Антон Орлов - Желтые небеса
После того, как лес кончился, дорога уперлась в массивные бревенчатые ворота. Стражники в островерхих шлемах, украшенных пучками перьев, потребовали платы за проезд, Мартин расплатился конфискованными у разбойников деньгами. Дальше начиналась цивилизованная, по валвэнийским понятиям, территория: возделанные поля и пастбища, вдоль дороги через каждые пятнадцать-двадцать километров попадались селения, окруженные кирпичными стенами. Чужих туда не пускали, зато в стенах были оконца (при необходимости они закрывались изнутри решетками), возле которых сидели торговцы. Скорее всего, те не постоянно здесь дежурили, а занимали свои места, когда дозорный сообщал о приближении путников. Продавали шипучее пиво, теплый свежий хлеб, соленые коренья, копченое мясо. Мартин, Сотимара и Эш перекусили на лужайке возде длинного дощатого сарая для путешественников. Молоденький подчеркнуто суровый стражник предупредил, что, если они хотят переночевать в сарае, надо заплатить. Распахнутая дверь ветхого сооружения поскрипывала на ветру. От недавно побеленной кирпичной стены резко пахло известкой. Полный торговец с отвислыми щеками наблюдал за ними, ссутулившись возле оконца: он взял с них залог за посуду и теперь надеялся, что возвращать его не придется.
– Вы не в курсе, какое у них социальное устройство? – спросил Мартин у своих спутников.
Сотимара покачал головой. Эш ответил:
– Этого никто не знает. Очень замкнутый народ, из контактов с посторонними признают только драку и куплю-продажу. Профессор Кошани предполагал, что каждое селение принадлежит отдельному клану, что-то вроде родовой общины, но это непроверенная гипотеза. Они не выдают никакой информации о себе… и не только о себе – о чем угодно. Крайняя степень некоммуникабельности.
Мартин с долей удивления отметил, что Вениамин иногда способен рассуждать как ученый, а не как болтливый невротик. Отрадно видеть, что у него бывают моменты просветления… Они вернули кружки и плетеное блюдо из-под мяса, обманув ожидания торговца. Пора ехать дальше. Мартин с усмешкой поглядел на высокую стену, пока еще яркую, будто новенькая, на белеющие у горизонта, за полями и лугами, стены соседних селений. По прошлому разу он знал, как они выглядят сверху: нехитрые лабиринты одноэтажных кирпичных построек с двускатными крышами, в центре – двухэтажная постройка, на каждый поселок только одна. Ничего таинственного. Он тогда без проблем заснял их с воздуха. А побывать внутри так и не удалось: не пустили, даже синтетические драгоценности не помогли. Забраться же в какое-нибудь селение непрошеным гостем Мартин не рискнул из-за свирепых сторожевых собак – их тут держали специально для гостей.
Вновь сев за руль, он принялся насвистывать сквозь зубы. Сотимара дремал, Эш ушел в салон. Все идет неплохо… Пока неплохо. Завтра придется свернуть на бездорожье: большая караванная дорога шла через Келму на Савашейские княжества, огибая малонаселенный Цибен. Если Мадина Милаус хотела, чтобы ее оставили в покое, то местечко она выбрала подходящее.
Глава 11
…В зеркальце он видел обрамленную паутиной трещин дырочку в заднем стекле, а также повисший на хвосте черный автомобиль с блестящим хромированным оскалом. Вот же влип… Обычно он за кем-нибудь гонялся, это в порядке вещей, но теперь он сам оказался в роли преследуемого! И район, как назло, малознакомый. Невысокие обшарпанные дома, балконы с матерчатыми навесами. Длинная улица словно вымерла: когда из-за поворота вылетели, визжа тормозами, две машины, все прохожие очень оперативно поисчезали, кто за угол, кто в магазин, кто под арку ближайшего дома. Хочешь жить – успевай прятаться.
В городе шла война. Необъявленная война между преступными кланами. Обстановка тут и раньше была не сахар: коррупция, наркомания, грабежи, разгул насилия. Выйдешь на улицу после захода солнца – в лучшем случае очнешься в больнице. Все это считалось нормой, поскольку иной жизни город не знал. Однако то, что началось примерно с полгода назад, не лезло ни в какие рамки. Главари кланов словно взбесились: сначала с невероятной жестокостью истребили независимые мелкие шайки и уличные банды, потом сцепились между собой. Кто начал первый, неизвестно. Священники толковали о конце света, ученые – о повышенной активности солнца, влияющей на психику. А война не прекращалась.
Он тоже участвовал в этой войне. На стороне закона. У него была репутация прожженного циника, которого интересуют только деньги, но в глубине души он был человеком по-своему щепетильным. Ему не нравилось, когда людей грабят, насилуют, ни за что убивают, и менять свою точку зрения он не собирался, сколько бы за это ни заплатили. Получив лицензию частного детектива, он начал карьеру «охотника за головами», арестовывая на заказ особо опасных преступников. В том числе тех, которые по общему согласию считались неуловимыми. Но сейчас его самого накрыли. Кому-то очень не хочется, чтобы он продолжал свою деятельность…
Поворот. Автомобиль резко вильнул, ему удалось восстановить контроль и не врезаться в ажурную металлическую башню посреди улицы. На некотором расстоянии высилась вторая такая же, третья, четвертая… Они цепочкой уходили к заслоненному постройками горизонту, черные на фоне блекло-желтого неба. Их соединяла тускло блестевшая на солнце полоска, к ней прилип неподвижный поезд – четыре темно-зеленых вагончика. Впереди, возле поднятой над крышами двухэтажек открытой платформы, повис еще один. Ток на линии вырубили. А он с опозданием заметил, что автомобиль не так послушен, как раньше. Видимо, прострелили колесо. Если бы хоть немного оторваться от них, он бы затормозил и достал пистолет… Но теперь уже не оторвешься.
Новый толчок. Второе колесо… Он ударился грудью о руль. Чудом избежав столкновения с трансформаторной будкой, машина остановилась – находясь в полубессознательном состоянии, он успел надавить на педаль тормоза. Ничего не соображая, хватая ртом воздух, он смотрел, как из невесть откуда взявшегося синего автомобиля выскочили вооруженные люди, почти в упор расстреляли тех, кто сидел в черном, и умчались. Война. Выходит, его преследователей тоже кто-то преследовал… А ему опять повезло: бандиты из синей машины не обратили на него внимания.
Он с идиотски-счастливой улыбкой выпрямился, попытался распахнуть дверцу – и тут навалилась боль. До этой секунды он ничего не чувствовал, хотя удар был неслабый, хорошо еще, если кость не треснула…
Открыв глаза, Мартин шепотом выругался. Грудь адски болела. Сев на откидной койке, он расстегнул комбинезон, закатал футболку, но, как и следовало ожидать, ничего не обнаружил.
Ему опять приснился то же самый город под желтым небом. И во сне он был тем же человеком, что и в прошлый раз! А какая поразительная достоверность ощущений… Все это было бы занятно, если б не чертова боль.
Бронекар стоял посреди бескрайней равнины. Землю сплошным ковром покрывали стебли ползучих растений – толстые, жесткие, невероятным образом переплетенные между собой; кое-где одиноко торчали побуревшие шершавые листья и усики. Цибен. В ярко-голубом небе пылало оранжевое солнце.
Зафиксировав дверь умывальной – закутка размером со стенной шкаф – в открытом положении, Мартин умылся и почистил зубы, старательно экономя воду. Замкнутый цикл без компьютера не задействовать, а до ближайших водоемов, если верить карте, еще ехать и ехать… Стукнула дверь одной из кают, появился Сотимара. В полумраке коридора он выглядел бледным, как привидение.
– Паад, меня снова посетил магический сон. Заболоченные джунгли, меня укусило за ногу животное с длинной зубастой мордой. Нога теперь болит, трудно ходить…
Он прихрамывал, морщась при каждом шаге. Мартин боком протиснулся в коридор (проектировщики бронекара учли все на свете, кроме его габаритов) и прижался к стене, пропуская Сотимару к умывальной.
– У меня аналогичная чертовщина, только с другим сюжетом. Два раза – это уже закономерность.
– Валвэнийская магия, – вздохнул фаяниец.
– Излучение, действующее на мозг. Если б мои приборы не сдохли, я бы сказал, в чем дело.
Наскоро позавтракав, они двинулись вперед. Ландшафт не менялся. Бронекар медленно полз по неровной, опутанной перекрученными стеблями почве. Мартин был не в лучшем настроении: во-первых, с ностальгией вспоминал о магнитной подушке, во-вторых, его замучила боль. На руке нет никакого пореза и грудь он не ушибал – но поди объясни это собственному телу! Нервы продолжали генерировать ложные сигналы.
Чтобы отвлечься, он начал размышлять о том, по какой причине небо могло бы иметь желтый цвет. И вдруг возник ответ: мегаполис был окружен кольцом заводов, в ту пору из-за промышленных выбросов над ним постоянно висел желтый смог. Когда ветер его разгонял, небо приобретало нормальный голубой цвет, но это случалось нечасто. Обычно ранней весной или поздней осенью.
