Игорь Огай - Предел обороны
Ну ладно, о чем это он. Да, так вот: с другой стороны, атланты никогда не славились изощренностью замыслов. Если они были противниками — то сильными и опасными…
Павел дотянулся до лопатки и всей пятерней почесал место, куда угодил парализующий разряд.
Да уж. Сильными и опасными. И в меру хитрыми. Но не изощренно хитрыми, сильно отставая в этом от гипербореев и тем более от ящеров. А значит, можно предположить, что если уж им понадобился побег землянина, то… им понадобился именно побег землянина, а не благовидный повод наконец покончить с ним раз и навсегда. В конце концов, живец лучше, чем блесна — на свободно перемещающегося по Москве Головина смарры клюнут быстрее.
Павел не заметил, как дожевал первую картошку и даже машинально полез за следующей. Но кастрюля еще не настолько остыла, чтобы этот процесс прошел без недоразумений.
— Ч-черт!..
Должно быть, он отдернул руку слишком резко. Кастрюля опрокинулась, картофелины остались на сетке, а вода с плеском залила пол. Невольно поджав ноги, Павел поглядел на дымящуюся лужу. Потом на орихалковый стержень у лестницы.
Так.
А ведь вода, между прочим, неплохо проводит электричество. Хвала Мирозданию — он так и не отпил из кружки с пресным кипятком больше двух глотков.
Градобор вернулся через полчаса. Шаги и металлический звон газового баллона были отлично слышны на мансарде. Павел вздохнул: придется иметь в виду, что его передвижения тоже не остаются незамеченными.
Для пробы он поднялся и прошелся по комнате, стараясь поменьше шуметь. Ерунда. Даже если снять ботинки, старые доски будут немилосердно скрипеть. Пока в этом ничего подозрительного не было: надо же землянину время от времени разминаться. А вот ночью…
Гиперборей и атлант были целиком поглощены установкой баллона — снизу доносились раздраженные голоса и ругательства на обоих языках. Павел усмехнулся и неторопливо двинулся вдоль стен, тщательно осматривая «камеру».
Дача у шефа была, похоже, построена в те далекие времена, когда он еще работал старшим научным сотрудником в каком-то советском НИИ, теша свои нереализованные тактические таланты этюдами из шахматных журналов. Однако несмотря на преклонный возраст строения, ветхим его, к сожалению, назвать было нельзя. Добротно подогнанную вагонку внутренней обшивки мансарды не представлялось возможным преодолеть без капитального шума. Дополнительных дверей и люков на крышу предусмотрено не было, а любая попытка приблизиться к окнам на расстояние меньше полуметра немедленно пресекалась предупреждающей пульсацией орихалковых стержней и электрическим покалыванием на коже.
Самой примечательной находкой оказался выключатель, прикрученный почему-то к противоположной от входа стене, и наружная проводка, тянувшаяся по косому потолку к одинокой «лампочке Ильича». Павел осторожно подергал шнур — старая пластиковая изоляция легко соскакивала с гвоздей. Что ж, сгодится при случае…
Снизу вполне отчетливо донеслось: «проклятие летней тьмы» и громкое шипение газа.
Павел покачал головой. Шутки шутками, но не хватало еще взлететь на воздух вместе с безрукими ассамблейщиками.
— Эй, там, внизу! — крикнул он в сторону лестницы, и возня с баллоном тут же стихла. — Может, помочь?
— Мы почти справились, — заверил его Градобор убийственно холодным тоном. — Осталось только проветрить дом…
— Ну-ну, — буркнул Павел, принюхиваясь.
Не включая на всякий случай света, он уселся на скрипучую кровать. Сумерки за окном сгущались на глазах, время наверняка приближалось к шести часам. Теперь оставалось только ждать.
Павел облокотился о высокую спинку и закрыл глаза. Час-два до полной темноты — меньше мгновения по сравнению с вечностью…
Снов не было. Отдыха, впрочем, тоже. Было только время, которое надо убить любым способом, и Павел раз за разом заставлял себя проваливаться в томительную дремоту. Просыпался, мысленно отсчитывал время, прислушивался к шагам и разговорам на первом этаже… И снова погружался в пограничное состояние.
А потом вдруг, в очередной раз продрав глаза, он понял: пора начинать. Не потому что пришло загаданное время — он давно сбился со счета. И даже не потому что стражи наконец уснули — они вполне могли караулить по очереди, и тогда разговаривать все равно было бы некому. Просто Павел сообразил, что, если сделает новое усилие, оно может наконец увенчаться успехом, и тогда до утра его уже не поднять даже из пушки.
Подавив судорожный зевок, он приподнялся на отчаянно скрипящих пружинах. Сторожевые орихалковые стержни были на месте, обозначая свое присутствие слабым голубым свечением. Лампа на проводе, кружка с водой, спинка от разборной кровати… Что-нибудь да сработает. Только бы атлант не сунулся первым.
Дотянувшись до лампы, Павел осторожно содрал провод с потолочных гвоздей. Потом потянул за патрон, и пара оголенных концов выскользнула из зажимов. Изоляция легко поползла по шву, распуская провод на две жилы. Так, отлично… Теперь два оборота вокруг перекладины спинки и скрутка — должно удержаться. А конец другой жилы…
Морщась от скрипа, Павел поднялся на ноги. Если предположить худшее и сейчас действительно дежурит гиперборей, то его уже встревожила активность землянина. Значит, время осторожности прошло. Приблизившись к лестнице на дозволенный метр, Павел протолкнул кусок кабеля поближе к орихалковому стержню. Потом вернулся к кровати и с грохотом, от которого зазвенели стекла в окнах, сбросил решетку с крючков спинки.
— Градобор! — От этого крика у него самого чуть было не заложило уши. — Градобор, сюда!..
Он подцепил ногой наполовину разобранную кровать и перевернул ее. Дощатый пол вздрогнул от тяжелого удара. Где-то внизу звякнула кастрюля.
— Градобор, живее!..
Ноль реакции. Не могли же оба ассамблейщика исчезнуть, оставив землянина одного! Или все же?.. Да уж не прикончил ли атлант гиперборея?
Павел со всего размаху ударил железной спинкой в стену. Дом заходил ходуном, где-то через три подворья взахлеб зашлась лаем собака — надо же, зимой-то!
— Градобор! Выходи, гад!..
Он снова набрал полную грудь воздуха, но вдруг поперхнулся криком.
— Ну и что ты орешь? — спокойно проговорил гиперборей.
Интересно, сколько времени он вот так стоял на предпоследней ступеньке лестницы с обнаженным клинком? Павел живо представил себе, как это все должно видеться кошачьими глазами полярного жителя: легкие сумерки в комнате, разгромленная кровать и беснующийся землянин с железякой в руках…
Черт возьми!
— Лови! — выдохнул Павел и метнул спинку кровати в главного дознавателя. Не видя никакой угрозы в этом странном орудии, тот взял его свободной рукой из воздуха и сквозь тьму удивленно уставился на землянина. А Павел пнул следом кружку с водой и щелкнул выключателем…
Все его познания в электротехнике ограничивались понятиями «два провода в розетку…» и «запал к подрывной машинке…». Однако предсказать поведение системы из двух проводников переменного тока, человеческого тела, двухсот граммов электролита и заряженного орихалкового стержня не взялся бы даже электромонтер седьмого разряда. А уж тем более подсчитать энергию, которую приспособление атланта высвободило в сеть дачного кооператива.
Павел зажмурился в момент вспышки и отдернул руку от брызнувшего горячей пластмассой выключателя. На мансарде мгновенно стало светло и жарко. Стена вспыхнула по всей длине провода, от которого остались только мелкие капли алюминия на полу и одежде.
Гиперборей, не вымолвив ни звука, мешком обрушился на ступеньки и скатился вниз по лестнице. Павел бросился следом. Споткнулся об оплывший орихалковый стержень, но устоял и спустился на первый этаж на собственных ногах.
Атлант стоял в двух шагах от поверженного.
— Я не это имел в виду, — озабоченно проговорил он при виде землянина.
— А что тогда? — огрызнулся тот. — Ждал, пока просочусь через форточку?
Павел нагнулся над телом, приложил два пальца к сонной артерии. И с облегчением обнаружил слабое, но устойчивое биение.
— Вот и славненько, — пробормотал он, выворачивая карманы гиперборея. — Пусть тебя убьет кто-нибудь другой… И когда-нибудь потом…
Он выпрямился с телефоном в руках. Звонок, конечно, сразу засекут, но больше минуты для разговора и не потребуется.
— Ключи! — бросил Павел атланту.
Тот понял. Метнулся в прихожую и вернулся с ключами от «Мерседеса».
— Вызови медиков и группу уборки, — распорядился Павел. — Сразу, как только придешь в себя.
— Приду в себя? — переспросил атлант.
— Да. И постарайся очнуться быстро, не то сгорите тут к чертовой матери…
Не давая ассамблейщику времени для нового вопроса, Павел с разворота заложил уличный навар в челюсть, и атлант — непобедимый слуга Посейдона — рикошетом от стены улегся поверх гиперборея.
