Роман Глушков - Эксперт по уничтожению
Смотритель Свенельд, бывший помощник Гавриила на посту куратора Пятьдесят Пятого сектора, а ныне сам ставший куратором, за прошедшие полгода изменился ровно настолько, насколько могут измениться за те же полгода камни Стоунхеджа. Седобородый старец Свенельд, помнивший времена, когда землекоп еще не умел плавить железо, и его исполнители работали сегодня под вывеской фирмы, торгующей оргтехникой.
– Агент прибыл на место, но сейчас отстранен от работы, – сообщил Свенельд акселерату и его спутникам. – Сидит дома на бюллетене. Однако мои люди уверяют, что, куда бы агент ни шел, за ним повсюду следят; возле квартиры также отирается группа наблюдения.
– Все идет по плану, – ответил на это Мефодий. – Смотритель Гавриил предупреждал, что так и будет. Вот если бы нашего полковника упекли за решетку, тогда действительно стоило бы поволноваться… – И с содроганием вполголоса добавил: – Поволноваться в первую очередь мне – отправили бы за ним как специалиста по эвакуации.
Свенельд понимающе качнул своей снежно-седой головой – он был уже в курсе, чем знаменит сидящий перед ним исполнитель, имеющий уникальное звание акселерат. Когда Свенельд видел Мефодия в последний раз, тот именовался новобранцем, а теперь ради него самого мастера сместили с верхушки служебной исполнительской пирамиды.
– Что-то я не уразумею, кто в вашей группе старший, – озадаченно произнес Свенельд, обращаясь к акселерату. – Теоретически должен быть ты, но в ваших головах такая сумятица, что я, если честно, просто запутался.
Сегодняшний высокий статус действительно давал акселерату право командовать даже мастерами. И чего греха таить, господин Ятаганов с удовольствием бы покомандовал, если бы не одно «но» – понукать Мигелем ему не позволяло элементарное уважение к его возрасту, а понукать Кимберли Мефодию в голову не приходило. Поэтому отношения в их команде складывались по этаким дружественно-демократическим принципам: Мигель, как самый опытный, отвечал за планирование действий, акселерат выступал главной ударной силой, Кимберли осуществляла прикрытие, техническую поддержку и связь. Право решающего голоса Мефодий, однако, не доверил никому, но до сего дня поводов не соглашаться с друзьями у него не было. То, что они обычно предлагали, являлось вполне разумным и своевременным.
– У нас нечто наподобие военного совета – каждый отвечает за свою область, решения принимаются сообща, – ответил Мефодий, даже не зная, как Свенельд отреагирует на подобное заявление, ибо понятие «военный совет» среди исполнителей противоречило всем общепринятым нормам.
Свенельд многозначительно ухмыльнулся в свои кустистые белые усы, но не разгневался.
– Да, новые времена, новые звания, новые взаимоотношения… Когда-то за такие своевольные слова я бы наложил на тебя дисциплинарное взыскание, но сегодня… И правда, какое ты имеешь моральное право ровнять по струнке тех, кто еще твоих прапрабабушек в пеленках видел? Бесспорно, твои успехи впечатляют – там, где раньше требовался взвод мастеров, ты проходишь с улыбкой на лице, но война войной, а уважение уважением… Я вижу, что именно тебе смотритель Гавриил доверил нечто важное, поэтому старшим вашей группы я буду считать тебя, а там уж сами решайте, военный совет у вас или диктатура.
Смотритель Свенельд выделил на нужды команды Мефодия старенькую «Ладу»-»шестерку», под капотом которой, правда, скрывался новый, доведенный почти до совершенства форсированный движок.
Мигель с кислой миной прошелся вокруг автомобиля, попинал покрышки, зачем-то покорябал ногтем маленькую трещинку на лобовом стекле, сунул свой гордый испанский нос в багажник, после чего поинтересовался у ответственного за гараж исполнителя Матвея, бывшего сослуживца Мигеля и Мефодия по Пятьдесят Пятому сектору:
– А где мой «Рэнглер»? Только не говори, что расколошматили, а то меня удар хватит!
– Да нет, не расколошматили, – успокоил его завгар. – Живой он и здоровый. Только продали мы его, когда в подполье уходить надумали, чтоб не светиться – тачка больно приметная.
– Ну и кто вы после этого? – оскорбился Мигель, непонятно, то ли притворно, то ли на самом деле. – Да я ж за ним как за дитем малым присматривал, полировочкой натирал, бензинчиком только отборным поил, про масло дорогущее вообще не говорю…
– Это не ко мне, это к Свенельду претензии, – перевел стрелки Матвей. – Он как в должность вступил, так сразу «Рэнглер» твой продал. Мы на те деньги потом пять «Жигулей» купили и один почти новый «Москвич». Свенельд сказал, что раньше надо было так сделать…
– «Москвич» вы купили?! Держите меня, я его сейчас убью! – вскричал Мигель и шагнул к завгару. Но никто его держать не собирался – все, в том числе и сам Матвей, знали, что мастер, по своему обыкновению, придуривается. – Да за мой драгоценный «Рэнглер» можно было весь АЗЛК скупить! – неистовствовал мастер. Поняв, что на его угрозы всем попросту наплевать, он передумал убивать принесшего дурные вести гонца Матвея. – Вот, значит, чем вы тут занимались, пока я в Нью-Йорке кровь проливал!
– Чего ты разорался? Я же сказал: все претензии к Свенельду, – как ни в чем не бывало повторил Матвей.
Исполненный гнева Мигель собрался было в сердцах стукнуть кулаком по капоту «шестерки», но вспомнил, что ездить-то на ней, помятой, опять же ему, и отказался от этой затеи.
– Знаете хоть, кому продали? – тяжко вздохнув и остывая на глазах, полюбопытствовал мастер.
– Конечно, знаем, – ответил Матвей. – Такую технику не всяк староболотинец себе позволит. Барыга один прикупил, из этих… из новых… У него еще четыре магазина в Северо-Восточном районе. Сказал, что «Рэнглер» твой ему якобы для жены в подарок.
– Не Кирилл ли Ятаганов его звать? – как бы между прочим поинтересовался Мефодий.
– Да, по-моему, Ятаганов, – кивнул завгар. – Не я джип продавал, поэтому точно не скажу.
– Скажи спасибо, что не ты! – проворчал Мигель. – А то я бы устроил тебе такую сезонную распродажу со скидками на пол!..
Матвей пренебрежительно махнул на Мигеля рукой, бросил ему ключи от машины и удалился.
Опробовать полученный транспорт отправились втроем. Мефодий не держал в руках руль со времен своего головокружительного нью-йоркского автопробега, поэтому вызвался быть водителем. Мигель нисколько не возражал, передал ему ключи и буркнул:
– Да таким дерьмом не то что рулить – заводить его противно!
Стараясь не привлекать внимания автоинспекции, акселерат аккуратно вел автомобиль по главным улицам Староболотинска, с интересом разглядывая где-то изменившийся, а где-то оставшийся прежним родной город.
– Так, значит, твой незабвенный братец Кирилл сейчас на моей машине катается? – первым нарушил молчание Мигель.
– Не он, а его жена, – поправил Мефодий. – Хотя, если честно, я за ней раньше тяги к автовождению не замечал.
Мигель и Кимберли были в курсе, что Раиса Ятаганова, прежде чем стать законной супругой предпринимателя Ятаганова-старшего, некоторое время провела в гражданском браке с безработным художником Ятагановым-младшим, ныне просвещенным исполнителем категории акселерат.
– Бедный мой «Рэнглер»! – все никак не мог успокоиться мастер. – Где ты теперь? Ездят на тебе по магазинам да по косметическим салонам, а ведь, помнится, ты нам обоим жизни спас!.. Может, поедем к твоему брату да попросим по-человечески, авось исполнится благородства и вернет нашего малыша обратно?..
Последние слова Мигеля следовало воспринимать как мрачную и не очень удачную шутку: после знаменательного выселения Мефодия из квартиры, что снимал он некогда у Кирилла, не то чтобы просить что-то у старшего брата, а просто встречаться с ним у акселерата отсутствовала всяческая охота. Мефодий не держал на Кирилла обиды – что поделать, если таков брат от природы; разве можно обижаться на негра за то, что он черный? – однако лишний раз встречи с ним не искал. Да и о чем могли говорить братья после того, как Ятаганов-старший натравил на Ятаганова-младшего целую бригаду рэкетиров?
– Хм… а ведь, оказывается, мой продвинутый родич отнюдь не бездельничал, а новый магазинчик себе отгрохал – четвертый, – не обращая внимания на причитания Мигеля, пробормотал Мефодий.
– Раз имел возможность, то почему бы не отгрохать? – заметила Ким.
– Всегда поражался его деловой хватке: вроде бы родная кровь, а насколько же мы с ним разные.
Кимберли мягко улыбнулась, а затем глубокомысленно произнесла:
– Это в вопросах приоритета ценностей вы разные, а вот по характерам, возможно, очень даже похожи. Я, конечно, совсем не знаю твоего брата, но думаю, что зря ты о нем так говоришь. Он задался целью открыть четвертый магазин – он его открыл; ты задался целью стать тем, кем являешься сейчас, – и стал. Каждый из вас вправе гордиться достигнутыми успехами, и каждый из вас – личность; все дело лишь в масштабе ваших достижений. А недостатки – они ведь у каждого имеются, у кого-то их больше, у кого-то меньше. Даже у тебя их полным-полно.
