Алексей Колентьев - Паутина вероятности
Когда с грузом было покончено, я спустился в подвал. Меня беспокоило состояние молодежи. Ребята не просто мандражировали, а реально перетрусили от навалившейся на них ответственности. Так всегда бывает, когда впервые ощущаешь, что вот он, тот самый момент, когда рядом уже только напарники, ждущие от тебя четкого выполнения работы, уверенные в том, что ты их не подведешь и сделаешь все правильно и аккуратно. Мне вспомнился капитан Шубин из разведотдела штаба бригады, который некоторое время был моим командиром в одной маленькой, но очень независимой республике. Мы сразу сработались, хотя я тогда был еще совсем зеленым, а он уже успел побывать в Латинской Америке. От этой командировки у него остался неглубокий рваный шрам от осколка американского снаряда и давящий, сродни приобретенному мной много позже, взгляд. Ростом он был чуть повыше меня, но ходил всегда чуть сутулясь. Постоянно рубил фишку, даже когда вроде и не было к тому оснований, но делал это очень аккуратно, незаметно для окружающих. Именно от него я перенял привычку стричься почти наголо и долгое время проводить за разборкой и сборкой личного оружия.
До сих пор памятен день, когда Шубин вызвал меня к себе в палатку и будничным тоном поставил задачу: принять под командование первый взвод и выдвинуться в район одного горного перевала, разведать дорогу для проводки каравана снабжения и, закрепившись на склонах, удерживать позиции до подхода передовой группы. На все про все давалось двенадцать часов. Момент, когда капитан закончил говорить и я должен был сказать: «Есть» и продублировать задачу, был подобен первому прыжку с парашютом: вроде, и тренировался, и знаешь, что и как работает, а вот боязно, и все тут. Капитан тогда подмигнул мне и выразился в том смысле, что трудно первые сто лет.
Задачу мы выполнили, колонна прошла как надо, но именно в тот раз я ощутил, что рядом люди, которые зависят от меня, от того, что я прикажу и насколько верным окажется мое чутье как командира. Я читал в их глазах недоверие и обреченность: мол, вот снова дали неопытного салагу, а им так хочется жить. И как разительно отличались их лица позднее, когда на построении командиры отделений докладывали, что потерь не имеют. Мощная волна сопричастности, словно на гребне, вознесла меня тогда к самому своду небес. Тогда я узнал цену правильно, с уважением, произнесенного обращения – «командир». С тех пор прошло много лет, не раз я командовал людьми и вместе с ними шел к черту в зубы, но со мной навсегда осталось это чувство единения с бойцами. Непросто отвечать за себя, хотя тут всегда есть шанс договориться и жить дальше с грузом на душе, который иногда ворохнется, подняв, словно ил со дна речки, мутную волну сожаления. Но в сотню раз тяжелее принять чужую боль, словно свою, а это и значит быть командиром, вождем, который всегда и все видит и знает…
Послышались гулкие шаги двух пар ног, и в подвал спустились Андрон и Денис. Парни, помявшись, уселись на табуретки, принесенные из гостиной, и почти синхронно протянули мне свои ПДА, на экраны которых была выведена схема позиции каждого из них. Глянув в планшеты, я усмехнулся: зря переживал, парни грамотно и толково выбрали лежки и подошли к делу творчески. Андрон выбрал свалку железного лома в четырехстах метрах к северо-востоку от резиденции Борова, откуда отлично просматривались три первых этажа главного здания, в западной части которого был кабинет мишени и самого положенца. Вершина и склоны горы не патрулировались, а были лишь кое-как заминированы из-за высокого радиоактивного фона. Но парень сказал, что они с отцом пару раз пробирались туда и вроде как часа два там можно выдержать, а для этих целей у них давно прикуплены артефакты, поглощающие радиацию, но вот беда – разрушаются они очень быстро. Я ответил, что выдам ему денег, пусть закупит сколько нужно, на том и закрыли вопрос. Дрожащим от волнения голосом Денис изложил свой план. Он тоже выбрал позицию в северо-восточном квадрате, но чуть западнее и дальше, за мостом через заболоченную речку, на склоне невысокого холма. Расстояние, однако, было предельным – тысяча триста метров. Но парень уверенно показал карту погоды и розу ветров, которую он запросил у ученых, чтобы не вызывать подозрений, на месяц вперед. Вроде получалось убедительно и, в принципе, должно было сработать. Откинувшись к стене и осмотрев замерших в ожидании молодых, я начал говорить.
– Значит, так, бойцы: план вы представили хороший по всем показателям, должно сработать. Координатор у вас Юрис Андреевич, прикрывать будем я и Михай. Помните, что здесь у нас нет вторых номеров, работа каждого – это часть успеха операции. Сейчас вас бьет мандраж, это нормально. Но запомните: от нас с вами зависит жизнь людей, не только девушки, которую держат в заложниках, но и жизнь друг друга. Наша работа – это прежде всего расчет, но и немалый риск, поскольку задачи перед нами всегда стоят, на первый взгляд, невыполнимые. Посмотрите на себя со стороны, взвесьте каждый свой шаг, а потом будьте готовы импровизировать и отбросить все, что было рассчитано и вроде как утверждено. Жизнь, ребята, как правильно сказал кто-то умный, вносит свои коррективы. Держите в уме главную цель: выполнить задачу и не подвести товарища. Отбросьте сомнения, действуйте без эмоций, оставьте их позади. Потом будем радоваться или грустить. Эмоции – удел победившего, тот, кто поддается им, никогда не будет победителем, потому что разум в такие моменты молчит. Отбросьте страх, боль и ненависть, помните только главное – задача должна быть выполнена, а вы должны уцелеть. Вопросы есть?
Парни ловили каждое мое слово, надеясь, что я мановением руки рассею их сомнения и страхи. Но ни то, ни другое не оставляло их, это было видно по жестам, выражению глаз. Однако накачка помогла: я знал, что хотя они еще не прониклись сказанным мною до конца, но после того, как дело будет сделано, мои слова отпечатаются в душе каждого из них подобно выбитому в камне барельефу. И в следующий раз, планируя новую акцию, или просто в рядовой стычке, или даже обычной барной потасовке, императивы, заложенные сегодня, помогут им победить. Разум очистится, волнение и страх отступят, останется только выжимка из наработанных рефлексов и опыта, дарующих воину ключ к победе.
Отпустив ребят отдыхать, я попросил позвать ко мне Юриса, поскольку нам вдвоем предстояло отдуваться в качестве прикрытия. Слон все еще был слаб для такой работенки, а Михаю понадобится время на освоение нового оружия. Новый пулемет хоть и напоминал ПКМ, но имел ряд особенностей, к которым необходимо было приноровиться.
Юрис спустился довольно скоро и, присев на третью от пола ступеньку лестницы, задумчиво поглядел на меня:
– Опять Шубина вспоминаешь, да, командир?
Юрис не очень жаловал погибшего капитана, но когда я спрашивал, почему так, он только пожимал плечами. Наверное это был некий иррациональный импульс неприязни, который с годами перерастает в глухую ненависть, хотя люди никак не найдут причины для нее.
– Что бы ты ни думал, Егор был хорошим командиром. Именно он вытащил нас, когда мы были отрезаны от гор духами Амир-заде, помнишь?
Юрис с досадой хлопнул себя по колену и выдохнул сквозь стиснутые зубы:
– Да все я понимаю… Замнем. Как работать будем?
– Все просто: мишень обычно работает в кабинете, окно выходит на южную сторону. Салим любит ходить туда-сюда во время разговоров. Днем они нападения не ждут, а в 15:00 по договоренности со мной Одессит позвонит Салиму и продержит его на связи минут десять-пятнадцать. Сначала работает Денис, потом Андрон, все стандартно. Потом отступаем группами на юго-западную окраину заброшенной колхозной МТС и уходим на базу. В поднявшейся суматохе все должно получиться.
– Хорошо, если так. Первым пойдешь?
– Да. Разведаю подходы, понаблюдаю. А вы подтягивайтесь позже. На этот раз будет связь, чтобы молодых подстраховать. Бандиты эфир лениво слушают, думаю, проскочим. Ладно, пошли собираться.
Времени на сборы я потратил немного, взял, как обычно, автомат и положил «грач» в кобуру, оснастив оба ствола «тихарями». Что бы ни случилось, нужно работать как можно осторожнее.
2.2
Я выбрал левый бокс заброшенного здания МТС, у которого еще сохранилась крыша и полуразрушенный чердак. Раньше тут была стоянка, где тусовался разный сброд, но после того, как вояки раза три выносили бродяг и никого не оставляли в живых, место пришло в упадок: кто-то подался к Борову, кто-то ушел на Свалку. На дорогу у меня ушло около пяти часов быстрого бега, по пути два раза пришлось обходить стоянки каких-то мутных групп по три и пять человек численностью. Меня не заметили, и вскоре я вышел в район проведения акции, заняв позицию на крыше ремонтного бокса.
Рассвело, но светлее стало не намного: тучи низко висели над землей, на севере полыхали зарницы близкой грозы, громовые раскаты отдавались в пустом помещении. Я, расстелив коврик и проверив маскировку, подключил рацию на прием. На этот раз короб «акведука» я принял на себя. Норду и так придется тащить оружие Андрона, а тот пойдет только с пистолетами и укутанными в масксеть трубами РПГ. Часов до одиннадцати ничего не происходило, пока я не увидел осторожно перемещающуюся фигуру, почти сливающуюся с жухлым ковром серовато-желтой травы. Ожила рация, пошли доклады от бойцов.
