Максим Бояринов - Год ворона, книга первая
— Девоцки. Карош! — прищелкнул китаец языком.
Константин взял буклет. На первой странице был изображен фасад трехэтажного здания с неизменными гирляндами бумажных фонариков и драконами. На входе улыбающаяся хозяйка, холеная китаянка-матрона в национальной одежде. Ниже адрес и телефон на китайском, английском и русском. Под разворотом несколько цветных фотографий. Полутемные массажные кабинеты. Удобные спальни с соблазнительными кроватями. Бассейн и танцующие девушки в почти незаметных купальниках. Короче, реклама публичного дома.
Обычное дело, подумал Константин. Новое заведение через таксистов набирает себе клиентуру.
— Сколько? — спросил он бомбилу.
Тот, не оборачиваясь, показал три растопыренных пальца. Триста юаней. Немного для места такого класса. Если, конечно, буклет не врет, и таксист не крутит. Нет уж, лаоваев здесь нет…
— Сколько тебе? — если не уточнить сумму комиссионных, она по прибытию может «приятно» удивить.
Пять пальцев, пятьдесят юаней сверх оплаты проезда. Итого триста пятьдесят. Что же, неплохой вариант, даже если не за ночь, а за пару часов. Константин кивнул и водитель крутанул баранку, перестраиваясь в левый ряд.
Они миновали большой массив девятиэтажек, неотличимых на вид от советских общежитий, даже кульки и сумки вывешены за окна, и углубились в улицы победнее. Стало понятно откуда низкие цены — уж больно непрестижный район. О безопасности Васильев особо не беспокоился. Плотность населения здесь такая, что у любого разбоя всегда найдется не меньше сотни свидетелей, а хозяева развлекательных заведений трясутся за репутацию почище, чем монашки за свою девственность.
Бордель выглядел точно так же, как и на фото. Невысокое здание, национальный антураж и даже матрона у входа. Видать, бомбила сюда и звонил незадолго до приезда, вот и встречают, как космонавта. Даже слуга, лысый и маленький, подскочил, чтобы дверь открыть.
Таксист открыл багажник и что-то сказал слуге. Тот с готовностью подхватил и поволок вслед за Константином покупки. На входе матрона всучила теплый стаканчик с премерзкой водкой. Константин расправился с халявой одним глотком.
Внутри все как обычно: длинный коридор, несколько комнат с распахнутыми дверями — свободные койко-места на выбор. Привередничать Васильев не стал, зашел в первую. Вещи разложил, умылся с дороги, ответил согласием на осторожный стук в дверь.
В комнату гуськом вошли три китаянки в одинаковых черных платьицах, по здешнему укладу выстроились вдоль стены, улыбаясь, поклонились и пролепетали что-то приветственное. Выглядели девочки как близняшки. Не молодые, однако и не старые. Не красивые, но и не откровенно страшные. Встретишь такую на улице — вовек не запомнишь. Ткнул пальцем в среднюю. Две крайних безропотно потопали к выходу. Китаянка подошла к Константину и, опустившись на колени, стала деловито расстегивать ему брюки…
Заваливая проститутку на белоснежные простыни, летчик не мог видеть, как таксист загоняет машину в гараж и, скрутив номера, возвращается, чтобы помочь слуге и «матроне» снять с фасада все украшения…
Дождавшись, когда клиент выплеснется, насладившись вволю ее упругим и гибким телом, проститутка осторожно провела рукой под матрасом, вытянула шприц-тюбик и вонзила иглу в расслабленное бедро мужчины. Тот, кто ее послал, особо отметил — все должно быть сделано без малейшего шума.
Освободившись от дряблой плоти, она перекатила безвольное тело клиента на спину. Не утруждаясь условностями, девушка как была, голышом, выскользнула из комнаты.
Почти сразу в спальню вошло трое хмурых мужчин-азиатов. Один из них держал лейку и тонкий шланг, другой — три поллитровых бутылки водки. Через мгновение за ними ступил четвертый, вполне европейского вида, с небольшим чемоданчиков в левой руке. Бегло взглянув на кровать, он жестом остановил троицу и усмехнулся. Уйгуры были людьми серьезными, а в Британской энциклопедии написано, что смертельная доза водки составляет одна тысяча двести граммов…
Опоссум подошел вплотную к кровати и всмотрелся в расширенные зрачки Васильева. Летчик дышал, но был обездвижен. Зрачки его расширились так, что перекрыли почти что всю роговицу. Агент удовлетворенно кивнул и коротко махнул ладонью в сторону двери. Три азиата все поняли правильно и, оставив «орудия труда» у кровати, подобострастно кланяясь, покинули спальню. Нужда в их услугах временно откладывалась. Судьба Васильева была определена и оплачена, но вначале требовалось узнать, не проболтался ли он кому-либо о потерянной бомбе.
Опоссум положил чемоданчик на кровать и открыл его. Внутри сверкнуло стекло ряда больших ампул, нескольких шприцев и еще каких-то непонятных инструментов.
Этот квартал находился на самой окраине города и был одним из немногих, которые еще контролировала уйгурская мафия. «Бордель», в который привезли Васильева, был местом встречи и развлечений главарей окрестных триад. Полиция сюда не заглядывала, а местные жители знали: все, что происходит в «маленьком доме», никого, кроме Хозяина не касается. Если что и увидел, нужно тут же забыть. Поэтому, когда через несколько дней вздувшийся труп украинского летчика всплыл на поверхность одного из водохранилищ, никому и в голову не пришло связать его смерть с исполнителем. Тем паче, с заказчиком.
Узнав, что в крови и желудке покойника обнаружено фантастическое количество алкоголя, а смерть наступила от удушья в воде, полиция потеряла интерес к происшествию. Подобное здесь не редкость.
Самолет, на котором Константин прилетел в Урумчи, не дождавшись возвращения бортоператора, давно покинул воздушное пространство Китая. Украинского консула, который сидел на другом конце страны, в Шанхае, совершенно не интересовали дела «каких-то заробитчан». Родным сообщили о смерти, но денег на то, чтобы доставить тело с другого конца Земли, у них не было.
Директор ЦРУ, а вслед за ним и советник президента, получили короткое сообщение, что Опоссум отсек еще одну нить, способную привести посторонних к «русинскому сюрпризу».
18. Артефакт Холодной войны
Как ни хотелось спать, но мы с Милой покинули НУП и остаток ночи потратили на марш-бросок. Трофейные стволы и ксивы я припрятал под бетонной плитой. Ментовские деньги, правда, оставил себе. За аморальный ущерб.
Бесконечные рощи, лесополосы… Мила перебирает ногами на удивление резво, а вот меня тормозит усугубляющееся похмелье, так что идем почти что вровень. С каждым переходом становится все хуже — сказываются недосып, напряг и отсутствие нормальной алкогольной дозаправки. С собой было всего ничего, сиротские слезки, так что стратегический запас приходилось беречь. Больше всего хочется прилечь прямо под каким-нибудь деревцем, напихать тряпок под куртку, чтобы почки не застудить, да и провалиться в беспробудный сон. Но нельзя… Так что мы идем и идем, а я все больше зверею.
Рассвет встречаем километрах в семи от города, как раз в запланированной точке. Маршрут выбирался не случайно. Наша цель — старая дорога, проложенная неизвестно когда и неизвестно кем, скорее всего, военными для своих милитарических нужд. Маршрутки и автобусы здесь не ходят, частники боятся угробить подвеску. Зато частенько мотаются дальнобои с леваком на борту. Гайцов-то здесь отроду не видали. А нам такой транспорт — самое то.
Раздвинув ветки, оглядываюсь по сторонам и выхожу из кустов на дорогу. Следом, пыхтя и ойкая, выбирается Мила. Кое-как чистимся от репьев, нахватанных по оврагам. Вытаскиваю из кармана бутылку. На дне плещется пара глотков. Как выяснилось, полтора. Пустая бутылка летит в ближайший тополь, но вместо того, чтобы разлететься, с глухим стуком отскакивает в бурьян. Немного попускает, надолго ли?…
— Витя, — вдруг хмурится напарница, — ты со вчера ел хоть что-то?
— Самой не смешно? Мы же со вчерашнего утра как подстреленные носимся.
— И это получается, что ты вот так вот, с утра и натощак все время пьешь?!
Да уж, похоже, что отцу эта вот пигалица и шагу спокойно не давала. А может на мне отыгрывается? Неудобный разговор, к счастью, прерывается. Урча движком, неторопливо катится в нашу сторону битый жизнью лесовоз.
Через пару минут мы сидим в кабине. Я вовсю травлю бородатые анекдоты и не менее древние байки, не забывая радоваться нежданной удаче. Лесовоз направляется в нужные нам Старолесы, где его должны загрузить дубовыми бревнами, явно спиленными с нарушением 246-й [27] статьи Уголовного Кодекса… Впрочем, об этом я не говорю и даже намека не даю, что понимаю.
Из Старолес водила везет браконьерские бревна на какую-то левую пилораму в промзоне Киева. Что нас устраивает целиком и полностью! Погони я не ожидаю, но чем черт не шутит. А никакая, даже самая хитрая и продуманная облава не в состоянии оцепить весь район. Есть все шансы затеряться с концами.
