, — вздыхает девушка, — мы сможем теперь спасти этих людей.
— По крайней мере, — хмыкаю я, — мы завалили, мать его, Квазара. А значит, у тех ушлёпков, которые выбрали Самеди, осталось на одного Кваза меньше. А кроме того, нам досталась куча трофеев.
— Иногда я смотрю на тебя и думаю: “В текущих обстоятельствах он вполне сойдёт за настоящего героя”, — отвлечённо тянет Нако.
— Н-да? — я ухмыляюсь.
— А иногда ты ведёшь себя, как порядочный мудак, — полицейская переводит на меня усталый взгляд.
— Ну извини, других героев у меня для тебя нету. Наверное, их всех сожрали твари в первые минуты всего этого дерьма.
Вытащив из кольца Трансивер, я отбиваю сообщение Ваалису:
“Кваз уничтожен. Пришли транспорт. Надо забрать гражданских”.
Индианка ничего не отвечает и оглядывается. Оглядываюсь и я. Из домов начинают выходить испуганные амиши. Семьями и небольшими группками они вылезают из своих норок, чтобы посмотреть, чем закончилась Битва В Лесной Глухомани. Уверен, о ней сложат не одну героическую балладу. Надеюсь, историю приукрасят и с Квазом я буду драться в одиночку.
К нам подходит Исайя в сопровождении более старой и седой версии себя. Явно отца.
— Всё закончилось? — спрашивает лазутчик.
— Как видишь, — безмятежно отвечаю я.
— Господь всемогущий, сколько крови на ваших руках, — крестится старик.
— Учитывая ту пару, прибитую гвоздями к одному из домов, меня это устраивает.
— По-твоему зло в ответ на зло — это достойный размен? — поджимает губы старейшина.
— Даже чисто математически, количество зла уменьшилось. Разве нет? И потом, вот вас притесняли, но появились мы и выдали всем сёстрам по серьгам. Почти библейский сюжетец. Ангелы отмщения или типа того.
— Не кощунствуй.
— А ты не лечи меня, старик. Мой товарищ чуть не помер сейчас за вас. И что-то никто из вас задницу не вытащил на улицу, чтобы вмешаться и хотя бы пару выстрелов сделать по этому вертлявому ублюдку.
Я киваю в сторону ушастого покойника.
Отец Исайи опускает глаза.
— Мы люди мирные…
— Но с винтовками управляться умеете.
— Вера запрещает нам причинять зло другим.
— Но не запрещает садиться на чужую шею. Удобно.
— Мой сын рассказал о вашей договорённости. Я вижу всё больше, что мы не уживёмся в одном поселении. Слишком разные взгляды, слишком разные убеждения.
В раздражении я тру переносицу.
— Да включи ты мозги, старпёр. Самеди решил сделать вас своей собственностью. Мы завалили эту группу, придёт другая. Пока вы живёте здесь без защиты, ваша деревня лакомый кусок для любого ублюдка без тормозов.
— Вера — наш щит. Господь защитит нас! — собеседник крестится, и его примеру следуют другие.
Я вздыхаю и тушу окурок о землю.
— Давай я расскажу тебе анекдот. Почти притчу. Всё, как вы любите. Случилось однажды наводнение в деревне. Все люди спасались, как могли. Только священник был спокоен: «Я верую в Господа. Он убережёт меня».
Накомис смотрит на меня, склонив голову.
— Вода продолжала прибывать. К церкви подплыла лодка, и люди, сидящие в ней, обратились к тому пастору: «Здесь есть ещё одно безопасное место, поехали с нами, иначе утонешь». Священник ответил: «Нет, я верую в Господа, он спасёт меня». И продолжил стоять уже по пояс в воде.
Нахожу в толпе подростка Мэтта и его мать с подбитым глазом.
— Тут подплыла другая лодка, и ему снова предложили выбираться. Но он твёрдо стоял на своём: «Я верую в Господа, он спасёт меня!». Вода уже достигла крыши, на которую забрался священник. Наконец, проплыла третья лодка, но чудак отказался и на этот раз.
Исайя слушает меня с искренним интересом. Его отец явно хочет перебить и с трудом сдерживается.
— В результате, пастор, разумеется, утонул. И, встретив на небесах Бога, спросил его: «Я так верил в тебя, Господи! Почему же ты не спас меня?» А Бог ему ответил: «Идиот, я тебе трираза лодку посылал!»
Смеха почему-то не слышно, хотя я считаю себя неплохим рассказчиком.
— Смекаешь, старик? Вам уже послали лодку. Она вот-вот отчалит, и вы всё потонете. Все те женщины, которым повезло избежать липких ручонок этих скотов, завтра будут проклинать тебя. Все те дети, которым повезло не потерять своих родителей, завтра будут проклинать твоё упрямство.
Губы старика дрожат, и он изо всех сил стискивает снятую шляпу.
Тишину нарушает пиликанье Трансивера.
“Немедленно уходите оттуда! Они знают о смерти Квазара. Реакция последует незамедлительно. Слышишь, уходите!”
— Время вышло, старейшина, — вскакивая на ноги, бросаю я. — Нако, мы уходим.
— Что случилось? — подобравшись, спрашивает она.
— Противник выслал по наши души новые силы.
— Но…
— Знаю, но мы не в том состоянии, чтобы сейчас дать им бой.
По толпе амишей бежит ропот.
— Вы бросаете нас? — нервно вздыхает отец Исайи.
— Мы же такие разные, не можем ужиться вместе и вообще погрязли в грехе? — с сарказмом бросаю я, подрываясь к телу убитого Кваза.
— Мы согласны! — торопливо отвечает он.
Слова старика сбивают меня с толку, и, лишь дотронувшись до переливающегося синевой жетона Джиендро, я понимаю, что не проверил ни что внутри, ни какова вероятность отторжения. Холод сковывает нутро, в глаза будто ввинчиваются иглы, и я сгибаюсь в поясе, зажав лицо. Ладони, как и весь мир, окрашивает багрянцем. Рычу, пытаясь справиться с болью.
Наконец, неприятные ощущения проходят, и я пытаюсь проморгаться, считывая алый текст.
Получено 93 222 единицы арканы.
Получена способность “Глаза хищника”.
Глаза хищника
