Эдгар Берроуз - Пираты Венеры
— Похоже, вы потратили много усилий, придумав столь изощренный способ уничтожения врагов, — заметил я.
— Комната с семью дверями предназначена в первую очередь не для уничтожения людей, — разуверил меня Сов. — Она используется как средство убеждения не верящих в торизм, и прямо-таки удивительно, насколько действенна комната, — добавил он со смехом.
— Могу представить, — ответил я. — А теперь, когда вы любезно познакомили меня с худшим, будет ли мне разрешено удовлетворить голод и жажду перед тем, как умереть?
— В последние часы жизни ты можешь делать со всем, находящимся в комнате, что захочешь. Но заранее предупреждаю: из семи блюд на столе одно отравлено. И прежде чем ты удовлетворишь жажду, тебе наверняка будет интересно знать, что из семи изысканных напитков, налитых в сосуды, шесть отравлены. А теперь, убийца, мы покидаем тебя. Последний раз ты глядишь на людей.
— Я с удовольствием встречу смерть, — ответил я, — если в жизни мне не осталось ничего более приятного, чем глядеть на вас.
Один за другим они покинули комнату через дверь жизни. Я внимательно глядел на эту дверь, чтобы хорошенько ее запомнить, а затем тусклый свет погас, и комната погрузилась во тьму.
Я быстро пересек помещение по прямой линии к тому самому месту, где находилась дверь. Улыбнулся про себя — какие же они простаки, коль скоро вообразили, что я немедленно потеряю ориентировку только из-за того, что погас свет. Надо надеяться, они не лгали, тогда я выйду из комнаты почти так же быстро, как они, и потребую обещанную мне жизнь.
С вытянутыми руками приблизился к двери. Неизвестно почему, но слегка кружилась голова. Было трудно сохранять равновесие. Пальцы прикоснулись к движущейся поверхности. Это стена скользила под пальцами влево. Я почувствовал, как поверхность двери проскользнула под ними, появилась и другая, потом еще одна. Все ясно — пол, на котором я стоял, крутился! Дверь, ведущая к жизни, потеряна!
Глава 2
ЗАБЛУДИЛИСЬ
На мгновение я впал в отчаяние и застыл на месте. Внезапно свет зажегся, и стало видно, как стена и двери медленно перемещаются передо мной. Какая из дверей вела к жизни?
Как-то сразу я ощутил страшную усталость и почти полную безнадежность. Меня преследовали муки голода и жажды. Подошел к столу в центре комнаты. Различные вина, молоко и вода, налитые в семь кувшинов, дразнили. Один из семи был безопасный и мог быстро утолить мучившую меня жажду, уже ставшую пыткой. Вдыхая запах, я попытался исследовать содержимое каждого кувшина. Здесь было два кувшина с водой, содержимое одного показалось мне мутным: я решил, что в другом жидкость была неотравленной.
Я поднял кувшин. Запекшееся горло умоляло об одном маленьком глоточке. Поднес кувшин к губам, но тут вновь нахлынули сомнения. Пока оставался хоть ничтожный шанс выжить, нельзя рисковать, и потому кувшин остался на столе.
Оглядев комнату, увидел в тени стул и койку у стены. Поскольку я не мог ни есть, ни пить, то по крайней мере стоило отдохнуть и, может быть поспать. Моим тюремщикам придется подождать осуществления своих ожиданий — так долго, как только возможно. Размышляя, я осторожно приблизился к койке.
Свет в комнате был очень слабый, но все же когда я был уже готов броситься на койку, мне удалось заметить, что кровать утыкана острыми, как иглы, металлическими шипами. Мечты о спокойном сне рассеялись. Ощупав стул, я понял, что и он оснащен колючками.
Как откровенно тористы проявили свою дьявольскую сущность в замысле этой комнаты и ее обстановки! В ней не оказалось ничего, что можно использовать без опасности, кроме, пожалуй, пола. Я так устал, что растянулся на нем во весь рост. На мгновение он показался роскошным ложем. Правда, неудобство моей постели становилось все более ощутимым — пол дьявольски твердый. И все же усталость взяла свое — я задремал, когда почувствовал, как что-то прикоснулось к спине — холодное и липкое.
Сразу поняв, что это какой-нибудь новый дьявольский вид пытки, вскочил на ноги. По полу извивались, подползали ко мне змеи всех размеров, и у многих был довольно устрашающий вид — змеи с саблевидными клыками, змеи с рогами, змеи с ушами, змеи голубые, красные, зеленые, белые и пурпурные. Они выползали из дыр внизу и вытягивали отвратительные головы во все стороны, словно искали меня.
Итак, даже пол, который я считал своей последней надеждой, предал меня. Осталось вспрыгнуть на стол посреди отравленной еды и напитков и там опуститься на одно колено, наблюдая, как отвратительные пресмыкающиеся извиваются внизу.
Внезапно пища начала искушать меня, но не потому, что я был голоден. В ней таилось спасение от безнадежности и ужаса моего положения. Есть ли шансы остаться в живых? Тюремщики знали, когда привели меня сюда, что отсюда нет выхода. Какой напрасной и дурацкой была бы надежда в таких обстоятельствах!
Я думал о Дуаре. Что с ней? Даже если бы мне каким-нибудь чудом удалось спастись отсюда, можно ли надеяться когда-нибудь снова увидеть ее? Невозможно даже предположить, в каком направлении лежала Вепайя, страна ее народа, страна, куда ее несомненно вез Камлот в этот момент.
После захвата в плен я лелеял надежду, что Камлот высадит с «Софала» вооруженный отряд, чтобы спасти меня. Но я давно уже оставил ее, понимая, что прежде всего он будет заботиться о Дуаре, дочери короля, и никакие соображения не удержат его от немедленного возвращения в Вепайю.
Пока я размышлял таким образом и следил за змеями, до моих ушей долетел звук, который можно было принять за крик женщины. Я немного подивился, какие еще ужасы царят в страшном городе. Как бы то ни было, я не мог помешать этому и потому не обратил на крик внимания. К тому же неожиданно змеи стали активнее.
Самая большая из них, толстое, отвратительное создание двадцати футов длиной, подняла голову на уровень стола и уставилась на меня своими немигающими глазами. Мне казалось, что я прямо-таки читаю реакцию тупого мозга гада на присутствие добычи.
Змея положила голову на крышку стола, а затем, медленно извиваясь всем телом, заскользила ко мне.
Я лихорадочно окинул комнату взглядом, пытаясь найти какой-нибудь путь к спасению. Напрасно. Лишь семь дверей, теперь неподвижных, — пол перестал вращаться вскоре после того, как свет вновь зажегся, — давали какую-то призрачную надежду. За одной из семи одинаковых дверей лежала жизнь, за остальными шестью — смерть. На полу, между дверями и мной, извивались змеи. Правда, пол был покрыт ими неравномерно. Кое-где виднелись свободные места, по которым можно было быстро пробежать, не встретив более одного пресмыкающегося. Но даже одна-единственная, будь она ядовитой, оказалась бы такой же опасной, как и все остальные, вместе взятые. Мне не давало покоя сознание того, что я ничего не знаю ни об одном из собранных здесь гадов.
Огромная голова змеи, которая заползла на стол, медленно приближалась ко мне; большая же часть ее тела извивалась по полу, волнообразно перемещаясь вслед за головой. А я не имел никакого представления о том, как она нападает. Чего надо ожидать: ударит ядовитыми клыками, или раздавит меня в сжимающихся кольцах, или попросту заглотнет широко раскрытой пастью? В детстве я видел, как змеи заглатывали лягушек и птиц. В любом случае перспектива была не из приятных. Двери манили снова. Может быть, если повезет, принять свою смерть от судьбы?
Отвратительная голова все ближе и ближе придвигалась, я отпрянул прочь, готовясь добежать до той двери, на пути к которой было меньше змей. Быстро оглядев комнату, увидел относительно свободный путь, ведущий к двери прямо за утыканными шипами койкой и стулом. У меня был один шанс из семи и отсутствовал какой-либо способ отличить одну дверь от другой. За любой дверью могла ждать жизнь или смерть. Но по крайней мере сохранялся шанс! Оставаться там, где я был, и стать добычей отвратительного гада не сулило никакого шанса вообще.
В моей жизни всегда оказывалось больше счастливых «красных» номеров, чем обычно приходится на долю человека, и сейчас будто что-то подсказывало, что судьба ведет к той единственной двери, за которой лежат жизнь и свобода. Вот почему с чувством почти гарантированного успеха я спрыгнул со стола, прочь от раскрытой пасти огромной змеи, и бросился к выбранной двери.
И все же я не забыл здравого совета: «На Бога надейся, а сам не плошай!». В данном случае я мог бы перефразировать старую поговорку так: «На судьбу надейся, но сохраняй путь к отступлению!»
Меня предупреждали, что двери открываются наружу из круглой комнаты. Если я выскочу в одну из них, она захлопнется и не позволит вернуться. Что делать?
Раздумья заняли не больше нескольких секунд. Быстро пересек комнату, уклонившись от встреч с одной или двумя змеями, оказавшимися на пути. Вокруг раздавались шипение и свист. Змеи, извиваясь, ползли вперед, чтобы догнать меня или отрезать путь.
