Игорь Алгранов - Никогда не играй в пятнашки
— Милый, помоги мне!
Шура, снова улыбнулся, смотря на неё, и бодро направился в её сторону. На ходу он мельком взглянул сквозь огромное стекло витрины на темнеющую центральную площадь Ромова. Хотя это и длилось доли секунды, ему показалось, что он заметил там, за окном, какое-то неясное, очень быстрое движение чего-то (кого-то?) на вид совершенно бесплотного и прозрачного. Шура резко остановился и посмотрел туда ещё раз. Но как он ни всматривался, за окном были только неподвижные густеющие сумерки.
Он ухватил тележку жены и с силой потащил её на этаж выше, часто поглядывая на окна.
— Какой ты сильный, мой славный друг, — шутливо сказала Лена. Шура, смущенный видением, только рассеянно улыбнулся ей. Затащив тележку наверх, он сказал:
— Я пойду в оружейный отдел. Позови детей и устраивайтесь здесь, в спальном, поудобнее.
— А зачем нам оружие? Здесь что, опасно?
— С ним будет спокойнее, дорогая. Мы ведь теперь сами по себе.
— Хорошо, милый, — Лена повернулась к холлу и громко крикнула: — Витя! Оля! Давайте-ка, быстро идите сюда! Пора ужинать и спать.
— Сейчас, мам! Идём! — раздались едва слышимые детские голоса из далёкого отдела игрушек.
Найдя отдел с оружием, Шура обнаружил, что здесь, как, впрочем, и во многих других секциях марка, кто-то уже успел покопаться и взять самое лучшее. Но кое-что всё же ещё осталось. Шура прошёлся мимо разорённых витрин, высматривая что-нибудь подходящее. Не слишком искушённый, Никитин всё же не считал себя последним профаном, будучи воспитан на лучших интерактивных боевиках последних лет. Вспоминая, как лихо управлялись с оружием герои фильмов, сколько раз он помогал им расправляться со злодеями в вариациях сюжета, Шура решил, что ничем не хуже их. Из множества ножей, ружей, пистолетов и россыпи боеприпасов он выбрал себе большой «Настоящий десантный клинок» производства фирмы «Спецназ», в чехле с ремнями для крепления на бедро, помповое ружьё «Мичиган-16» с режимами ручной и автоматической стрельбы и перезарядки, электронным спуском, магазином на двадцать шесть патронов и безумным ценником на бирке. В довершение картины Шура взял с полки пояс с патронташем и набил сумку патронами с маркировкой «шок. крупн.». Так будет надёжнее, — подумал он.
Шура развесил всё это добро на себе и почувствовал себя гораздо увереннее. С вызовом посмотрев в чёрный проём окна, он с немалой решимостью в голосе сказал темноте:
— Мы ещё посмотрим, кто к…
И нервно сглотнул. Сквозь толстое стекло бескрайнего окна второго этажа на него смотрели два нечеловеческих глаза, завораживающе мерцающих багровым в красноватом свете аварийного освещения марка. Практически невидимое вытянутое тело рептилии (существо явно походило на странную большую ящерицу) переливалось в том же свете слабыми радужными блестками. Прилепившись прозрачными пятипалыми лапами к стеклу, этот огромный геккон неподвижно висел и внимательно, словно оценивающе, разглядывал Шуру.
Мужчина захотел вскрикнуть, но в горле от страха мгновенно пересохло, и получился только сдавленный хрип. Вспомнив про оружие, Шура с усилием отвел взгляд от окна и непослушными пальцами попытался зарядить ружьё, но несколько бесконечно долгих секунд не мог сообразить, как открыть магазин. Когда, наконец, у него получилось запихнуть туда три патрона, он передёрнул цевьё и резко направил ствол на окно. Но там снова была одна пустая ночная чернота.
И тут со стороны отдела игрушек раздался пронзительный детский крик. Кричали дети, одновременно и невообразимо громко. Никитин с воем ужаса кинулся на звуки, и пока он бежал, сознание, с ощущением беззвучно лопающихся сосудов в мозгу, как при инсульте, продавила пудовая мысль — случилось непоправимое, самое страшное, чудовищное, невмещаемое…
— Витя! Оленька!! Лена, скорее ко мне! Боже, пожалуйста…
Внезапно крики смолкли, разом, словно захлебнувшись в каком-то вязком и густом киселе. Отдел игрушек был недалеко, и Шура, почти не касаясь пола, влетел туда и увидел страшную картину. Дети, его дети лежали на полу в лужах мерзкого розового месива, да, да, того самого удушающего киселя, что прервал их крики! Глаза их были выпучены, тела скручены в страшных судорогах. Они умирали. Его дети — радость и смысл его жизни. Никитин с разбега упал на колени и склонился над дочкой. Он попытался дотронуться до неё, но тут же с воплем отдернул руку — слизь била парализующим током. Рука занемела и очень сильно заболела. Эта боль отчасти привела его в чувство.
— Па… — только и смогла произнести девочка и затихла. И тут же перестал хрипеть сын, корчившийся в трёх шагах от сестрёнки. Никитин зарыдал от бессилия и ужаса, бросив ружьё на пол и схватив себя за волосы.
Неожиданно позади раздались странные звуки, похожие на чье-то быстрое-быстрое шлепанье огромными мокрыми босыми ступнями по гладкому полу этажа. Никитин, опомнившись, в приступе ярости убитого горем отца схватил оружие с пола и резко развернулся. Как раз вовремя — через весь коридор, от громадного отдела с вывеской «Посуда», на него неслась гигантскими прыжками на задних лапах та самая, а может быть, совсем другая рептилия, но столь же страшная, быстрая и едва различимая в своей чудовищной мимикрии. Глаза её сверкали багровым в отблесках невесть как зажегшегося фонарика на ружейном стволе. Никитин, без единой мысли в голове, на одних лишь инстинктах, требующих сохранения жизни, громко закричал и нажал на спусковой крючок. Тварь прыгнула одновременно с выстрелом. Никитин не был смотрящим, иначе он бы знал, что нужно как можно скорее уходить с линии движения пятнашки. Но ему повезло. Заряд редкой и дорогой энерго-дроби, применяемой для эффективного поражения площадной цели на коротких дистанциях и для обездвиживания очень крупных животных, остановил в воздухе и разнес в клочья сгусток протоплазмы, летевший в его сторону. Ошметки розовой слизи забрызгали пол на огромной площади, почти достав до подошв рухнувшего на пол орущего Никитина, оглушённого выстрелом, парализованного страхом, но все ещё движимого отчаянием и злостью. Трясущимися руками он достал из кармана горсть прохладных на ощупь патронов и быстро принялся запихивать их магазин дробовика. Набив его под завязку, Никитин передёрнул цевьё, судорожно вздохнул и огляделся, вспоминая куда пошла жена. Дымящаяся гильза звонко ударилась об пол и ускакала куда-то в темноту.
— Лена!.. — сипло позвал он.
И почти сразу, в другом конце здания он услышал разрывающий связки крик жены. Никитин вскочил на непослушные деревянные ноги и, трясясь, не имея больше сил на эмоции, пошатываясь, побежал на крик последнего близкого ему существа на этой планете. Он уже осознал, понял, ощутил, что не успеет, что он всё потерял, и что это было бесконечно глупо — не внять предупреждениям властей или того, что от них оставалось в городе, решить, что ты умнее других и можешь теперь сам решать, что разумно, а что нет. Что это война, может быть, самая страшная в истории человечества. И вот она коснулась его своим жгучим склизким пальцем, в одночасье убила его семью…
Лена лежала в мерзкой розоватой луже между двух огромных кроватей, красиво убранных дорогим бельем. Она так любила приятные на ощупь роскошные ткани из натуральных волокон. Но семейный бюджет не позволял им таких вещей. А ей так хотелось пожить с комфортом, не давясь в бесконечных узких и душных местах, сопровождавших всю их формованную жизнь в городских многоуровневых лабиринтах.
Никитин опустился на колени перед неподвижной женой. Кажется, она даже не дышала, только тело совершало рефлекторные движения. Он уже понял, что странный кисель опасен, парализует и убивает, как убил он его малюток. Его самого мутило. Страдая от бессилия, Шура снова заплакал.
— Леночка… Лена, — только и смог он выдавить из себя, глядя на бьющуюся в мелких конвульсиях жену. Спустя минуту она затихла, и Шура взвыл по-собачьи, осознав, что она умерла. Он обхватил голову липкими руками, пачкая волосы и лицо, и сидел так, раскачиваясь из стороны в сторону. В голове было звеняще пусто, и ему хотелось только одного — скорее умереть.
Он не знал, сколько просидел так, вокруг было тихо, и почему-то ни одна прозрачная тварь больше не появилась, хотя Никитин был уверен, что их в здании было несколько, а может быть даже и много. Внезапно его, казалось, мёртвая жена шевельнулась. От неожиданности Шура вскрикнул и посмотрел на неё. Лена была жива! Вне себя от радости, Никитин подался вперёд. Тело её вдруг резко выгнулось, словно она хотела сделать «мостик», потом обмякло. Лена застонала и села, обводя мебельный зал невидящими глазами с красными от лопнувших сосудов белками. Кожа лица её приобрела какой-то землисто-серый цвет.
— Лена… Как ты?… — только и смог выдавить Никитин.
Жена не отвечала. Неуклюже попытавшись встать, она вдруг завалилась на правый бок и недовольно замычала. Никитин тяжело вздохнул и тут ощутил необычный и крайне неприятный запах, который (Шура в ужасе повел носом) шёл от его жены!
