Валерий Пылаев - Метро 2033. Выборг
– Осторожно! Эд, прячься! – заорал Барс, бросаясь вперед.
Уже зная, что не успеет.
Даже убийственная мощь «Печенега» не могла надолго задавить видавших виды бойцов, но Вассерман все-таки вырвал у них драгоценные секунды, которые так нужны были Барсу, чтобы рывком преодолеть голый и ничем не прикрытый клочок земли. Пули снова засвистели рядом, уже только когда Барс хватал в охапку внезапно обмякшего Эдика, оттаскивая его к «буханке». Боковая дверь машины раскрылась им навстречу.
– Давай, гони! – скомандовал Барс, без сил опускаясь на покрытый потрескавшимися от времени резиновыми ковриками пол. – Поехали отсюда.
Глава 12
Что-то внутри
Странно, но вслед им почти не стреляли. То ли патроны у Волков уже подходили к концу, то ли Эдик напоследок успел здорово их приложить. Перед тем, как «буханка» тронулась, Барс буквально на руках – и откуда только силы взялись? – втащил внутрь и Вассермана, и его пулемет. И тут же рухнул сам. Алекс собрался было хоть чем-то помочь Королеву, хлопотавшему вокруг них, но обнаружил, что не может ни встать, ни вообще двигаться. Остатка сил хватало только на то, чтобы неторопливо пересчитывать дырки от пуль. Четыре на правом боку и еще семь – на створках задней двери. Стекла кое-где осыпались мелкой крошкой, но в целом «буханка» пострадала не так уж сильно. Могло быть и хуже – намного хуже. С пола Алекс не мог видеть, что происходило снаружи – только небо в окнах. Как обычно серое, хмурое, но все-таки светлое. Как будто кто-то там, наверху, пытался хоть как-то приободрить смертельно уставшего маленького человечка, который – что уж там – совершенно не был создан для того, что ему пришлось делать. И, по-видимому, еще не раз придется. Алекс рассеянно поднял руку и посмотрел на нее. Маленькая кисть, бледная – она была бы почти белой, если бы не покрывавший ее слой грязи, копоти и запекшейся крови. Алекс где-то рассадил костяшки пальцев. Наверное, наткнулся на битое стекло или пустую консервную банку. Или на камень… Ногти длинные, но половина обломана, а под оставшимися – грязь. Пальцы тонкие. В общем, мало похоже на руку воина. Алекс теперь и сам с трудом верил, что за последние несколько дней он уже не раз вступал в бой.
– Лёшка!
Девочка. Конечно же, тут как тут. Алекс слабо улыбнулся и погладил ее по щеке. Хорошая, молодец. Удивительно, как она смогла просидеть тихо все время, пока вокруг гремели автоматы? Привыкла? Девочка тоже здорово изменилась за эти дни – и теперь Алекс очень хорошо это видел. Она все еще почти не разговаривала и боялась громких звуков, но все же перестала шарахаться от людей. Даже к хмурому Барсу теперь подходила без всякого стеснения. И глаза у нее стали другие – не такие дикие и испуганные, как раньше: в них появилась какая-то озорная искорка. Ну, или Алексу просто так казалось – все-таки не человеческие у нее глаза. Кошачьи.
Алекс слегка приподнялся на здоровой руке и облокотился спиной на сиденье – забраться наверх пока не получалось. Отсюда был хорошо виден Костя – хоть и не целиком. Могучие плечи, изрядно выступавшие за габариты водительского сиденья, были напряжены. Даже покрытый испариной бритый затылок, казалось, излучал тревогу и неуверенность. Машину иногда дергало и болтало по дороге, но все же Костя здорово с ней управлялся. Будто бы и не было этих двадцати лет, которые он никак не мог сесть за руль. Похоже, они выехали на сравнительно ровный асфальт – «буханку» уже минут двадцать почти не трясло на ухабах. И только когда дорога вновь испортилась, сзади раздался тихий стон.
* * *– Так, Эд, ты тут это дело брось!
Королев в очередной раз похлопал Вассермана по щеке, не давая тому закрыть глаза. Выглядел Эдик плохо – да и как можно выглядеть хорошо с такой дыркой в животе? Крови натекло не так уж много, но как раз это и тревожило Барса больше всего. На простреленную руку или ногу – даже если задета крупная артерия – можно наложить жгут или просто закрыть рану бинтом, тампоном или салфеткой. На худой конец – даже заткнуть пальцем. Но с внутренним кровотечением в таких условиях не справиться никак. А кровотечение явно было: лицо Эдика постепенно становилось даже не бледным – серым. Королев сделал все, что мог – обработал края уродливой, неровной раны и вколол внутривенно какую-то сильнодействующую штуку из своего неприкосновенного запаса как раз для таких случаев. Барс никогда не был силен в полевой медицине, но такие раны ему приходилось видеть уже не раз. Рикошет или что-то в этом роде. Когда пуля летит ровно, входное отверстие оказывается аккуратным и круглым – этакая дырочка диаметром несколько миллиметров – в зависимости от калибра. Бесформенный разрыв на коже остается, если пуля входит боком, кувыркаясь в воздухе после столкновения с каким-либо препятствием – стеной, оружием или даже элементом экипировки. Судя по тому, что выходного отверстия на спине Эдика Королев так и не нашел, именно так все и случилось. Пуля засела где-то чуть ниже ребер, в желудке, печени или кишечнике. Плохо. Очень-очень плохо.
– Совсем хреново, да? – простонал Вассерман, пытаясь поднять голову.
К нему вернулось сознание – лекарство работало. Взгляд Эдика бессмысленно блуждал по сторонам, но теперь он хотя бы мог говорить. Впрочем, как раз этого ему делать точно не следовало.
– Не дергайся, – приказал Барс, положив руку Вассерману на лоб. – Лежи, отдыхай. И не болтай.
– Меня подстрелили, да? – Эдик послушно откинулся обратно на чей-то полупустой рюкзак, но замолкать явно не собирался. – Блин, больно-то как! Живот…
Паршивая рана. Барс с трудом мог представить себе что-то хуже. Если прострелен желудок, непременно пойдет заражение. Понадобится операция, антибиотики… даже в Питере тех, кого ранило в живот, спасали нечасто.
– Не страшно, – сквозь зубы произнес Барс. – Отдохни. Только не спи, разговаривай.
– Ты уж определись, «разговаривай» или «молчи», – Эдик натянуто хохотнул, но тут же притих. – Черт, даже смеяться больно. К такому меня жизнь не готовила.
– Говори, только тихо, – Королев промокнул лицо Эдика влажной тряпочкой. – Пить хочешь?
– Если только коньяк, – отозвался тот. – Помирать трезвым – совершенно не мое.
– Я тебе дам – помирать, – проворчал Барс. – Так что коньяк подождет.
– Барсик, сатрап ты мой ненаглядный, – Эдик слабо улыбнулся. – Хорошо поешь, красиво. Убедительно, я бы и сам рад поверить.
Похоже, в ампуле Королева был какой-то сильный наркотический препарат – Эдик все меньше чувствовал боль и все больше «съезжал». Его речь становилась бессвязной, но все-таки разобрать слова пока было несложно.
– Только врешь ты все, – продолжил Эдик. – Я, конечно, не товарищ ученый, университетов не кончал, но два плюс два сложить умею. Два – это дырка в животе. Здоровенная такая дырка, как мне кажется. И еще два – этот ваш Выборг. Ни врачей, ни хрена. Итого четыре, сам понимаешь.
Барс промолчал. Эдик был прав во всем – от и до. И когда он успел стать таким? Другим. Истеричного и трусоватого проворовавшегося счетовода с соседней станции больше не было. Прямо сейчас, на глазах у Барса, рождался – и умирал – настоящий боец. Не просто спутник, а товарищ, солдат. И сколько же таких солдат Барсу еще придется похоронить?
– Выходит, обманул ты меня, дружище, – снова заговорил Вассерман. – Как же так? А где же верность слову? Где пирушка в Финляндии? Ты обещал!
– Будет, – твердо ответил Барс, аккуратно касаясь руки Эдика. – Я сказал – будет, значит – будет.
– Ага, – Вассерман довольно оскалился и вдруг с неожиданной силой обхватил окровавленными пальцами ладонь Барса. – И коньяк будет?
– И коньяк.
– А может, и девки будут? – глаза Эдика стали совсем безумными. – Светленькие такие, молоденькие. Финки. Мне брат рассказывал, что на самом деле они все там страшные, как моя жизнь, а если вдруг красивая баба попадется – то точно русская. Как думаешь?
– Будут девки, – Барс в ответ аккуратно сжал мокрые и липкие пальцы Вассермана. – Финки, русские – всякие. И все красивые.
– Во-о-о… – умиротворенно протянул Эдик, закрывая глаза. – Теперь и помирать не жалко. Вот честное слово – не жалко. Вообще ни капельки. Может, я вот так всю жизнь только для этого и жил. Видел, как я их, из пулемета?..
– Видел, – кивнул Барс, – не сомневайся. Ты мне жизнь спас вообще-то.
– Так им и надо, сукам. За Расула, за Маринку, за старикана этого… имя забыл. Хороший такой старикан был, да? Я вот только знаешь чего не понимаю? – Эдик тихо рассмеялся. – А кто вообще победил? Мы или они? Вот мы вроде уехали, да – а они остались. Выходит, боевая ничья?..
И снова нечего ответить. Не любой бой заканчивается победой, не любой бой заканчивается поражением – так бывает. Они выбрались, и это главное… Наверное. Но откуда тогда это поганое, гнетущее ощущение, будто бы что-то пошло не так? Что-то, что уже нельзя исправить. Или все-таки можно?
